Катома, безусловно, заключит меня в объятия и подарит пятьсот эскимо. Спасенный князь Леха, в свою очередь, выставит ящик портвейна. Но это завтра. А сегодня для победы остается мелочь: выманить Метанку из отчего дома. Хе-хе, задачка не для плоских мозгов. Раньше выманивание делалось просто, как два перца об асфальт. Красивейшим жестом я доставал из-за пазухи магический поясок с малиновыми кистями и затягивал на нем корявый морской узел. Хоба-хоп! Где б ни была моя юная ведьмочка, вмиг приходилось ей бросать все дела и спешить к любимому Мстиславушке - выполнять мои законные и вполне естественные пожелания.
Но совсем недавно волшебный поясок пришлось возвернуть хозяйке взад. Казалось бы, грудастая марионетка оборвала последнюю ниточку и освободилась из-под моей власти. Но недаром дядю Славика считают наиковарнейшим волшебником в регионе. Я нащупал новую струнку, позвонче прежней. Речь идет о... тоненькой шелковой ленточке нежно-зеленого цвета, выскользнувшей несколько часов назад из золотистых Метанкиных волос и упавшей на грязноватый пол в моем кабинете.
Не угадали. Эта ленточка не была волшебной.
Однако... она выпала не просто так. [Редкие счастливчики (которым каким-то чудом удалось отыскать в продаже предыдущий, второй том "Древней Игры") хорошо знают, как было дело. - Примеч. М.Бисерова.]. Она выпала в некий совершенно конкретный момент. И прежде чем коснуться пола, дешевая и на хрен, в принципе, никому не нужная ленточка превратилась в символ. Читатели мужеского полу могут не напрягать свой объемный мозг, они все равно не поймут, что за символ такой. А вот женщины - существа тонкие, чувствительные - уже догадались, что зеленая ленточка привязывала Метанку гораздо крепче, чем какой-то там волшебный поясок...
Поэтому я не придумал ничего коварнее и гаже, как завязать на этой ленточке очередной в моей жизни памятный узел. И с греческим скороходом Фокой отослал такое вот необычное послание по домашнему адресу посадника Катомы с повелением вручить посадниковой дочке. Лично в белые дрожащие ручки.
Да, я коварный. Мерзкий и подлый. Метанкина психика дрогнула и прогнулась под тяжестью шелковой ленточки. Поэтому не прошло и пяти минут после ухода рыжего Гнедана, не успел я еще заказать новую партию моченых и прекрасно околоченных груш, как вдруг...
Внезапно - трах! Грохот, обломки...
А жаль. Красивое было окно, косящатое.
То, что вломилось в окошко с улицы и разбило его, было смесью мокрого летнего вечера, влажных листьев, дождя и девочки Метанки. Продрогший и оборванный кусок ненастья, тихо визжа, покатился по светлым половицам, оставляя блестящую дорожку. Хлюпая и сопя, ненастье поднялось с коленок, поправило мокрую сорочку на выдающихся грудях и шмыгнуло мокрым же розовым носом. С носа немедля закапало на пол. По углам тревожно затрещали лучинки, в горнице резко запахло статическим электрическим и влажными женскими волосами. Ненастье блеснуло злюще-зеленющими глазами и чихнуло.
- Будьте здоровы, - пробормотал я, роняя огрызок на колени.
- Убью гада, - ласково ответила Метанка, доставая из-за спины мокрый блистающий тесак.
- Эгхм, - заметил я. Отступил на шаг и от радостного волнения повалил столик с пустыми бутылками. Эгхм-хм. До двери далековато. Можно не добежать.
- Сойди с ковра, - мрачно предложила мокрая малютка, надвигаясь и целя лезвие. - Будет некрасивое красное пятно!
- Да стоит ли? Ба-б-баловаться острыми предметами? - пробормотал я.
- Я не балуюсь, - угрюмо заметила девушка. - У меня самые серьезные намерения. Тебя в живот или как?
- Если целовать - то, конечно, можно и в живот, - поспешно ответил я, прикрываясь стулом.
- Покойник перед смертью шутил, - недобро оскалилась Метанка и прыгнула.
Будучи мужчиной тренированным, я успел дернуться и прикрыть ранимое тело мебелью. Лезвие брякнуло о деревяшку, мигнуло колючей молнией и вяло отлетело на пушистый ковер.
- Ой, - сказала Метанка с досадой. - Руку вывихнула. Теперь опухнет.
- Мозги у тебя опухли, однако, - выдохнул я. - Ты, мать, совсем плохая стала. Основной инстинкт прорезался? Вот зарежешь спьяну, и как будем любить друг друга?
- Прости, - злобно сказала она. - Я забыла, что ты мой возлюбленный. Миленок и все такое. Сто килограммов хамства пополам с целлюлитом!
- Я не толстый! Я видный! - быстро возразил ваш покорный слуга, втягивая живот и напрягая действительно впечатляющую грудную мускулатуру под багряным халатом. - Ты погляди, какая стать. Тугие мышцы какие. Разве эдакую красоту можно ножом?
- Топором бы надо. - Метанка сокрушенно кивнула, золотистые спиральки зазвенели-рассыпались, закрывая личико. Со слипшихся желтых кончиков на подол темного платьица робко спрыгнуло несколько капель. Зеленые глаза полыхнули устало. - Ведь ты, гоблин, меня эксплуатируешь. Думаешь, не знаю, зачем позвал? Только-только волшебный поясочек вернул - сразу решил еще крепче привязать? Влюбленным прикидываешься, балбесушка? Хочешь обмануть меня, такую робкую и доверчивую? Не получится.
- Получится! - радостно заверил я. - Потому что настоящая любовь - это убойное ноу-хау. Типа морилки для тараканов. Она даже эгоизм побеждает. Вот ты, к примеру, маниакальная эгоистка. Но не грусти, крошка. Любовь сделает тебя послушнее и добрее!
- Уже чувствую: с каждой минутой становлюсь добрее. - Метанка нахмурилась, озираясь в поисках упавшего кинжала. - Пожалуй, сделаю первое доброе дело в жизни. Избавлю мир от нахальной сволочи.
- Я не в этом смысле, киска...
- В этом, котик, в этом. Значит, лучше в живот?
- А можно... типа того... в уста сахарные? - поинтересовался я, боязливо подкрадываясь на шаг.
Понадобилось минут десять, чтобы Метанка окончательно отказалась от навязчивой концепции протыкания моего "целлюлитного брюха" вот этим "очень изящным ножичком". За десять минут я успел узнать много важного. Во-первых, что я хам. Точнее, отталкивающий хам и подлец. Во-вторых, что я, оказывается, целоваться не умею и пусть даже не пытаюсь. В-третьих, удалось выяснить, что в доме посадника Катомы смертельная тоска и что она сбежит оттудова обязательно, несмотря на дикое количество довольно вкусного меда, рано или поздно сбежит, потому что ни капельки не верит, что Катома действительно ее отец, и уже ничто на свете не сможет ее удержать, и она вырвется на свободу, как птица из золотой клетки, но сделает это не сразу, а денька через два, потому что сейчас вообще нет никаких сил, и голова кружится, и хочется просто упасть в теплую ванну и лежать, лежать...
- Патрон! - истошно заорали снаружи, с улицы. - Неведомы люди! На двор ломятся! Ярые, злые, оружные!
Орали характерным голосом моего приятеля Гнедана. Я испугался. Внизу на лестнице загрохотало, запыхтело... Бац! Выбитая желтым сапожищем дверь распахнулась и влетел энергично матерящийся Гнедан:
- Катома нагрянул! Боярин Катома!
- Катома? - тихо спросил я, чувствуя, как мерзнут колени. - Сам? Один?
- Хрен те! Человек двадесять!!! - вопил Гнедан, прыгая по комнате. - С копьями! Лютые!
На дворе визжали избиваемые собаки. Мои собаки.
- Бородищи - во! - надрывался Рыжий, дергая руками. - Зубами скрипят! Сюда лезут, сюда!
- Так, - неуверенно сказал я. - Ничего страшного.
- Ха-ха. - Метанка мигнула глазками, сладко потянулась на скамейке, как сытая пантерка. - Л-любопытно поглядеть... М-мальчики, сейчас вас будут мочить, не так ли?
- Ситуация под контролем, - промямлил я. - Гнедан, ступай и... задержи их на лестнице.
- Поди-поди, Гнедушка, - хихикнула юная ведьма. - Приляг, дружочек, пузиком на амбразурку.
Гнедан покосился и почесал ржавую макушку.
- Ровно на три минуты, Гнед! - умоляюще крикнул я. - Любой ценой. Вейся ужом, но чтобы парни замешкались, понял?!
- Слушаюсь, патрон! - рявкнул самоотверженно забагровелый Гнедан и ринулся к дверям - огненный и бесстрашный, как пылающая рождественская елка. - Я задержу их, патрон!
- Три м-минуты тебя не спасут, балбесушка ты гнойный, - мяукнула Метанка, сладострастно жмурясь в мою сторону. - Снимай штанишки. Сейчас тебя будут порицать. Заслуженно и жестоко.
В подтверждение этих подлых слов с улицы донесся звон чего-то разбитого и громовой голос зычно прогудел:
- Мстиславка! А ну отвор-ряй!! Живо!!!
Загремело железом по железу. Ага, понятно. Катомины бородачи плющат моих секьюритей на входе. Я поежился. Спокойно, все идет по плану: боярин обнаружил пропажу дочки и, разумеется, сразу вспомнил обо мне.
Срочно сховать Метанку! Я решительно повернулся к этой веснушчатой кобре, изгибавшейся на резной лавочке в приступах плотоядного хохота. Со стальной ласковостию в голосе произнес:
- Рыбка моя! А знаешь что? А вот у меня есть смежная комнатка... до чего уютная! Ступай-ка туда, а мы с папулечкой твоим, с боярином Катомочкой, по-мужски покалякаем...