- Ты когда-нибудь видел такое, Лиет? - Он потер щеку. - Моя плоть стала хрупкой.
Он сделал глубокий вдох и посмотрел на свои башмаки.
- Здесь ощущаешь воду, но воду.., загнанную в ловушку. Он взглянул на светло-коричневые, запорошенные пылью ледяные горы. Варрик, импульсивный и любопытный Варрик, решил попросить друга подождать.
- Мы выполнили задание, Лиет. Давай же не будем спешить с возвращением. Лиет остановился.
- Что ты задумал?
- Мы же здесь, в легендарной стране ледяных гор. Мы видели пальмы и растения, посаженные по воле твоего отца. Я хочу побродить здесь один день, ощущая лед под ногами. Взобраться на эти сверкающие ледники. Для меня это то же, что для другого восхождение на гору из чистого золота.
- Ты же не увидишь здесь чистый лед. Вся вода вмерзла в пыль и грязь, - возразил Лиет, но при виде восторженного лица друга сердце его растаяло. - Пусть будет, как ты сказал, Варрик. Действительно, зачем нам спешить?
Для шестнадцатилетних юношей восхождение на ледник было бы куда менее опасным приключением, чем налет на укрепленные владения Харконненов.
- Пошли взбираться на ледник.
Они направились к ледяным горам в неярком свете полярного дня. Тундра обладала суровой красотой, особенно притягательной для тех, кто привык к природе пустыни.
Они покинули территорию фабрики Туэка. Над горизонтом нависало облако пыли, изрыгаемое машинами, добывавшими лед. Лиет и Варрик взбирались все выше и выше, отковыривая пыль и стараясь добраться до слоя чистого льда. Языками они облизывали корку льда, ощущая мыльный вкус щелочных солей и выплевывая грязь и пыль.
Варрик бежал впереди, наслаждаясь полной свободой. Как истинные фримены, они были с раннего детства приучены ни при каких обстоятельствах не терять бдительности, но охотники Харконненов никогда не явятся сюда, на южный полюс, так что здесь юноши могут, вероятно, чувствовать себя в полной безопасности. Вероятно.
Лиет по привычке внимательно осматривал местность, приглядываясь к грунту и к мягким скалам, которые громоздились перед ними, как отвесные монументы из замороженной коричневой пыли. Вдруг Лиет нагнулся, чтобы рассмотреть какое-то вдавление в почве.
- Варрик, посмотри сюда.
Юноши принялись разглядывать отпечаток чьей-то ступни на пористой земле, которая размягчилась во время относительно теплого полярного дня. При ближайшем рассмотрении оказалось, что след не один, их много, и все их кто-то тщательно пытался замаскировать.
- Кто здесь был?
Варрик посмотрел на друга.
- И почему эти люди скрываются? Мы отошли довольно далеко от фабрики Туэка.
Лиет втянул носом воздух, покосился на утесы и скалы, увидел налет инея на камнях, прикрытых завесой холодного тумана.
- Может быть, это разведчики, которые ищут новые месторождения более чистой воды?
- Если это так, то почему они так старательно прячут свои следы?
Лиет посмотрел в сторону, в которую направлялись следы, и увидел неровный склон скалы, покрытый причудливой формы языками замерзшей грязи. Настраиваясь на детали окружающей обстановки, Лиет принялся смотреть на пейзаж, впитывая каждую подробность, каждую трещинку, каждую тень.
- Что-то здесь не так.
Он встревожился и насторожился, сделав знак Варрику, чтобы тот остановился. Не услышав никакого звука и не обнаружив ничего движущегося, друзья начали крадучись продвигаться вперед. С самого раннего детства Варрик и Лиет владели искусством бесшумно и незаметно продвигаться по пустыне, не оставляя после себя никаких следов.
Лиет все еще не мог отчетливо понять, что так поразило его, но по мере приближения к скале чувство опасности становилось все сильнее и сильнее. Хотя холод притупил реакцию и остроту ощущений, юноши двигались вперед с большой осторожностью. Поднимаясь по уступам замерзшей грязи, они, как настоящие фримены, сразу поняли, что это искусно замаскированная лестница.
По ней какие-то люди часто взбираются вверх по склону.
Молодые люди постарались стать невидимыми, слившись со скалой. Они стали частью ландшафта, двигаясь как естественные его части. На середине склона Лиет обнаружил нарушение окраски скалы. Пятно было слишком правильным, слишком явно искусственным. Маскировка была выполнена хорошо, но те, кто ее делал, допустили несколько досадных ошибок.
Замаскированная дверь могла бы пропустить космический корабль. Что это - тайная база Рондо Туэка, фактория Гильдии или убежище контрабандистов?
Лиет остановился и неподвижно замер на месте. Прежде чем он успел что-нибудь сказать, рядом с первым пятном открылись еще несколько ворот, замаскированных так удачно, что даже фримены не смогли их заметить. Из ворот выбежали четверо суровых мужчин. Это были мускулистые люди, одетые в военную форму - правда, поношенную и собранную из разнородного обмундирования. Однако все были вооружены.
- Вы двигаетесь очень спокойно и грамотно, парни, - произнес один из мужчин. Он был высок, мускулист, с ясными живыми глазами и сверкающей в лучах неяркого солнца лысиной. Темные вислые усы закрывали верхнюю губу и спускались на подбородок. - Но вы забыли, что здесь холодно и при дыхании изо рта у вас валит пар, который вас и выдал. Вы не подумали об этом, ребята?
Пара жилистых мужчин дулами своих ружей указали пленникам дорогу в подземелье. Варрик положил ладонь на рукоятку своего кинжала и посмотрел на товарища. Кажется, им придется умереть, сражаясь спиной к спине.
Но Лиет отрицательно покачал головой. Эти люди были одеты не в униформу Харконненов. Знаки различия некоторых из этих людей были сорваны с нарукавных повязок и плеч. Должно быть, это контрабандисты.
Лысый человек посмотрел на одного из своих лейтенантов.
- Очевидно, нам надо лучше позаботиться о маскировке.
- Мы ваши пленники? - спросил Лиет, многозначительно посмотрев на ружья.
- Я хочу узнать, что мы сделали настолько плохо, что вы смогли так легко обнаружить наше убежище. - Мускулистый лысый мужчина опустил свое ружье. - Меня зовут Доминик Верниус, а вы - мои гости.., пока.
***
Богатство и разнообразие форм жизни сами по себе умножают количество экологических ниш обитания. В результате возникает система, представляющая собой сеть деятелей и потребителей, едоков и поедаемых, сотрудников и конкурентов.
Пардот Кинес. Доклад императору Шаддаму IV
Невзирая на все свои пороки и интриги, невзирая даже на всю кровь, в которой были по локоть руки Хазимира Фенринга, он был для нее настоящим чудом. Леди Марго скучала в его отсутствие. На этот раз Хазимир уехал с бароном Харконненом в глубинные районы пустыни в инспекционную поездку по местам добычи пряности, чтобы подготовить ответ на гневное послание императора, в котором тот требовал объяснений по поводу сокращения поступления меланжи.
Будучи холодным и расчетливым в достижении своих четко поставленных целей, ее муж был причастен ко многим мерзостям, совершенным им во имя императора; похоже, что он приложил руку и к загадочной смерти Эльруда IX. Но воспитание, полученное в Ордене Бене Гессерит, научило Марго ценить результаты и следствия. Хазимир Фенринг знал, как добиться желаемого, и за это она обожала своего мужа.
Она вздыхала всякий раз, как входила в заполненное буйной растительностью помещение оранжереи, которую супруг устроил специально для нее. Одетая в удобное, но тем не менее умопомрачительно красивое домашнее платье из шелка, меняющего цвет в зависимости от времени суток, Марго приложила ладонь к идентификатору замка влагонепроницаемой двери. Пройдя под украшенной цветной мозаикой аркой, она вошла в зеленеющий оазис и глубоко вдохнула напоенный ароматами воздух. В тот же момент зазвучала запись умиротворяющей музыки, исполняемой на балисете и фортепьяно.
Стены излучали желтоватый дневной свет - светофильтры отсеивали белый свет знойного солнца Арракиса, превращая его в желтоватое сияние, к которому Марго привыкла на Кайтэйне. Массивные листья развевались на искусственном ветру, как флаги в руках восторженных горожан. За прошедшие четыре года растения, превзойдя все ожидания Марго, разрослись с небывалой пышностью.
В мире, где каждая капля влаги стоила дороже всего золота мира, где нищие выпрашивали выжимки воды, где пестро одетые торговцы предлагали глоток воды за баснословную цену, частная оранжерея Марго представлялась недопустимой роскошью. Каждая капля воды здесь была оплачена. Как говорил Фенринг, имперский министр по пряности мог себе это позволить.
Из далекого прошлого, из эха прошлой памяти, которая была еще жива в ней, Марго помнила закутанную в паранджу женщину, воспитанную в строгой исламской морали, жившую в мусульманском доме. Женщину звали Фатима - в честь единственной дочери пророка Мухаммеда. Муж Фатимы был человеком достаточно состоятельным для того, чтобы содержать трех жен, предоставив каждой отдельный дом с двором. После церемонии бракосочетания Фатима, как и другие жены, ни разу не покинула свой дом. Весь ее мир был ограничен пышными растениями двора и синим небом над головой. Вода, льющаяся в фонтанах, добавляла мелодичности постоянно звучащим струнным инструментам. Иногда к цветкам в поисках нектара слетались бабочки и мелкие птички...
И вот теперь, много поколений спустя, на планете, солнце которой было так далеко от Земли, что та древняя женщина не могла представить себе такого гигантского расстояния, она, Марго, живет в таком же укрытии, в окружении растений, воды и музыки.
Механическая система трубок и шлангов увлажняла воздух, опрыскивая ухоженные деревья, папоротники и цветы. Рассеянная в воздухе влага холодила кожу Марго, она с наслаждением вдыхала сырой туман оранжереи. Какая роскошь после стольких лет лишений! Она приподняла мясистый широкий лист одного из растений и погрузила руку в мягкую почву. Куст утратил черты того буквально обезвоживающего почву мутанта, каким его привезли из тропических лесов Гиназа.
Марго пощупала корни и услышала тихий голос Другой Памяти - заговорила Преподобная Мать Биана, давно умершая Сестра, которая занималась агрономией в Школе Сестер более двухсот лет назад. Сейчас она делилась с Марго древними секретами садоводства. Звучала любимая мелодия Бианы трубадурская мелодия, исполняемая Жонглером. Но даже и без помощи Бианы Марго умела разводить растения и ухаживать за ними, чем немало гордилась. В оранжерее пышно росли растения со всей империи; она относилась к ним, как к детям, которых не могла иметь от своего евнуха-мужа. Марго наслаждалась от созерцания того, как эти кусты и деревья растут и созревают во враждебном всему живому мире Арракиса.
Ее муж тоже был великий мастер выживать в любых условиях.