Не поворачивая головы, Джессика осмотрела фигуры, используя приобретенные в Школе навыки пристального наблюдения и что-то еще, что она сама не смогла бы определить словами, и поняла, что пирамида - это удовольствие, куб - боль, а шар - вечность. Джессике никогда не приходилось проходить подобные испытания, и, мало того, она о них никогда не слышала, но знала об орудии гом-джаббар - легендарной игле, созданной в незапамятные времена.
- Вот такой тест, - повторила Мохиам. - Если ты потерпишь неудачу, я уколю тебя.
В ответ Джессика проговорила не дрогнувшим голосом:
- И я умру.
***
Проктор склонилась над Джессикой, как хищная птица, наблюдая за каждым движением, за каждым жестом девочки. Мохиам не могла показать Джессике свои душевные муки и страх, но она знала, что Джессика должна пройти тест.
Ты не должна потерпеть неудачу, дочка.
Гайус Элен Мохиам учила Джессику с тех пор, когда та была еще совсем ребенком, но девочка ничего не знала о своей наследственности и своем предназначении, о своей важности для селекционной программы Общины Сестер. Она не знала и того, что Мохиам - ее родная мать.
Джессика тем временем побледнела от сосредоточенности. На гладком лбу заблестели капли пота. Мохиам вгляделась в формы геометрических фигур и увидела, что девочке еще предстоит пройти несколько ментальных уровней, прежде чем принять окончательное решение...
Дитя мое, ты должна выжить. Я не смогу сделать этого снова, ведь я так стара.
Первая дочь, зачатая бароном, оказалась, как и предвещал сон, больной и слабой. Мохиам собственноручно убила больное дитя, уверенная в том, что видение было истинным; она видела кульминацию тысячелетней селекционной программы Общины Сестер. Пользуясь мощным предзнанием, она провидела, что ожидает империю: распад и гибель, сожженные планеты и невиданный доселе геноцид. Если выполнение программы пойдет неверным путем. Если в следующем поколении родится негодный для продолжения рода ребенок.
Мохиам уже убила одну из своих дочерей и без колебаний принесет в жертву и Джессику. Если это окажется необходимым. Лучше убить свое дитя, чем допустить новый ужасный джихад.
Отравленный кончик серебряной иглы застыл в волоске от шелковистой кожи Джессики. Девочка задрожала.
***
Джессика изо всех сил пыталась сосредоточиться, уставив вперед невидящий взор и вспоминая литанию против страха. Я не должна бояться. Страх убивает разум. Страх - это маленькая смерть, которая несет с собой полное отупение.
Делая глубокий вдох, она подумала: Что мне выбрать? Если я приму неверное решение, то умру. Джессика поняла, что надо погружаться глубже, и в этот момент на нее снизошло озарение: геометрические фигуры выстроились в той последовательности, в какой переживает человек свой жизненный путь боль рождения, удовольствия жизни и вечность смерти. Она должна выбрать самое глубокое, сказала Мохиам. Но только одно? Так с чего же начинать, если не сначала.? Сначала боль.
- Я вижу, что ты сделала выбор, - сказала Мохиам, глядя, как девочка поднимает правую руку.
Джессика осторожно вставила руку в отверстие зеленого куба. В тот же момент она ощутила нестерпимое жжение такой силы, словно ее кости погрузились в кипящую лаву. Ногти сморщились и отделились от плоти, не выдержав адского жара. Никогда в жизни Джессика не могла представить, что бывает такая мука. Боль между тем продолжала усиливаться.
Я встречу свой страх ч позволю ему пройти надо мной и сквозь меня.
Неимоверным усилием воли она смирилась с потерей руки, блокировав свои нервы. Она сделает все, что требует от нее долг. Но логика взяла свое, девочка не перестала думать, несмотря на сильную боль. Что-то она не видела в Школе ни одной безрукой сестры, а ведь кто-то из них наверняка подвергался такому же испытанию...
Когда страх пройдет, то не останется ничего.
Аналитическая часть разума поняла, что она не чувствует запаха паленого мяса, не видит сероватого дыма и не слышит потрескивания кипящего и вспыхивающего жира своей плоти.
Останусь только я.
После отчаянной попытки блокировать чувствительные нервы Джессике удалось притупить боль. От кисти до локтя она теперь чувствовала только онемение; боль перестала существовать. Глубже, еще глубже. Несколько мгновений спустя Джессика утратила физическую форму, дух ее полностью отделился от тела.
Из отверстия куба, словно дымок курения, выполз легкий туман.
- Хорошо, хорошо, - шепотом подбодрила свою воспитанницу Мохиам.
Туман - свидетельство правильного понимания, проявленного Джессикой перешел в отверстие пирамиды. Теперь девочку охватила волна наслаждения, настолько возбуждающая, что Джессика едва могла перенести ее. Она переходила от одного экстаза к другому, дрожала от восторга, растекалась от удовольствия и вновь восставала, словно громадная волна цунами в безбрежном просторе океана. Все выше и выше, вот она уже на гребне волны...
Но в этот момент дымка осознания перевалила через гребень и рухнула в пропасть, увлекая за собой Джессику.
Образы потускнели и исчезли. Джессика ощутила, что ее ноги обуты в матерчатые тапочки, что к материи прилипли ее потные пятки, и ощутила сквозь тонкие подошвы твердость пола. Ее правая рука... Она все еще не чувствовала ее, не могла ее видеть и запястье отказывалось повиноваться способность к движению сохранили только глаза.
Скосив глаза вправо, Джессика всмотрелась в приставленную к ее щеке отравленную иглу, за которой был виден золотой шар вечности. Мохиам твердо держала иглу гом-джаббара, и девочка сконцентрировала взгляд на серебряном острие, сверкавшем, как далекая звезда. Один укол, и Джессика духом и телом вступит в золотую сферу вечности, откуда нет возврата. Теперь девочка не чувствовала ни боли, ни наслаждения, только отупляющий покой. Она приняла решение.
Пришло понимание: Я - ничто.
- Боль, наслаждение, вечность - все интересует меня, - тихо произнесла Джессика, услышав свой голос как бы со стороны, - ибо что одно значит без остального?
Мохиам поняла, что девочка преодолела кризис и выдержала испытание. Животное не может взять верх над такой несгибаемой натурой. Джессика покачнулась, силы ее были на исходе. Мохиам убрала отравленную иглу.
Джессике показалось, что испытание кончилось как-то внезапно. Все было плодом ее воображения - боль, наслаждение и пустота. Все было сделано с помощью разработанной в Бене Гессерит методики контроля над разумом. То была великая способность направлять мысли и чувства другого человека в нужное русло, заставлять его действовать, как нужно экзаменатору. Что поделаешь, тест.
Неужели она и правда сунула руку в зеленый куб? Неужели она превратилась в дымку? Ум подсказывал, что ничего этого не было. Однако когда Джессика попыталась согнуть пальцы, то ощутила в них скованность и боль.
Платье девочки пропиталось потом, Мохиам вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, коротко обняла Джессику и вновь обратилась к ней, соблюдая формальные правила:
- Добро пожаловать в Общину Сестер, человек.
***
Я сражался во многих великих войнах, защищая империю, и во имя императора убил множество людей. Мне приходилось исполнять обязанности члена Ландсраада. Я изъездил вдоль и поперек все континенты Каладана и познал все бремя дел по управлению Великим Домом. И все же самые лучшие мои воспоминания связаны с временем, которое я провел с сыном.
Герцог Пауль Атрейдес
Когда герцогское судно на подводных крыльях покинуло пристань и вышло в открытое море, Лето, стоявший на носу, оглянулся и внимательно посмотрел на древнее здание каладанского замка, из которого Атрейдесы правили своими подданными на протяжении двадцати шести поколений.
С такого расстояния он не мог различить лица, но на балконе Лето заметил маленькую фигурку. Кайлея. Несмотря на то что она всячески сопротивлялась тому, чтобы Лето брал с собой в плавание Виктора, которому едва сравнялось два с половиной года, она все же вышла на балкон посмотреть, как судно отойдет от причала. Но на душе у герцога все равно было тяжело.
- Можно мне надеть шлем? - Круглое лицо Ромбура расплылось в улыбке, исполненной надежды. Буйная копна светлых волос развевалась на свежем ветру. - Мне никогда не приходилось управлять большим судном на подводных крыльях.
- Подожди, пока мы не выйдем в открытое море. - Лето взглянул на изгнанника с озорной усмешкой. - Так будет безопаснее. Мне кажется, я припоминаю, как однажды некий увалень разбил лодку о рифы.
Ромбур вспыхнул до корней волос.
- С тех пор я много чему научился, и прежде всего здравому смыслу.
- Ты действительно многому научился. Тессия хорошо на тебя влияет.
Он вспомнил, как коротко подстриженная наложница принца пришла провожать его на пристань и нежно поцеловала на прощание. Как это было не похоже на Кайлею, не пожелавшую провожать герцога на причал.
На корме быстроходного судна заливался счастливым смехом Виктор, подставляя ручки под струи холодной воды и доставляя немало хлопот бдительному Суэйну Гойре. В обязанности Гойре входило развлекать малыша и следить за его безопасностью.