- А она что, знала?
Сразу трое или четверо, похватав факелы, воткнутые в землю, в один миг очутились на кромке стены.
- Гуен еще там! - крикнул Ких, вглядываясь в темноту ночного моря, глухо ворчавшего у подножия обрыва, который сейчас казался уходящим прямо в преисподнюю.
- В дом, и затворитесь, - коротко бросила мона Сэниа Эрму, передавая ему девочку. - Все - вниз!
Через секунду все дружинники, подняв факелы, уже стояли, сгрудившись, на отполированном волнами камне, едва выступающем из воды. Примерно в полуполете стрелы от них на остром, кривом, как коготь дракона, утесе сидела Гуен. Она периодически встряхивалась, подымая все три хохла, потом как-то опадала, становясь вдвое меньше. Внезапно она сорвалась с места, скользнула вдоль лунной дорожки и нацелилась на какую-то бесформенную массу, всплывшую из глубины. Послышался удар, сопровождаемый всплеском.
- Гуен, назад! - крикнула принцесса. - Домой, Гуен, домой!
Птица поднялась, описывая над водой сторожевой круг, нехотя начала набирать высоту, временами как-то обвисая и едва не срываясь в вертикальное падение. Флейж догадался, ринулся наперехват - несчастная стражница промокла до последнего перышка; исчез вместе с нею.
- Ты что, велел ей охранять Чернавку? - вполголоса спросила принцесса Сорка.
- Ну да. А разве можно было иначе?
Естественно, иначе было просто нельзя. Но в программе обучения этой могучей птицы не было предусмотрено такого случая, когда из двух вверенных ее попечению людей один нападал на другого. Сейчас было трудно - да в сущности, и незачем - гадать, что произошло в стенах Бирюзового Дола, когда Гуен услышала крики Касаулты и почуяла запах крови. Одно очевидно: спасаясь от разъяренного крылатого чудовища, убийца сумела вскарабкаться по каменному откосу, но там-то ее и достал смертоносный клюв никогда не промахивающейся Гуен.
Появился Флейж и притащил с собой по-Харраду.
- Ой-ей, - вздрогнул тот, обнаружив себя на скользком камушке посреди ночного моря - ситуация для странника, путешествовавшего всю свою жизнь исключительно по суше, не вполне ординарная. - А вы не думаете, что сейчас из воды дракоша вынырнет?
Но мифический дракоша никого сейчас не интересовал; все всматривались в лунную дорожку, на которой, кажется, снова появилось что-то бесформенное. Ких сунул свой факел Пы, скинул камзол и свечечкой бухнул в воду. Плыл он неумело, как подметил Юрг - "по-собачьи"; было видно, как он протянул руку, по-дельфиньи подпрыгнул - на берегу, в непроглядной темени сбегающего к самой воде лесочка, что-то тяжко хлюпнуло. Хорошо, догадался не тащить ЭТО в Бирюзовый Дол...
Склоненные факелы закапали смолой черную дрань одежды. Скрюченные, точно обугленные руки, белый оскал безгубого уже рта. А выше - ничего. Расклеванный бесчисленными ударами череп, мозг вымыло начисто. Влажные изломы кости поблескивали в лунном свете.
Сорк наклонил свой факел совсем низко к тому, что осталось от лица. Лохмотья мышечной ткани, изрядно намокшей за все это время, казались совершенно бесцветными, но вот остатки кожи выделялись аспидной чернотой.
- Кажется, на Тихри кто-то говорил, что ее светлой коже следует немного загореть, - пробормотал он неуверенно.
Но Харру этого было достаточно. Он выдернул из ножен свой меч, и мона Сэниа впервые в жизни вздрогнула от этого свистящего звука. Он поддел влажную ткань, и она с плачевным скрипом распалась надвое, обнажая щуплое мальчишечье тело.
- Вот вам и Чернавка, - присвистнул тихрианин. - На пуп поглядите!
Смотрели-то все не на пуп, но, подняв немного взгляд, каждый мог заметить не до конца смытый серебряный кружок, от которого расходились немногочисленные лучи.
- Солнечный раб, - сказал уверенно менестрель. - Таким назначают испытание; ежели пройдет - законником станет, а не сдюжит... В лучшем случае останется в кабале до самой смерти.
- Ни хрена себе естественный отбор, - пробормотал Юрг.
- Пришли сервов, чтобы закопали, - сухо проговорила принцесса, отворачиваясь.
Продолжать вечернюю трапезу никому даже на ум не пришло. Впрочем, отправляясь на ночь в привратный кораблик, Харр по-Харрада насовал всякой снеди за пазуху столько, что полусонное хрупанье доносилось оттуда до самого утра, как из стойла.
А ненаследному принцу пришлось потесниться в своей драгоценной колыбели подарке никогда не видевшего его деда-короля.
- Я только упрежу Лронга, а то как бы до него не добрались, - командор был уже одет и застегивал клапаны серебристо-белого комбинезона. - Со вчерашнего дня он вряд ли со своего места стронулся.
Оба, не сговариваясь, подумали об одном и том же: каждый раз, когда им казалось, что для них наступила спокойная семейная жизнь, получалось так, что проходил день - и, оглядываясь назад, они с трудом могли себе представить, что ВСЕ ЭТО могло уместиться в коротенькие двадцать четыре часа.
- Будь осторожен, - чуть слышно шепнула мона Сэниа.
- Что я слышу? - изумился Юрг. - И от кого? И с чего бы?
Она вздохнула:
- Ты что-то слишком тщательно застегиваешься на все пуговицы...
М-да. Неистовая девочка прямо на глазах превращалась в классическую супругу высшей пробы.
- Еще немного, и ты начнешь мне ладанку на шею вешать...
- А что мне еще делать, муж мой, любовь моя? Я теперь немолодая, небогатая, с двумя детьми на руках. Меч возьмешь?
- А как же. Ну а теперь зови тех, кто поумнее, - Эрма, Сорка, и вместе садитесь за Звездные Анналы. Твоя чернокожая советчица права - придется искать какой-то четвертый мир.
- Да уж не соскучусь. Не задерживайся.
- Я ж на минутку! - словно собирался к соседу за спичками. - Ких, возничий мой солнечный, поехали! Подставь-ка носик, Химена...
И кораблика как не бывало. Откуда-то, почесываясь, появился Харр.
- И чего к мужику вяжешься? Ну гульнет на стороне малость, так от тебя убудет, что ли?
- Изыди!
Жена, как всегда, была права: проговорив с Лронгом не более получаса с глазу на глаз (посторонние уши подразумевались, по на этот случай пригодился язык жестов, доступный без переводчика), Юрг был представлен Паянне - друг другу они не очень понравились, - после чего он незамедлительно отбыл.
Не на Джаспер, разумеется, - прямиком в Ад. По проторенной дорожке.
- Из кораблика ни в коем разе ни ногой, - строго наказывал он Киху, вытаскивая из-под коврика две плоские канистры. - Если что, потянешь меня за тросик. Но не думаю, потому как в прошлый раз это чудище поганое на меня напоролось. Теперь остережется.
Он еще раз проверил крепление тросика к поясу и вылез наружу. Подача кислорода и обогрев, естественно, не работали, так что в узкую прорезь двустворчатого щитка просачивался ледяной до едкости воздух. После субтропиков Игуаны было как-то дискомфортно, да и сатанинские сполохи неугомонного вулкана в этот раз своей трагической красой не пленяли.
Юрг спешной рысью двинулся вперед, досадуя, что под хрустким слоем свежевыпавшего снега не видно их давешних следов. Впрочем, ошибиться было нельзя - широкая полынья дэвова лежбища виднелась прямо по курсу. Он постарался выровнять дыхание, чтобы на традиционный вопрос ответить скоренько и без запинки, и с некоторым удивлением отметил, что Скудоумец прихорошился - блестел, во всяком случае, как стеклышко. И молчал.
- Эй, кладезь премудрости, - крикнул командор, останавливаясь на самом краю, - ты что, навел марафет и разговаривать не хочешь? Зазнался?
Ветер, шурша кристалликами льда, погнал по зеркальной поверхности невесомую поземку. Случилось то, чего он боялся, не позволяя себе об этом даже думать: источника живой воды больше не существовало. Все превратилось в один замерзший пруд.
- Дезертировал, сволочь! - Юрг на всякий случай довел до сведения потенциального слушателя свое отношение к происходящему.
Дэв не отозвался.
Юрг повернулся, захлопнул щиток и потрусил к кораблику, сматывая на бегу тросик, прикрепленный к поясу, и уповая на то, что воздуха внутри шлема ему хватит, а то недоставало ему еще ангины.