В темнице
Марина сидела на голом земляном полу, обхватив руками колени и прислонившись спиной к каменной стене. Было очень холодно. Тонкая одежда не согревала, а укрыться здесь было не чем. Тело покрылось мурашками и непроизвольно дрожало. Пол и стена были очень холодными, но стоять, а тем более ходить она больше не могла, ноги не держали ее. Глаза щипало от слез. В горле першило, то ли от пыли, то ли начиналась простуда. Очень хотелось пить и есть, но, ни еды, ни воды им никто пока не приносил, и неизвестно принесут ли.
Их поместили в камеры по три человека. Прямоугольные каменные клетки с высокими потолками и решетчатыми дверьми. Освещения в них не было, тусклый свет просачивался из коридора, где мерцали заляпанные грязью светильники. В камерах не было абсолютно никакой мебели, лишь круглая яма в полу, вместо туалета. С Мариной в одной клетке томились Надежда и Виктория. Девчонки все еще были на ногах. Надя стояла и пыталась дыханием согреть озябшие пальцы. Вика ходила от стены к стене, растирая себя руками.
Когда они вернулись к автобусу, то были крайне удивлены и растеряны. Найти местных жителей и попросить у них помощи не получилось. Никто им не открыл, хотя у многих было стойкое ощущение, что дома обитаемы. Когда появились незнакомцы, все обрадовались. Их странные одежды никого не смутили, по крайней мере, Марину. Сергей Михайлович сразу же поспешил на встречу к обитателям загадочного города. Стал возмущаться, потребовал объяснений, задавал вопросы. Но незнакомцы ничего ему не ответили и как, показалось, даже не обратили на слова мужчины никакого внимания. Один из них вытащил меч из ножен, острое лезвие ярко блеснуло в лучах полуденного солнца, и ударил директора рукояткой по голове. Тот ойкнул и свалился на землю. Все застыли, на месте, не понимая, что происходит. А потом начался кошмар. Кто-то закричал, кто-то стал предъявлять претензии, звать на помощь, угрожать полицией. Марина четко помнила, как была поражена, что ударили именно рукояткой меча, ни битой, ни палкой, а именно рукояткой меча. Эта сцена крепко засела у нее в голове. Казалось, что все происходило в замедленной съемке. Их окружили. Нападавших было человек двадцать, может больше, она не успела сосчитать, да и не пыталась. Двое незнакомцев грубо схватили ее. Она дернулась, в отчаянной попытке вырваться, замотала головой, уперлась ногами в землю. Бесполезно, держали крепко. Руки завели за спину, бесцеремонно выворачивая их из суставов. Стянули запястья жесткой веревкой, и толкнули девушку на землю. Марина вскрикнула, больно ударилась коленями о каменную дорогу. Веревка врезалась в кожу, обжигала, вывернутые плечи болели. Сердце в груди отчаянно билось, адреналин ударил в кровь. Марина тяжело дышала и с ужасом озиралась по сторонам. Ее бил озноб.
Роман пытался отбиваться, ловко размахивая кулаками. Ему удалось не слабо врезать нескольким похитителям. С одного даже соскочил капюшон. Кровь из разбитого носа залила изуродованное лицо. Лучше бы Марина этого не видела. Человек был настолько обезображен, что трудно было описать. Недолго Роману удавалось геройствовать. Он быстро получил дубинкой по спине и свалился на землю. Мужчина согнулся, защищая руками голову. Удары безжалостно сыпались на его беззащитное тело. Кто-то из девчонок визжал. Кто-то громко плакал. Кто-то просил прекратить.
Марине натянули мешок на голову. Стало трудно дышать. Крики, стоны, мольбы и суровые голоса нападавших, говоривших на непонятном, напевном языке, все это слилось в одну ужасающую симонию. Ее подхватили под руки и куда-то повели. Прикосновения были грубыми и сильными. Она помнила, как шла спотыкаясь. Как пульсировала боль в разбитых коленях. Из-за пыльного мешка першило в горле и слезилось в глазах.
Их повели вниз по лестнице, с мешком на голове было сложно спускаться по высоким скользким ступеням. В нос ударили запахи земли и сырости. Тепло летнего дня сменилось холодом подземелья. Они очутились в темнице. Их затолкали в камеры и только после этого сняли с голов мешки и развязали руки. Кисти пронзили иголочки боли, и Марина интенсивно шевелила пальцами, разгоняя кровь по сосудам. Лязгнули решетчатые двери, захлопнулись тяжелые замки. Не сказав ни слова, похитители ушли, оставив пленников в кошмарном неведении.
В первое время все храбрились. Кричали. Стучали по прутьям решетки. Угрожали полицией. Просили привести врача для Романа. Умоляли отпустить. Но похитители никак не реагировали на то, что происходило в камерах. Со временем голоса стихли, всхлипы прекратились, и подземелье погрузилось в тягостное молчание.
В мыслях Марина постоянно возвращалась к дому и своей семье. Увидит ли она еще хоть раз своих близких? Обнимет ли Андрея, поцелует ли Алёну, вдохнет ли еще раз такой приятный и родной запах. Было ли утро отъезда их последней встречей?
Алёне было шесть. Маленькая, очень сообразительная, она обладала маминой внешностью, те же русые волосы, аккуратный нос, лицо сердечком и большие голубые глаза. И папиным характером: упорная, упрямая, местами капризная и очень требовательная. В то утро Алёна сильно капризничала, не хотела идти в садик, а еще больше, не хотела, чтобы мамочка уезжала. Сначала маленькая разбойница отказывалась одеваться и чистить зубы, затем опрокинула тарелку с завтраком, заявив, что не будет есть, пока мама не вернется. Все утро хныкала и просила не уезжать. Будто что-то чувствовала. Будто уже тогда понимала свои детским сердцем, что с мамой случится беда. Андрей был раздражительным и взвинченным, он уже опаздывал на работу, а дочь все никак не хотела собираться, чтобы ехать в сад. Было видно, что муж уже с ужасом представляет, как останется один на один с Алёнкой и ее капризами. Неужели, это, правда, было их последнее утро? Вот такое неправильное и напряженное. Марина думала о том, каким шоком для близких людей станет ее исчезновение. Как они будут искать ее, ждать и надеяться. Как будет плакать Алёна. При этих мыслях сердце обливалось кровью. Как они будут жить без нее? Андрей хороший отец, он справится, не бросит дочь. Женится ли он еще? А если женится, будет ли другая женщина любить ее дочь? Она не увидит, как Алёна пойдет в школу. Не разделит с ней первую влюбленность. Не узнает, какой она вырастит и кем станет. Выйдет ли замуж?
Она должна выжить, должна вернуться домой. Любой ценой. А если нет?
Марина не знала, сколько времени она провела здесь, может несколько часов, а может быть сутки. В камерах стоял полумрак. Слабый свет лился с потолка коридора.
— Марин, встань с пола! — зубы у Нади стучали от холода. — Ты простудишься и заболеешь.
— Я устала. — Прошептала Марина, изо рта у нее вырвалось облачко пара.
— Я думаю простуда, это не самая большая из наших проблем. — Хрипло проговорила Оксана. Она Кристина и Елена были в камере напротив. И сейчас девушка стояла у двери, вцепившись руками в прутья решетки. Пальцы у нее побелели от холода и напряжения. Глаза сощурились, губы плотно сжались.
— Просто, суки. Твари проклятые! — бубнила себе под нос Вика.
— Девчонки, — донесся из дальнего угла камеры тихий и испуганный голос Кристины. Марина ее практически не видела, ее тоненькую фигуру скрывали холодные объятия полумрака. — Я просто только сейчас подумала и поняла. А Маша то где?
— Странно, я ее вообще не слышала. — Настороженно проговорила Вика.
— Я тоже. — Оживилась Оксана.
— Маша! Кто-нибудь видел Машу?! — Громко закричала она.
— У нас ее нет! — донеслось из одной камеры.
— У нас тоже! — мужской голос из другой.
— Ее не было возле автобуса. — Почти бесшумно проговорила Марина. Произошедшие с ними события яркими стоп кадрами опять предстали перед глазами. Вот они стояли около автобуса, вот увидели людей, вот на них напали. Паника. Переполох. Все кричали, плакали, ругались. Но Марии на этих кадрах не было.
— Ее здесь нет! — уже громко сказала Марина, поднимаясь с места. — Ее не было возле автобуса, когда на нас напали. Она от нас в городе отстала. И, видимо, потерялась.
— Повезло ей. — Проскулила Надя.
— Это еще не факт, может ее уже в живых нет! — ответила Оксана. Она отошла от решетки и заметалась по комнате.
— Ужас какой, нельзя так говорить! Может она помощь приведет. Может полиция нас уже ищет? — возразила Кристина.
— Хотелось бы в это верить. Но помочь себе мы должны сами. — Сурово проговорила Оксана.
— Говорил я Вам, что люди здесь пропаяют, вот значит, куда они все девались. — Подал голос водитель.
— Кто они такие и что им нужно? Зачем они нас похитили? — пропищала из угла камеры Кристина.
— Может выкуп просить будут, хотя я предлагал деньги, они не реагировали! — подал голос директор.
— За тех, кто пропал раньше, никакого выкупа никто не просил! — возразил водитель. — За блогера они бы точно много получили.
— Значит торговля людьми. На органы или в рабство. — Со вздохом проговорил директор.
— Господи боже, господи помоги! — стала причитать Надежда.
— Нет, здесь что-то другое! — подала голос Елена. Она вела себя достаточно странно. В основном молчала и не выглядела испуганной. Лицо ее было задумчивым, глаза внимательно смотрели по сторонам. — Что-то не нормальное. Не естественное. Я чувствую это, но пока не могу понять.
— Елена Александровна, что хоть вы опять несете! — вспылила Оксана.
— Когда пойму, скажу. — Спокойно ответила женщина.
Лязгнул металлический засов и на лестнице послышались шаги. Пятеро похитителей в серых бесформенных одеждах с капюшонами, скрывающими лица, вошли в коридор и остановились. Они держали в руках корзины с едой, и кувшины, в которых, скорее всего, была вода. На поясе у каждого висела дубинка.
Пленники потянулись к зарешеченным дверям.
— Не говорите ничего. — Произнес женский хриплый голос с сильным акцентом. — Если вы будете говорить и не слушаться, до вечера не получите еду и воду.
«Значит сейчас утро или день» — промелькнуло в голове у Марины.
— Хорошо. — Не услышав возражений, произнесла похитительница. — Вы собственность ордена Такманов. И начиная с завтра, вы будете проданы. Вы должны быть смиренны и послушны и тогда, вас купят хорошие покупатели. И возможно вы останетесь живы. Если вы будете себя плохо вести, вы умрете.
— Проданы? В смысле, проданы? Да кто вы мать твою такие! Выпустите нас немедленно! — не удержалась Оксана, она впилась пальцами в прутья решетки и с ненавистью смотрела на говорившую женщину. Оксана была вспыльчива, эта черта характера иногда играла с ней злую шутку. Она не могла вовремя замолчать. Не могла смириться и потерпеть, она всегда бежала вперед сломя голову и этим часто вредила себе. Марина боялась, что сейчас наступил именно такой момент, и Оксана не услышит голос разума.
— Пожалуйста, отпустите нас, мы никому ничего не скажем! — опустившись на колени, залепетала Надежда.
— Молчать! — прокричал мужчина грубым голосом. Он опустил ношу на землю, схватил дубинку и стал стучать по прутьям клеток. Пленники еле успели отскочить вглубь камер.
— Если вы будете дальше орать, то не получите еду и воду до вечера. — Продолжила женщина и сбросила капюшон, обнажив лысую, покрытую шрамами голову. Кто-то вскрикнул, кто-то ойкнул. Глаза Марины округлились, к горлу подступил ком, но она не проронила ни звука. Она уже видела одного из похитителей, но все равно не готова была к такому зрелищу. Оксана тоже промолчала, ее глаза злобно сверкали, губы сложились в тонкую линию, она нахмурилась, на лбу образовались морщинки. Девушка сжала кулаки и тяжело дышала.
— Хорошо. Отойдите от двери. Вам дадут еду и воду. Будьте покорны. — После долгой паузы, наконец, проговорила женщина. Пленники подчинились.
Женщина отворила дверь в камеру, где была Оксана, и человек с корзиной и водой шагнул внутрь.
— Забирайте, только двигайтесь медленно.
Елена подхватила корзину. В ней был хлеб, сыр и холодное жареное мясо. Оксана взяла кувшин. Руки у нее дрожали. Что-то странное мелькнуло в глазах. Рот скривился в холодной улыбке. Девушка глубоко вздохнула. Она подняла кувшин и, не думая о последствиях, обрушила его на голову похитителя. Раздался глухой удар. Кувшин не раскололся. Почти вся вода вылилась на пол. Мужчина пошатнулся и осел на землю. Оксана отбросила кувшин. Он ударился о каменную стену и с глухим звуком разлетелся на осколки. Остатки воды расплескались холодными брызгами. Девушка выскочила в коридор и побежала к выходу. Слабый свет открытой двери маячил впереди. Не успела она преодолеть и несколько метров, как дубинка ударила ее по спине и сбила с ног. Она растянулась на полу. Вскрикнула. Воздух вышибло из легких. Ладони и колени обожгла боль от падения. Женщина со шрамами схватила Оксану за волосы и потащила по полу.
— Нет, отпусти меня, тварь уродливая! Отпусти. Отпусти меня! — Оксана кричала и отбивалась, семенила ногами по полу, царапала ногтями, схватившую ее руку, но ее держали крепко. Женщина бросила беглянку на пол и поставила ногу ей на спину, придавливая к земле.
— Еду и воду, вы получите только вечером. — Спокойным голосом проговорила она. — Если вечером будет, то, что мне не понравится, завтра утром. Не умрете. А умрете, сами виноваты. На мясо оборотням пойдете.
Надя тихо плакала, по-прежнему стоя на коленях. Она зажимала рот руками, чтобы громкими звуками не разозлить похитителей. Вика вжалась в дальнюю стену камеры, вид у нее был потрясенный. Марина устало опустилась на пол, от страха даже не почувствовав какой он холодный.
Мужчина, на которого напала Оксана, отобрал у Елены корзинку с едой и выбросил ее в коридор. Продукты разлетелись в разные стороны по грязному полу. Кристина тихо плакала, обнимая себя руками. Елена стояла неподвижно, лицо ее было напряжено и серьезно, слез и страха в глазах не было. В других камерах тоже молчали.
Оксана попыталась подняться, напрягая руки, и тут же получила дубинкой по спине, похитительница еще сильнее прижала ее к земле.
— Та, кто ослушался моего слова, будет наказана. Всех, кто ослушается впредь, ждет тоже. — Продолжила говорить женщина. — Вам всем будет урок и назидание.
— Приступайте! — обратилась она к мужчинам. Те сняли с пояса дубинки, и подошли к Оксане. Женщина продолжала прижимать ее к земле, не давая пошевелиться. Широкий конец дубинки обрушился на кисть ее правой руки. Громко затрещали сломанные кости. Оксана заорала от боли. Задергалась, пытаясь сбросить с себя похитителей, но ее держали крепко. Следующая дубинка обрушилась на левую руку, чуть выше запястья. Та выгнулась под неестественным углом. От громкого крика заложило уши. Больше похитители не медлили. Удары посыпались градом. Они били ее по рукам, по ногам по ребрам. Трещали и ломались кости, рвались ткани, кровавые брызги летели в стороны. Оглушительные крики сменились хрипами, а затем еле слышным стоном.
— Пожалуйста, прекратите, пожалуйста! — раскачиваясь на месте, причитала Надежда.
Вика забилась в угол, зажмурилась и зажала уши руками, по щекам ее бежали беззвучные слезы.
Кристина визжала, так громко, словно ее тоже избивали. Елена стояла неподвижно. Лицо ее было сурово и сосредоточено. Губы сжались в тонкую ниточку. Бесцветные глаза сверкали исподлобья, тонкие брови сдвинулись к переносице, образовав складку.
Марина оцепенела. Она хотела кричать, хотела отвернуться, забиться в угол, но не могла. Она широко распахнутыми глазами смотрела на происходящее. Не могла отвести взгляд, не могла моргнуть. Ужас картинка за картинкой проникал в ее мозг. Она понимала, что не сможет их забыть. Она будет видеть их каждый раз, как закроет глаза. Видеть, как превращаются в бесформенную массу руки и ноги Оксаны. Видеть, как открывается в крике ее рот, как кровь окрашивает зубы, и крупными каплями срывается с губ вперемешку со слюной. Как торчат из тела кости, прорвавшие плоть.
— Хватит. — Наконец, произнесла женщина. — Оставьте ее подыхать в отдельной камере. Потом на мясо продадим.
— Этих двоих, — она указала рукой на Елену и Кристину, — в другую камеру. А то они могут использовать осколки.
Двое мужчин подхватили переломанное, но все еще живое тело Оксаны и бросили его в пустую камеру. Оно упало на пол с глухим стуком. Послышался сдавленный стон и тяжелое прерывистое дыхание.
Двое других вошли в клетку к женщинам. Кристина с визгом отскочила от такмана. И бросилась к самой дальней стене. Мужчина схватился за дубинку, готовый пустить ее в ход. Елена уверенным шагом подошла к Кристине и отвесила ей пощечину. Удар получился сильным и звонким. Тонкая кожа сразу же опухла и покраснела. Кристина ахнула, замолчала, схватилась рукой за лицо и посмотрела на Елену расширившимися от изумления глазами.
— Успокойся. — Прошептала бухгалтер и взяла девушку за руку.
— Она уже успокоилась. Мы пойдем сами. С нами не будет проблем! — обратилась она к похитителям, бесстрашно глядя на них бесцветными холодными глазами.
Такман повесил дубинку обратно на пояс и кивнул.
Елена потащила ошалевшую Кристину из камеры. Девушка больше издала ни звука. Смотрела бегло и рассеянно. Лишь на мгновение задержала взгляд на кровавых пятнах на полу.
Когда такманы ушли, оцепенение покинуло Марину. Тошнота подступила к горлу. Пустой желудок стал выворачиваться наизнанку. Ее вырвало сначала просто воздухом, затем желчью. Горечь обожгла пищевод и горло. Марина кашляла и отплевывалась. Во рту было сухо. Очень хотелось воды.
Из камеры, куда бросили Оксану, раздался стон, сначала тихий, затем все громче и громче, переходя в вой и нечленораздельное бормотание. От этого звука кровь стыла в жилах, хотелось лезть на стену или проколоть себе барабанные перепонки, чтобы только его не слышать. Таким тяжелым и душераздирающим он был.
— Господи, господи. Помоги мне, я не вынесу, я этого не вынесу. — Бормотала Надя себе под нос.
Время в темнице совсем замедлилось. Было по-прежнему холодно, но никто уже не обращал на это внимание. Они сидели молча, не было ни сил, ни желания говорить. Каждый погрузился в свой личный кошмар. Стало ясно, что надежды на спасение больше нет.