За подобную ересь Стирос ссылал людей в пустыню. Его лицо (так тщательно записанное для аналитиков Бене Джессерит) явно выражало: "Такие дикие мысли всегда возникают в самых отбросах ракианского общества". Но теперь! Он вынужден был примириться с настояниями Туека, что Шиэна вещает правду, как Евангелие!
Проглядывая запись, Тамалан подумала, что каша заваривается именно как надо. Это она и доложила на Дом Соборов. Стироса терзают сомнения. Сомнения всюду, кроме преданного Шиэне народа. Близкие к Туеку шпионы докладывали, что даже он начал сомневаться в правильности своего решения "перевести" историка Дроминда в пустыню.
- Не был ли Дроминд прав, сомневаясь в ней? - вопрошал Туек окружавших его.
- Невозможно - отвечали льстецы.
Что еще могли они сказать? Верховный Жрец никак не может ошибаться в таких решениях. Господь этого не позволит. Шиэна, однако же, явно сбила его с толку. Она ниспровергала в жестокое преддверие ада воззрения многих предыдущих Верховных Жрецов. Со всех сторон требовалось новое истолкование.
Стирос продолжал наседать на Туека.
- Что мы на самом деле о ней знаем?
Тамалан получила доклад о последнем таком столкновении. Стирос и Туек наедине проспорили глубоко за полночь, считая себя (напрасно) в одиночестве в апартаментах Туека, комфортабельно устроившись в редких голубых песьих креслах со сдобренными меланжем конфетами под рукой. Голографическая запись этой встречи, имевшаяся у Тамалан, показывала единственный желтый глоуглоб, блуждавший на своих суспензорах, совсем близко над этой парой, свет приглушен, чтобы не резать уставшие глаза.
- Может быть, в тот первый раз, когда мы оставили ее в пустыне с тампером, испытание было некачественным, - сказал Стирос.
Это был хитрый ход. Туек был известен своей простоватостью.
- Некачественный? Что только ты имеешь в виду?
- Возможно, Бог желал бы, чтобы мы провели другие испытания.
- Ты сам видел! Множество раз в пустыне она разговаривала с Богом!
- Да! - Стирос чуть не подпрыгнул. Он явно рассчитывал именно на такой ответ. - Если она способна стоять невредимой в присутствии Бога, то может быть, она может научить других этому.
- Ты знаешь, что она гневается, когда мы это предлагаем.
- Может быть, мы не так подходили к этой проблеме?
- Стирос! Что, если девочка права? Мы служим Разделенному Богу. Я думал об этом долго и серьезно. С чего бы Богу разделяться? Разве это не наивысшее испытание Бога?
Стироса явно раздражало, что Туек вошел в колею как раз тех умствований, которых партия Стироса и боялась. Он постарался отвлечь Верховного Жреца на другую тему, но Туека нелегко было сдвинуть, если он садился на любимого конька свой метафизики.
- Наивысшее испытание, - настаивал Туек. - Видеть доброе во зле и злое в добром.
Выражение лица Стироса можно было описать только как глубочайший ужас. Туек - Верховный Помазанник Божий. Ни одному жрецу не дозволено сомневаться в этом! Выступи Туек открыто с такой концепцией - и может произойти то, что потрясает самые основы жреческой власти! Стирос явно задавался сейчас вопросом, не подошло ли время ПЕРЕВЕСТИ Верховного Жреца?
- Я никогда не предполагал, что смогу обсуждать столь глубокие идеи с моим Верховным Жрецом, - сказал Стирос. - Но, может быть, я могу выдвинуть предложение, способное разрешить многие сомнения.
- Тогда выдвинь, - сказал Туек.
- В ее одеяниях можно было бы спрятать незаметные устройства, - так, чтобы мы могли ее слушать, когда она разговаривает с...
- По-твоему, Бог не узнает, что мы делаем?
- Такая мысль никогда не приходила мне в голову!
- Я не прикажу отвести ее в пустыню, - сказал Туек.
- Но если ей самой вздумается туда отправиться? - Стирос напустил на себя самое вкрадчивое выражение. - Она делала это много раз.
- Но не последнее время. Она словно потеряла необходимость советоваться с Богом.
- Разве мы не можем предложить ей? - спросил Стирос.
- Например?
- "Шиэна, когда ты наконец опять поговоришь со своим Отцом? Ты не жаждешь еще раз предстать пред Его очами?"
- Это больше звучит как понукание, чем как предложение.
- Я только предполагаю, чтобы...
- Святое Дитя не простушка! Она разговаривает с Богом, Стирос. Бог может нас жестоко покарать за такую дерзость.
- Разве Бог не послал ее сюда, чтобы мы ее изучали? - спросил Стирос.
По мнению Туека, это было слишком близко к ереси Дроминда.
Он метнул на Стироса убийственный взгляд.
- Я имею в виду, - сказал Стирос, - что Господом наверняка предначертано, чтобы мы учились от нее.
Туек сам говорил это множество раз, никогда не слышав в собственных словах курьезного эха слов Дроминда.
- Ее нельзя понукать и испытывать, - сказал Туек.
- Боже, упаси! - сказал Стирос. - Я буду сама святая осторожность. И все, что я узнаю от Святого Ребенка, будет немедленно тебе доложено.
Туек просто кивнул. У него были свои возможности всегда быть уверенным, что Стирос ему не лжет.
Последующие коварные подначки и испытания немедленно докладывались на Дом Соборов через Тамалан и ее подчиненных.
- Шиэна выглядит задумчивой, - докладывала Тамалан.
Среди Преподобных Матерей на Ракисе и тех, кому это докладывалось, задумчивый вид Шиэны имел объяснение. Происхождение девочки было вычислено давным-давно. Колкие намеки Стироса заставляли девочку страдать ностальгией. Шиэна хранила мудрое молчание, но явно много думала о своей жизни в деревушке первопроходцев. Несмотря на все страхи и опасности, для нее то время было явно счастливым. Она припоминала смех, угадывание погоды по установке места в песке, охоту за скорпионами в трещинах, деревенские хижины, вынюхивание спайсовых выбросов. Из одних лишь повторяющихся путешествий Шиэны в определенную область пустыни Орден верно вычислил, где находилась ее сгинувшая деревня, и что с ней произошло. Шиэна часто глядела на одну из старых карт Туека на стене своих апартаментов.
Как и ожидала Тамалан, однажды утром Шиэна ткнула пальцем в то место на стенной карте, которое постоянно привлекало ее внимание.
- Отвезите меня туда, - распорядилась Шиэна своим прислужницам.
Был вызван топтер.
Жрецы оживленно слушали в кружившем высоко над пустыней топтере, как Шиэна вновь призвала из песков свою судьбу. Тамалан и ее советницы, настроенные на волну приема жрецов, наблюдали с неменьшей живостью.