– Опять?
– Он сказал, что они играли в «червонку». Он сказал, что они вызвали врача.
– Они?
– Да, их там трое. Он сказал, что на сей раз это серьезный приступ. Действительно серьезно.
– Ты этому веришь?
– Он сказал, что она зовет меня.
– Ты хочешь пойти?
– Я…
– Ты хочешь пойти к ней, Юк?
– Ну…
– Ты веришь ему? Ты хочешь пойти к ней, Ричард?
– Что? Ричард? Нет. Я не верю ему.
– Ты уверен?
– Конечно, уверен. Это все та же старая песня.
– Ты действительно хочешь остаться, милый?
– Да, хочу. В конце концов какая разница…
– Милый мой, милый.
– Сука. Опять ту же штуку решила выкинуть.
– Юк, ты должен перестать бегать к ней по первому зову. Вот сейчас возьми и перестань.
– Я перестану. Это конец. Элен Майли дала свободу рабу.
– Хороший мальчик. Гм. Настоящий мужчина.
– Я не хочу думать… ни о чем.
– А об этом?
– Да.
– А этом?
– О, да?
– Юк! Как хорошо! Это настоящий подарок для меня!
– Надеюсь, тебе нравится. Извини, что я не обернул его в бумагу.
– Мне очень нравится. Подожди секунду. О'кей. Теперь иди сюда.
– Сюда?
– Да. Вот так.
– Тебе не очень тяжело?
– О нет, нет.
– Джеронимо. Добрый старый Джеронимо.
– Ты хочешь меня, Юк?
– Где ты, Томас Альва Эдисон?
– Я нужна тебе?
– Тиберий Клавдий Нерон Цезарь, я люблю тебя.
– Скажи, скажи еще!
– Я хочу тебя, ты нужна мне!
– Постой. Постой.
– Нет.
– Тогда ладно.
– Да.
И они унеслись ввысь.
Несколько часов спустя доктор Франклин позвонил Ричарду Фэю и сообщил ему, что его мать умерла, непрестанно повторяя его имя.
Вид у Верблюда был пристукнутый. Как потерянный бродил он за Пегги в толпе приглашенных, вздрагивая, когда мужчины пожимали ему руку, а женщины прыскали со смеху, глядя на его нос.
– Что такое с Морисом, Пег? – шепотом спросила Элен у невесты. – У него такой вид, словно он женится из-под палки. В конце концов, это же была его идея.
– Он придет в себя, милая, – вздохнула Пегги. – Как только мы останемся с ним наедине, я его приведу в чувство. Юк здесь?