– Я была на вечеринке, – сказала она. – Свадебный прием. Подруга вышла замуж.
– Это хорошо, – сказал полицейский.
– Пегги Палмер, – пробормотала Элен. – Она грызет ногти и моет волосы пивом. Тем не менее, ей удалось выйти замуж. Ты женат?
– Конечно, – сказал полицейский. – Как все.
– Молодец, – пробормотала Элен. – Как все. Молодец.
– Поймать тебе такси? – спросил полицейский.
– Нет, я не хочу такси.
– У меня кончается дежурство в полночь, – сообщил полицейский, не моргнув глазом.
– Я собираюсь далеко-далеко, – сказала Элен. – Может быть я никогда не вернусь.
– Ну-ну, – сказал полицейский.
– Как ты думаешь, я привлекательна? – спросила она его. – Я не спрашиваю красива ли я? Но есть во мне что-то привлекательное?
– Конечно, – сказал полицейский.
– И фигура у меня неплохая, правда ведь?
– У меня кончается дежурство в полночь, – повторил полицейский.
– Возможно, – с проницательным видом заметила она, – но, мальчик мой, в полночь тебя уже ничего не ждет.
– Проходи, – заявил полицейский, – не мешай движению.
Она побрела по Лексингтон-авеню, заглядывая в витрины магазинов металлоизделий. В одной из них были выставлены ночные горшки небесно-голубого и розового цветов. Луна окрашивала облака в желтоватый свет, так что они напоминали бензиновые разводы на лужах. Так она дошла до Пятьдесят третьей улицы и свернула на Вторую авеню. Здесь приветливо мигала вывеска «Эверест»; из-за технических неполадок имевшая несколько ущербный вид: «рест ар и риль».
Она вошла словно герцогиня, с высоко поднятой головой и довольно уверенно держась на ногах. Для завсегдатаев было еще слишком рано. За стойкой бара сидел только один молодой человек. При виде Элен он снял шляпу. Она прошла к другому концу стойки и водрузилась на табурет.
К ней подошел Тэк, с нависшим над ремнем брюхом, протер стойку влажной тряпкой и положил подставку с изображением петуха.
– Элен, – сказал он.
– Пегги Палмер вышла замуж, – сообщила она ему. – Это моя подружка, с которой я частенько к тебе заходила. Она вышла замуж сегодня.
– Да благословит ее Господь, – сказал Тэк, – и пусть он оградит ее от беды.
– Тэк, мне очень плохо. Наверное, я скоро умру. Мне следовало бы пойти домой. Но я не могу.
– Что ты пила?
– Шампанское, виски и что-то зеленое в маленьком стаканчике. И еще я съела креветку.
Он немного подумал.
– Я бы предложил, – сказал он наконец, – холодного как лед легкого пива. Это может поставить тебя на ноги.
– О, да-да.
Он порылся в холодильнике и достал оттуда запотевшую бутылку, налил пива и одобрительно проследил, как она не отрываясь выпила половину стакана.
– Может быть я еще выживу, – выдохнула она.
– Спокойно, – посоветовал он. – Тут есть еще. Хочешь послушать какую-нибудь музыку?
Она порылась в сумочке и извлекла оттуда два двадцатицентовика.
– Только никаких ирландских рилей, – крикнула ему вслед, вдруг ощутив прилив светлой грусти. – Поставь что-нибудь, чтобы я могла поплакать.
Первое, что он поставил, была старая запись Бинга Кросби «Просто жигало», и Элен поплакала.
Затем последовала запись Марлен Дитрих «Вновь влюбляясь» на немецком. Элен еще поплакала и допила свое пиво.
Тэк вернулся за стойку и теперь беседовал с молодым человеком, сидевшим в противоположном конце бара. Он держал стакан в левой руке, правая свисала у него вдоль тела, заканчиваясь муляжом кисти, обтянутым черной кожей.
Тэк подошел к Элен.
– Молодой джентльмен за стойкой бара интересуется, можно ли ему заказать тебе выпивку.
Элен оглянулась.
– Он приличный, Элен, – склонившись к ней прошептал Тэк. – Живет здесь неподалеку. Иногда заходит. Никогда никаких проблем.
Она выпрямилась на своем стуле.
– Передай мою благодарность и скажи ему, что я буду счастлива принять его великодушный дар и расценю как любезную вежливость – вежливую любезность, если он соблаговолит присоединиться ко мне.
И вот он уже сидел рядом с ней, строгий, серьезный и таинственный – словно доктор, юрист или федеральный служащий. У него были аккуратные темные усики, напоминавшие щетинку для чистки обуви.
– Ты где-то потерял свою руку, да? – тут же спросила она.
– Ах, черт меня возьми, – сказал он, с изумлением глядя вниз. – Действительно.
– Чудак, – рассмеялась она и коснулась его щеки.
Они поговорили о Бинге Кросби и Марлен Дитрих и о том, где в Нью-Йорке можно найти хорошую пиццу с анчоусами.
– Как вас зовут, сэр? – официально спросила она.
– Кларк.