- Я вижу по вашему лицу, что вы боитесь задеть меня. Но успокойтесь! Ваше любопытство не лишено оснований, и я отношусь к нему вполне одобрительно. Будьте уверены в том, что я не собираюсь покушаться на жизнь герцога и членов его семьи. Он бездарный правитель, и его устранение было бы в интересах государства, но я не пойду на убийство, чтобы добиться такого устранения, да и трон его я занимать не собираюсь. Что же касается так называемых белых демонов, то это на редкость безобидные существа в тех случаях и до тех пор, пока им ничто не угрожает. Четверо таких существ сейчас гостят у меня, но их никак нельзя назвать демоническими.
- Но кто же они, милорд?
- Это вардрулы, аборигены пещер Далиона. Они умны, скромны и боязливы одним словом, они гораздо симпатичнее людей, с которыми состоят в близком родстве.
- Эти чудища состоят в родстве с нами?
- Конечно. А разве вы не заметили сильного внешнего сходства?
- Скорее они напоминают карикатуры на нас. Именно сходство и делает их такими страшными.
- Они ничуть не страшны, мадам. Строго говоря, мы, люди, в сравнении с ними во многих смыслах проигрываем. У вардрулов отсутствует наша смелость, но и наша жестокость тоже. Страх заставляет их не покидать своих подземелий, однако я настолько сдружился с ними, что целая делегация осмелилась посетить город под мои личные гарантии. Но я также гарантировал им тайну этого визита и надеюсь на ваше сотрудничество в этом отношении.
- Но кто-то их все равно уже увидел, - заметила Верран. - В союзе патриотов, кто бы в этот союз ни входил, наверняка хотя бы мельком увидел эти... этих вардрулов, ошибочно приняв их за демонов, как поначалу и я сама, и эти люди предположили самое худшее. Если бы вам удалось связаться с людьми из этого союза и убедить их в том, что они ошибаются, тогда, возможно, они прекратили бы распространять про вас грязные слухи...
Фал-Грижни криво усмехнулся.
- Вы так наивны, мадам. Никакого союза патриотов не существует. Публикацию этой листовки, которая вас так расстроила, организовали мои враги. Они воспринимают мой нынешний конфликт с герцогом как удобную возможность со мной расправиться. Они уже дали мне понять свои намерения.
- Значит, вы в опасности?
- Возможно. Только они в еще большей опасности, - сухо ответил лорд Грижни.
- Так, может быть, вардрулам лучше исчезнуть? Если их увидят, люди решат, что в листовке написана правда, не так ли?
- Вардрулы исчезнут, когда им заблагорассудится. Они мои гости, и их пребывание у меня в доме для меня большая честь. Я не думаю, что им что-нибудь угрожает. Но я не уверен, что могу сказать то же самое про вас. Предстоящий конфликт может оказаться неприятным. И тот факт, что вы являетесь моей женой, может стать для вас источником опасности. Возможно, вам будет лучше на какое-то время удалиться в одно из моих поместий.
Верран почувствовала, что лицо у нее запылало так, словно ей только что отвесили пощечину.
- Оставить свой дом? Оставить вас? Я этого не сделаю.
- Как ваш муж и повелитель я несу за вас полную ответственность. Голос Грижни звучал ровно, но безжалостно. - И рассчитываю на то, что мои решения относительно вашей судьбы будут приниматься вами без возражений.
- Но я не хочу никуда уезжать, Террз! Я ваша жена, и мое место здесь.
- Ваше место там, куда я вас отправлю.
- Но я не хочу уезжать!
Ее голос сорвался. Слезы брызнули из глаз. Она зарыдала.
Фал-Грижни воспринял это с явным неудовольствием.
- Плакать нет смысла. Возьмите себя в руки мадам. - Его голос несколько смягчился. - Поймите, что я действую в ваших интересах...
- Вы ничего не понимаете, - всхлипывая, ответила Верран. - Иначе вы никогда не отослали бы меня. Да еще в такое время.
- Мы сможем обсудить это, если вы прекратите плакать. Мадам, я прошу вас успокоиться. Но она и не думала успокаиваться.
- Мне в любом случае было бы важно остаться с вами. Но сейчас это особенно важно! Сейчас, когда я жду ребенка.
Ей хотелось бы сообщить ему эту новость при иных обстоятельствах, но сложившаяся ситуация требовала немедленного признания.
- Вы ждете ребенка! - удивленно воскликнул он. - Вы уверены? - Верран кивнула. - И какой же срок?
- Мне кажется, шесть недель.
Грижни был не из тех, кто выдает собственные чувства, однако сейчас он широко улыбнулся, и глаза его радостно вспыхнули. Просто удивительно, насколько молодым человеком показался он ей в эту минуту.
- Я благодарю вас, мадам. Я чрезвычайно рад.
- Вы действительно рады, милорд?
- Я... - Он запнулся, подыскивая подходящее слово. - Я счастлив.
Глаза Верран все еще были влажны от слез. Грижни притянул ее к себе и поцеловал, как ей того и хотелось. И речи о том, чтобы отослать ее, больше не было.
Глава 8
Осенью в Лайти-Юм пришли новые тревоги, и герцогу Повону начало казаться, будто его сглазили. Сперва разыгралась эта историях кораблями Кру Беффела. Три торговых судна, принадлежавшие ему, разбились в бурю о скалы у побережья Стрелл, и дорогой груз безвозвратно пропал. Разумеется, это было делом рук Фал-Грижни. Такого никогда не случалось до тех пор, пока магистр не снял покровительства Избранных с морских путей торгового флота. Грижни, по сути дела, оказался убийцей. Однако вместо того, чтобы обвинить в своем несчастье чародея, который этого определенно заслуживал, Кру Беффел предпочел посчитать виновником трагедии самого герцога. И теперь устные жалобы и письменные петиции разоренного лорда сделали и без того грустную жизнь Повона просто невыносимой. И дело было не только в Беффеле. Примерно полдюжины представителей высшей знати принялись докучать великому князю, выражая ему свое недовольство то тем, то этим, и за всем чувствовались козни проклятого Грижни.
Произошла серия краж со взломом во дворцах аристократии, чего не случилось бы, не сними Избранные свою защиту и с них. Отвратительные морские черви уже разбойничали на причале, многие столбы которого были уже подточены. И это тоже было результатом интриг и злоумышлений Грижни. Повон понял, какая это страшная вещь - вражда со злокозненным и могущественным магистром ордена Избранных. И какая жалость, что верховную власть в ордене не может получить человек, исполненный понимания и сочувствия, - такой, например, как Саксас Глесс-Валледж. Насколько утешительней пошла бы в этом случае жизнь! Саксас, конечно, понял бы необходимость поддерживать самые тесные дружеские отношения с келдхаром из Гард-Ламмиса. Правда, келдхар начал в последнее время предъявлять кое-какие претензии, что да, то да, но его остающаяся в силе добрая воля имела чрезвычайно важное значение для благополучия города-государства Ланти-Юм. Келдхар предложил новый щедрый заем в обмен на свободный и беспошлинный доступ на береговую полосу Уит, охраняемую лантийской крепостью, которая подобно орлу воссела на господствующем над побережьем утесе. Повон счел себя вынужденным пойти на эти условия, и Фал-Грижни со всеми своими Избранными тут же принялся оказывать противодействие. "Подобное - постоянное и последовательное противоборство граничит с государственной изменой", - подумал герцог. К тому же Саксас сообщил ему, что значительное число горожан, главным образом из простонародья, воспринимает Грижни как своего рода общественное проклятие. Союз патриотов - а все они без исключения оказались благонамеренными и здравомыслящими людьми - регулярно печатает и распространяет листовки, вменяющие в вину магистру всевозможные преступления, а в самых последних из этих листовок содержатся требования немедленно арестовать и казнить лорда Грижни. С какой радостью пошел бы герцог навстречу подобным пожеланиям подданных, да только дело обстояло далеко не просто. Увы, столь могущественного чародея изолировать было почти невозможно, потому что злоба его была безгранична, и нападение на него повлекло бы за собой массу осложнений пренеприятного свойства. Более того. Избранные были самолюбивы и спесивы, они, скорее всего, не смирились бы с устранением собственного предводителя. Их возможные действия могли оказаться опасными, и это особенно огорчало Повона. Почему жизнь чревата такими трудностями? Почему ему не дают жить в мире и править по справедливости, что и является его единственным желанием? Почему его подданные не относятся к нему с достаточной лояльностью, не поддерживают его, не благодарят, не славят и его самого, и осуществляемые им перемены? Почему не найдется ни одного честного человека, который вонзил бы нож Фал-Грижни в сердце ради общественного блага? И правда, почему?
Герцог Повон долго ломал себе голову над этими вопросами, но так и не пришел к мало-мальски удовлетворительным выводам. К счастью, именно нынешним вечером молодой Бескот Кор-Малифон дает изумрудный бал-маскарад. Маскарад обещает быть по-настоящему замечательным: в костюмах, украшенных изумрудами, перед гостями выступят зелланские танцовщицы. Поговаривали о том, что Бескот продал два лучших поместья, чтобы покрыть расходы на маскарад, но не дело герцога вдаваться в такие вульгарные обстоятельства. Бескот - слишком величавый аристократ и слишком утонченный художник, чтобы останавливаться перед расходами.
Задумавшись о предстоящем празднике, герцог Повон заметно повеселел.
Недели, принесшие такие хлопоты и огорчения герцогу Повону, обернулись для леди Верран сплошными радостями. Встреча с Бренном Уэйт-Базефом скоро позабылась. Беременность протекала нормально и почти не приносила ей каких бы то ни было тягот. Муж относился к ней с подчеркнутой нежностью. Белых демонов она больше не встречала и ничего о них не слышала. Большую часть времени она проводила в беседах с подругами и родственницами, которые давали ей всевозможные советы относительно родов и последующего ухода за ребенком. Женщины относились к ней с огромной симпатией. Они радостно разговаривали с нею о детях, но стоило Верран упомянуть о муже, как они тут же спешили переменить тему. Верран это удивляло, однако она решила не расстраиваться. В эти дни ей пришлось нанести множество визитов, потому что ее подруги категорически отказывались приезжать во дворец Грижни. Ее несколько удивляло, что Фал-Грижни не высказывал ей досады в связи с ее чересчур частыми выездами. Однако, судя по всему, он не имел ничего против того, что она проводит столько времени в женском обществе. Правда, в каждый свой выезд в город Верран приходилось брать с собой самое меньшее трех охранников. Удивляло ее и то, что Грижни не возражал против ее многочасовых прогулок по берегу канала, которые ей так нравились, потому что было общеизвестно, что беременным женщинам следует избегать любого перенапряжения сил. И все же Грижни почему-то одобрял ее прогулки.
И вот Верран шла по набережной Сандивелл золотым осенним деньком. Нид двигался рядом с нею, а еще трое мутантов - на некотором расстоянии у нее за спиной. Солнечный свет нежно играл у нее на лице и отражался в воде канала. Город был красив, как всегда, и Верран любовалась видами, пока ей не попалась на глаза бумажка, прикрепленная к пьедесталу статуи Зин Гривис. С первого взгляда на эту бумажку она поняла, что это такое. Новая листовка, новая порция лжи и клеветы. Сейчас ими и впрямь был уже оклеен весь город листовки прилепляли к стенам общественных зданий, к статуям, к ограде фонтанов, их как бы нарочно забывали на столах в трактирах и кабаках и на рыночных прилавках, разбрасывали по набережным и возле причала; одним словом, они были повсюду. И каждый день появлялись новые. Союз патриотов трудился не покладая рук. Время от времени Верран умоляла мужа заняться этими листовками с тем, чтобы предотвратить их дальнейшее появление и распространение. Его могущества должно было хватить на это с лихвой, причем, уничтожая листовки, он был бы только прав. Но Фал-Грижни не снисходил до клеветы, распространяемой его недоброжелателями. Он не обращал внимания на листовки и убеждал Верран в том, что и ей следует относиться к этому точно так же; она же не в силах была последовать его совету. И вот она, ускорив шаг, устремилась к статуе, чтобы прочесть новую мерзость.
Листовка оказалась испачканной и надорванной. Должно быть, она провисела здесь уже немалое время. Конечно, Верран увидела зловещую карикатуру на собственного мужа и прочитала следующее:
"РАЗОБЛАЧЕНО НОВОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО!
Согласно сведениям, поступившим из анонимных источников, на службе у лорда Грижни состоят демоны, вызванные им из недр подземного мира силами магии, сам же Фал-Грижни является царем демонов. Присутствие этой нечисти в стенах нашего города несет нам всем великую опасность, и да узнают об этом все смелые и вольнолюбивые!
Союз патриотов".
Верран сорвала листовку, скомкала и выбросила в канал. За этим ее застигли несколько университетских школяров. Самые молодые из них подошли поближе. Впрочем, их любопытство казалось вполне безобидным. Они поглядывали на Верран с насмешливой бесцеремонностью, а на мутантов - с понятным любопытством. Мутанты было тепло одеты. Их плащи с клобуками совершенно скрывали их неуклюжие тела. Школярам захотелось рассмотреть их получше. И когда Верран со своими спутниками пошла по набережной, компания школяров поплелась следом за ними.
Поначалу Верран это не встревожило. Плетущиеся за ней гурьбой школяры выглядели несколько нелепо, но не более того. Но скоро отдельные реплики, явно предназначенные и для ее слуха, начали досаждать ей.
- Хорошенькая. Очень хорошенькая.
- Слишком миленькая, чтобы разгуливать в одиночку.