Под глубокими сугробами по льду Кана течёт вода. Причина образования наледи неизвестна: или это река ещё недостаточно замёрзла (ледостав по Кану в те годы завершался в начале ноября), или лёд опустился под тяжестью движения армейской колонны, или же это были полыньи. Обходные пути по сопкам невозможны. В промежутке от Проездого ручья до Каренгского острова на льду Кана скопилось большое количество людей, лошадей, саней. При этом всё новые и новые сани продолжали спускаться по объездной дороге на лёд. Даже небольшой обстрел авангарда войсковой колонны, учинённый выше порога местными крестьянами-ополченцами, не внёс смятения в ряды белых.
Гораздо более сильное впечатление на участников похода оказывала неизвестность. Каппель не решался дать приказ возобновить движение вперёд и не исключал варианта возвращения обозов в Подпорожную и оставления их в деревне на волю судьбы. Предполагаемые трое суток движения по льду до Канска могли стать последними для раненых, больных и гражданских лиц.
Наступила первая ночь на Кане. Состояние людей было подавленное.
Генерал-майор Петров:
«Пешком по такой воде двигаться нельзя, хотя бы лёд и выдерживал. Уже многие промочили обувь… Несколько часов ожидания кажутся вечностью».
Капитан Ефимов:
«Ударил сильный мороз. Вдоль пути остановившейся колонны зажглись костры. Долго не возвращались разведчики. Начали опасаться, что дальше не пройти. Заговорили о необходимости бросить сани и двигаться верхом. Раненых, больных и семьи следовало отправить назад в Подпорожное».
2-я Сибирская армия остановилась, но «точка невозврата» уже пройдена. На лёд спускаются всё новые и новые обозы. Подняться обратно в долгий крутой тягун они уже не в состоянии. Оценивая ситуацию как критическую и принимая всю ответственность на себя за выбор дальнейшего решения, генерал В. О. Каппель шёл впереди колонны вместе с разведчиками, со своим штабом и конвоем. Русло Кана было занесено сугробами, а подступавшие обрывистые берега не оставляли выбора в направлении движения: или вперёд, на восток, к возможному спасению, или назад, к неминуемой гибели.
Вскоре вернулись посланные вперёд конные разведчики. Они выяснили, что Кан встал и лёд достаточно крепок, чтобы выдержать движение войсковой колонны при условии её сильного растягивания, а вода на льду Кана имеет поверхностное происхождение. Она стекает на лёд многочисленными незамерзающими ручьями с обоих берегов, надёжно укрытых от мороза глубокими снегами. Эта поверхностная вода образует в устьях ручьёв скопления, которые выглядят как полыньи, течёт по льду невидимыми потоками под слоем глубокого снега. Движение колонны возможно, но необходимо тщательно выбирать путь.
Колонна 2-й армии снова двинулась в темноту ночи.
Во главе конной разведки генерал Каппель продолжал двигаться впереди, выбирая дорогу в глубоких снегах. Будучи опытным кавалеристом, он берёг коня и, спешившись, вёл его в поводу. Далее в авангарде шёл штаб главнокомандующего. Следом медленно продвигалась 4-я Уфимская стрелковая дивизия генерала Петрова, за ней двигалась 8-я Камская стрелковая дивизия генерала Пучкова. Этим людям довелось сыграть главные роли в кульминации исторической драмы под названием «Великий Сибирский Ледяной поход».
Генерал-майор Петров:
«Река Кан не говорит ничего тем, кто не шёл по ней или кто шёл позднее по проложенной дороге. Зато она хорошо памятна Уфимцам, Камцам, тем, кто шли во главе колонны.
…Широкая, замёрзшая река в обрывистых берегах. По берегу могучий лес, какого мы ещё никогда не видали: ель, лиственница невиданной толщины уходят верхушками в небо; тайга непролазная. По такому гористому ущелью течёт река — это коридор, по которому можно идти только на восток, не имея возможности свернуть ни вправо, ни влево».
Капитан Ефимов:
«Движение передового отряда было медленным. Приходилось осторожно выбирать дорогу, так как встречались полыньи, в которые проваливались неосторожные люди. Наступивший мороз укреплял лёд, но, когда сани попадали в места с водой, смешанной со снегом, они быстро обмерзали, и усталые лошади с трудом вытягивали их на сухое место. Если лошади не могли быстро протащить сани, то они примерзали ко льду, и их с трудом могли освободить. Много примёрзших саней было брошено».
Полковник Вырыпаев:
«Ногами лошадей перемешанный с водою снег при 35-градусном морозе превращался в острые бесформенные комья, быстро становившиеся ледяными. Об эти обледеневшие бесформенные комья лошади портили себе ноги и выходили из строя. Они рвали себе надкопытные венчики, из которых струилась кровь.
В аршин и более толщины снег был мягким, как пух, и сошедший с коня человек утопал до воды, струившейся по льду реки. Валенки быстро покрывались толстым слоем примёрзшего к ним льда, отчего идти было невозможно. Поэтому продвижение было страшно медленным. А через какую-нибудь версту сзади передовых частей получалась хорошая зимняя дорога, по которой медленно, с долгими остановками, тянулась бесконечная лента бесчисленных повозок и саней, наполненных самыми разнообразными, плохо одетыми людьми».
Много обмороженных. Люди вынуждены останавливаться и жечь костры, чтобы обогреться и немного просушить обувь. Валенки сушили не полностью, поскольку промороженные валенки образовывали непромокаемую ледяную корку. Такие обмёрзшие валенки делали движение очень тяжёлым, медленным, но, что самое важное, — возможным.
Так, без привалов и ночёвок, делая частые вынужденные остановки, Уфимская и Камская дивизии 2-й Сибирской армии в авангарде с главнокомандующим армиями Восточного фронта генерал-лейтенантом В. О. Каппелем двигались по Кану в течение двух суток 8 и 9 января.
Самым боеспособным подразделением 3-й Сибирской армии оставалась Ижевская дивизия генерал-майора В. М. Молчанова. Отступление дивизии прикрывал Ижевский конный полк под командой капитана А. Г. Ефимова. Ижевский конный полк в конце ноября 1919 г. насчитывал в строю 25 офицеров и 700 солдат. В середине декабря 1919 г. во всей Ижевский дивизии в строю оставалось 400 человек.
Рано утром 8 января конный Ижевский полк, двигавшийся в авангарде 3-й армии, вошёл в Атаманово, но частей группы 2-й армии здесь уже не застал. Жителей в деревне тоже не было, и после ночного перехода полк встал здесь на короткую днёвку. Передохнув, остатки 3-й армии перешли у Атаманово через Енисей и к 20 часам прибыли в д. Подпорожную.
Капитан Ефимов:
«Ночью 8-го пришли к устью реки Кан в деревню Подпорожную. Она была забита ранее прибывшими частями, которые готовились к дальнейшему движению. Река Кан протекала между отвесными скалистыми берегами, пробив себе в горах дорогу. В нескольких местах на ней были „пороги“, где вода бурлила и пробивалась на поверхность льда. Эти места окончательно замерзали только после сильных морозов, обычно после Рождества. К нашему приходу некоторые наиболее бурные пороги ещё не замёрзли. Кан не хотел нас пропускать. Но двигаться было надо — отступления назад не было».
Отдельные отряды белых, обошедшие Красноярск через Есауловское накануне «кровавого сочельника», двигались по Московскому тракту. В ночь на Рождество передовые отряды достигли села Балайского и встали на ночлег. Железная дорога восточнее Красноярска полностью контролировалась чехами. Чехословацкий корпус, сформированный из бывших военнопленных австро-венгерской армии, подчинялся командованию союзников, а не Верховному правителю адмиралу Колчаку. Отношения белых с «союзниками» были весьма напряжёнными, близкие к враждебным. После разгрома белых под Красноярском чехи заключили соглашение с командованием красных о недопущении войсковых частей белых к линии железной дороги. Приближаться к полотну железной дороги было рискованно. Поэтому от Балая часть отрядов продолжила движение вдоль Транссиба по почтовому Московскому тракту, другая двинулась по просёлочным дорогам южнее линии железной дороги.
8 сумерках 8 января передовые отряды белых, двигавшиеся южным путём, стали входить в село Голопуповку (Верхний Амонаш). Лежащее на пути следования волостное село Амонаш было занято крупным «отрядом революционных войск товарища Пугачёва», высланным из Канска. Одним из первых в Голопуповку вошёл отряд 62-го Чердынского пехотного полка Пермской стрелковой дивизии (командир полка капитан Рейнгардт). После боёв под Красноярском в его составе осталось около 300 бойцов.
Поручик Варженский:
«…наш авангард вошёл в один незначительный посёлок, по названию, кажется, Голопуповка, и выслал от себя разведку в сторону соседней деревни, находящейся верстах в трёх-четырёх впереди. Разведка, вышедшая за околицу, тотчас же была встречена сильным огнём противника и принуждена была вернуться обратно.
Попытка сбить красных всем авангардом вместе также не имела успеха, и отряд вернулся в исходное положение в ожидании подкрепления. Следующие за головным отрядом части армии одна за другой втягивались в посёлок, и скоро вся армия сосредоточилась в этой небольшой деревне».
Казачий офицер Иванов В. Н. (отряд Оренбургского казачьего войска войскового старшины Енборисова):
«В Голопупове оказались остатки 13-го добровольческого полка (ранее 25-го Екатеринбургского имени адмирала Колчака полка) под командой полковника Герасимова, молодого и очень нервного; штаб и некоторые подразделения Морской стрелковой дивизии под командой адмирала Старка; кавалерийская школа — около двухсот сабель, под командой полковника Толкачёва; остатки Тобольского отряда особого назначения полковника Колесникова и 1-й кавалерийской дивизии генерала Миловича». «Выслали в Аманаш разведку, которая вернулась с потерями. Подошли сведения, что деревни правее и левее Аманаша тоже заняты противником. Силы его могли быть значительны, а нам ничего о них не было известно. Не знали мы и точно, сколько же было нас».
Выступив из Подпорожной после полудня 8-го января, только под утро следующего дня 4-я Уфимская и 8-я Камская стрелковые дивизии завершили обход порогов по сопке Сочивкин хребет и спустились на Кан.
Генерал-майор Пучков:
«…с первыми лучами ясного, морозного дня мы оказались на льду реки. Открывшаяся перед нами величавая, Богом созданная дорога сверх того устрашала.
…Ровная, белая лента реки Кан, шириною в 200–250 шагов, вьётся между двух обрывистых, поросших вековым лесом стен, подобно бесконечному белому коридору. Высокие холмы по обоим берегам временами отходят от реки, иногда же нависают над самым руслом. На всём протяжении от устья Кана до деревни Барга нигде не удалось заметить ни малейшего прорыва в этих стенах, куда мог бы проскользнуть человек; все двигавшиеся по реке тысячи людей и лошадей оказались запертыми более прочно, чем если бы они попали в самую надёжную тюрьму.
…Здесь, при спуске на Кан, можно было поставить старую, всем известную надпись:
„Оставь надежду, входящий сюда“. Эти две стены лесистых гор, покрытых снегом, пробить не смог бы никто.
По белому полю реки местами выступали огромные красноватые пятна, подобные ржавчине: здесь пробилась на поверхность незамёрзшая струя воды; дорога шла, извиваясь, обходя эти опасные места. Сейчас они безвредны, так как легко видны, но ночью голова колонны должна была ощупывать их с большой осторожностью».
Капитан Ефимов:
«Первые пороги у самого устья, особенно трудно проходимые, обошли, поднявшись на крутую лесистую гору и спустившись с неё выше порогов. Следующие пороги [здесь — Караульные шиверы и Косой порог] обходить было невозможно. Две каменных стены по бокам не допускали другого движения, как только по льду реки. Нужен был крепкий мороз, который бы окончательно сковал реку. Плохо одетые, мы сильно страдали от морозов в 15–20 градусов, но теперь молили о морозе в 40 градусов. И он „закургузил“, когда передовые части двинулись вверх по Кану.
Тяжело пришлось этим первым частям — Уфимской и Камской дивизиям, — с которыми шёл и генерал Каппель, показывая пример. На порогах вода не успела замёрзнуть и вырывалась на поверхность льда, и в этот жестокий мороз нужно было ходить по ледяной воде и искать проходимые места. Люди промачивали ноги, и валенки обращались в ледяные глыбы.
При проходе Иртыша вода замёрзла под нашими ногами. Кан замерзал вместе с ногами, шедшими впереди».
Поскольку продвижение дивизий 2-й армии шло довольно медленно, части 3-й армии были вынуждены оставаться на месте в деревне Подпорожной в течение всего светового дня 9 января.
Капитан Ефимов:
«Они получили неожиданную днёвку. Правда, эта днёвка не дала настоящего полного отдыха. Небольшая деревня не могла приютить под крышей всех. Люди по очереди сменялись для того, чтобы согреваться в избах. Больше времени приходилось проводить у костров на улице деревни, прыгая на месте и оттирая носы и уши, сильно страдавшие от жестокого мороза…».
Ижевская дивизия была определена в арьергард движения основных сил армии, чтобы пройти уже проложенным путём. И это не случайно. Дело в том, что в обычных частях белой армии число семей, следовавших за военнослужащими, было сравнительно невелико. Солдатские семьи при отступлении, как правило, оставались на местах, и число семей, следующих за частью, ограничивалось преимущественно семьями офицеров. Но в рядах рабоче-крестьянской Ижевской дивизии число семей военнослужащих было весьма значительным.
Генерал-майор Пучков:
«Были… части, где число семей достигало значительной цифры; так, в Ижевской дивизии ехало около 250 женщин и детей. Объяснялось это тем, что многие ижевцы увезли свои семьи при эвакуации [Ижевского ору-жейного] завода и позднее разместили их на стоянке своего запасного батальона; вместе с ними большинство семей ушло в Ледяной поход. Большое зло в нормальной боевой обстановке, женщины принесли огромную пользу в походе, взяв на себя тяжёлую задачу питания бойцов и ухода за больными и ранеными. Трудно сказать, какое количество людей обязано своей жизнью их заботливым, неутомимым рукам».