- Благодарю, Фолкен, - сказала она с признательностью. - Как раз то, что мне было нужно. Теперь можете не волноваться: со мной все будет в порядке. Только отдохну немного. - Лицо Мелии по-прежнему оставалось бледными, но голос обрел прежнюю уверенность, и в нем больше не угадывалось только что звучавшего безнадежного отчаяния. Она бросила взгляд в сторону развалин Белой башни; глаза ее округлились от удивления и вопросительно обратились на собравшихся вокруг мужчин. - Чем там все закончилось? Я ничего не помню!
- Трэвис сумел связать руну основания, - сообщил бард. - После этого заработала защитная магия башни, развоплотившая Бледных Призраков.
- Связал руну? Ты уверен? Фолкен утвердительно кивнул.
- Выходит, древнее искусство связывания рун все-таки еще сохранилось на свете! Что ж, это объясняет тот случай в талатрине, когда Трэвис изобразил Синфат вместо руны света.
- Ты права, - согласился бард. - Наше маленькое осложнение не перестает удивлять меня своими сюрпризами.
Трэвис поспешно сжал правую руку в кулак, ощутив знакомое покалывание в ладони.
Фолкен тем временем вкратце поведал Мелии о том, что произошло в башне после ее обморока.
- Это была кровь, Мелия, - закончил он свой рассказ. - Кровь некроманта. Когда руна основания треснула во второй раз, из трещины хлынула кровь!
Волшебница еще раз скользнула задумчивым взором по белеющим в отдалении обломкам башни.
- Полагаю, теперь мы можем наконец ответить на вопрос, почему Белая башня пала еще много лет назад. Бард шумно вздохнул:
- Я всегда считал, что всех служивших Бледному Властелину чародеев поголовно истребили после его поражения. Похоже, однако, что кое-кому посчастливилось уцелеть. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, каким образом удалось вязателям рун пленить некроманта, могу только предположить, что после Войны Камней мощь черного мага сильно ослабла. Иначе они с ним никогда бы не совладали. И все же он им отомстил, одержав в конечном итоге победу над убийцами - правда, лишь через сотни лет после собственной гибели.
Трэвис незаметно придвинулся поближе к огню.
- Что-то я не пойму, Фолкен. Зачем им понадобилось убивать э-э... некроманта и орошать его кровью заложенный в основание башни Краеугольный камень?
- Замешанные на крови чары - магия грубая и примитивная, но очень могущественная, - пояснил бард. - Среди вождей варварских племен издавна существовал обычай пить кровь поверженных врагов и замешивать на крови раствор при закладке своих крепостей. Считалось, что сила убитых передается вместе с кровью испившему ее победителю и укрепляет стены возведенных на крови построек. Вероятно, закладывавшие Белую башню рунные мастера придерживались аналогичных взглядов.
- Самонадеянные глупцы! - воскликнула Мелия все еще слабым, но звенящим от гнева голосом. - Как же они ошибались! И как дорого заплатили за свою ошибку!
Фолкен некоторое время молчал, созерцая тлеющие угли костра.
- Увы, они не догадывались, что с помощью подвластной им рунной магии невозможно до конца укротить скрытую в крови некроманта злую силу, - снова заговорил бард после томительной паузы. - Поэтому Трэвис, даже связав разбитую руну, не смог помешать ей вырваться наружу. И вот результат, кивком указал он в сторону разрушенной башни.
Трэвис поежился. Он обладал достаточно развитым воображением, чтобы живо представить себе кошмарную сцену, разыгравшуюся в этом самом месте много веков назад. Одетые в белоснежные одеяния гордые Вязатели Рун обступают со всех сторон жалкую коленопреклоненную фигурку в черном. Взмах жертвенного ножа - и на заложенный в фундамент камень брызжет из перерезанного горла алая кровь, вместо благословения ставшая проклятием.
- А кто такие некроманты, Фолкен? - спросил он.
- Мне рассказывали, что очень давно они обитали на Дальнем Юге, где их почитали за духов или второстепенных богов. А потом Бледный Властелин переманил их к себе на службу, пообещав в награду снабжать человеческими телами.
- Все было далеко не так просто, как ты излагаешь, - вмешалась Мелия, окинув барда укоризненным взглядом. Фолкен философски пожал плечами:
- Может быть. Да и что могут простые смертные вроде меня знать о путях богов?
- Оно и заметно!
Бард сделал вид, что не заметил сарказма, и продолжал:
- Некроманты создали для своего нового повелителя полчища фейдримов, ставших преданными рабами Бледного Властелина. Бледные Призраки, с которыми мы столкнулись, тоже из их числа. Это самые ужасные и могущественные из его слуг. Их сотворили с единственной целью: найти и добыть три Великих Камня, иначе называемых Имсари. - Он пристально посмотрел на Трэвиса. - Говорят, что Великие Камни оставляют за собой светящийся след, невидимый для обычных людей, но доступный глазам Бледных Призраков. Предотвратить эманацию возможно лишь одним способом: поместив Имсари в железный футляр.
Трэвис медленно вытянул из потайного кармана заветную шкатулку. Так вот в чем дело! Вот за чем охотились те бледные твари, походя спалив "Обитель Мага" в Кастл-Сити и едва не прикончив их всех в подвале Белой башни. А он, безмозглый болван, сам помогал им, оставляя для них ориентиры всякий раз, когда открывал шкатулку.
Мелия протянула к огню все еще дрожащие руки.
- Приходится признать, что твоя догадка относительно камня Трэвиса оказалась верной. Поздравляю тебя, Фолкен. Бельтан зачарованно уставился на шкатулку.
- Неужели в ней и впрямь один из Великих Камней? - спросил он в благоговейном восторге.
- Теперь уже можно не сомневаться, - кивнул бард. - На крышке в центре выгравировано изображение руны Синфат. Думаю, не ошибусь, предположив, что внутри шкатулки находится Синфатизар - Сумеречный Камень, - слабейший из Имсари, но тем не менее обладающий колоссальной мощью в руках того, кто знает, как с ним обращаться. - Голос его понизился до шепота. - И кто, похоже, до сей поры не оставил надежды заполучить его.
Фолкен сунул руку в котомку, порылся на дне и достал какой-то сверток. Развернув тряпицу, он продемонстрировал спутникам ту самую разбитую руну, до которой однажды, еще в Кельсиоре, дотронулся Трэвис. Треснувший каменный диск цвета слоновой кости матово белел в лунном свете, а начертанная посередине руна отливала серебром. Кронд. Руна огня.
- Первые подозрения зародились, когда я нашел эту штуку в ущелье Теней, - начал бард. - Однако доказательств у меня не имелось - вплоть до вчерашнего дня. Но вчера я проник в башню и прочел кое-что из написанного на рунном камне. Вынужден сообщить вам, друзья, что подтвердились самые худшие мои опасения.
- И что же подтвердилось? - первым не выдержал Бельтан.
- Бледный Властелин был повержен и побежден тысячу лет назад, - вновь заговорил Фолкен усталым голосом. - Тогда же были откованы и установлены над ущельем Теней железные Черные Врата. Они выходят прямо на Оскаленную Пасть - единственный доступный перевал на всем протяжении Железных Клыков и надежно закрывают как вход в Имбрифейл, так и выход из него. Сильнейшие из белых магов - повелителей рун - запечатали створки Черных Врат самыми могущественными из подвластных им рун, дабы ввергнутый в бездну Враг никогда больше не смог покинуть свои подземные чертоги. Мы долгое время свято верили, что так и будет, - по крайней мере те, кто не забыл. Но мы ошиблись. - Бард ткнул пальцем в трещину на белом диске. - Это одна из трех печатей, наложенных на Врата Имбрифейла. Не представляю, кто и как сумел ее сокрушить, но защита уже не столь прочна, как раньше. Если та же участь постигнет две другие печати, Врата откроются вновь.
Мелия и Бельтан не сводили глаз с примолкшего Фолкена Трэвис пошевелился, откашлялся, встряхнул головой, отгоняя щемящее предчувствие неизъяснимой угрозы, и робко попросил:
- Ты бы хоть объяснил, что все это значит?
Бард с жалостью посмотрел на него и отчетливо произнес:
- Если вдруг из бездны времен выплывает неведомо когда затерявшийся Великий Камень, если по дорогам Фаленгарта снова начинают рыскать Бледные Призраки, если слабеют рунные печати на створках Черных Врат, все это может означать только одно' Бледный Властелин, тысячу лет пребывавший в узилище, залечил раны, сбросил оковы заклятий и рвется на свободу.
Сумрачная тень промелькнула по лицу Фолкена. В ветвях над его головой вдруг взвыл по-волчьи студеный ночной ветер.
56
Шел десятый день с момента появления Грейс Беккетт в Кейлавере. Новизна впечатлений от проживания в настоящем королевском замке понемногу стерлась и уступила место привычке.
Первым и основным признаком привыкания стала чрезмерная раздражительность по поводу разнообразных мело-чей, раньше не привлекавших ее внимание. Во-первых, она постоянно мерзла. Впрочем, холод донимал всех обитателей цитадели, поголовно жалующихся на необычайно рано наступившую в этом году зиму. Холод сочился из каждого камня, обдавал ледяным дыханием из каждой трещины в стенах, сквозняком таился в переходах и набрасывался на зазевавшихся прохожих, впиваясь в тело обжигающими морозом поцелуями. У Грейс все время болели ноги и ныли суставы, несмотря на теплое нижнее белье и длинные, до пят, юбки из толстой шерсти. Руки тоже моментально коченели, и никакие перчатки не помогали.
Низкая температура усугублялась повышенной влажностью. Река Димдуорн, она же Темноструйная, протекала не далее чем в лиге - около трех миль, по подсчетам Грейс, - от Кейлавера, так что в замке днем с огнем не найти было ни одной сухой тряпки, не говоря уже о простынях или полотенцах. Впрочем, холод и сырость Грейс еще могла бы как-то пережить, но запахи просто сводили ее с ума.
Пахло буквально все: сортиры, факелы, ночные вазы, свечи, коридоры и подавляющее большинство кейлаверцев. Все эти разнообразные ароматы можно было условно разделить на три категории: обычная вонь, едкая вонь и гнилостная вонь, хотя чаще всего приходилось сталкиваться с комбинацией элементов, существенно превосходящей убойной силой каждую из составляющих по отдельности. Еще пару недель назад она не поверила бы, что будет тосковать по бездушному запаху антисептика, пропитавшему стены и коридоры Денверского мемориального. Она всю жизнь ненавидела этот запах, понимая в то же время, что это обычное химическое соединение, предназначенное для обеззараживания атмосферы и нейтрализации куда более неприятных запахов крови, блевотины и смерти. Но в больнице ее угнетал всего один запах, тогда как здесь, в Кейлавере, их было столько, что Грейс не раз одолевало искушение раскалить на огне кочергу и одним махом выжечь все свои обонятельные рецепторы.
Еще одной причиной депрессии явилось сокращение до минимума времени общения с Эйрин. Баронесса заявлялась к Грейс при первой же возможности, но на подготовку гостевых помещений, руководство армией слуг и лакеев, ревизию запасов провианта и надсмотр за кухней в преддверии визита царствующих особ у нее уходило так много времени, что свободная минутка выдавалась крайне редко.
- Послушай, Эйрин, давай я буду тебе помогать, - предложила ей как-то раз Грейс.
Предложение вызвало у баронессы шок.
- Ты с ума сошла, Грейс! - воскликнула она, немного опомнившись. - Ты же королевская гостья и высокородная дама. Это... это неподобающе!
- В самом деле?