Чико прикрыл глаза. Он уже устал от всех загадок, от непонятной ему войны, которую вели непонятные ему люди. Все это было словно картинка без подписи.
На обратном пути Чико спросил у человека, которого называли Ни:
- Что там было, на катере?
- Героин.
И больше ему не сказали ни слова.
Группа опять рассеялась. Чико остался с Би и Кеем.
Кое-что он, впрочем, понимал. Несмотря на, казалось бы, хаотические метания группы, он уловил некую систему в их действиях. Идея мобильной, хорошо обеспеченной группы ему нравилась. В самом деле, эти люди встречались в любом нужном месте, проводили лихую акцию и молниеносно исчезали. Группа переставала существовать. Часто они безжалостно бросали оружие, транспортные средства. Они были уверены, что все это будет ждать их по мере необходимости там, где потребуется. Они нигде не задерживались, у них не было стационарной базы, застать их врасплох было практически невозможно. Где-то во внешнем мире у Би были хорошие глаза и уши, наверняка даже не подозревавшие, на кого они работают. Боевики группы с легкостью меняли обличье - как змея кожу. Видимо, не испытывали они недостатка в звонкой монете и самых разнообразных бумагах с печатями. Но с кем и во имя чего вели они свою странную войну?
Они были разные, но заметил Чико кое-что, роднившее их. Эти люди... они были словно выжжены изнутри. Такое, как у них, глубочайшее спокойствие может давать либо святая уверенность в правоте своего дела, либо обреченность. Они будто стояли на краю жизни, готовые переступить черту, отделяющую бытие от небытия. Но почему-то казалось Чико, что пламя, палившее этих людей, было чистым. И видел он глубокое, затаенное страдание, застарелую ненависть, которые вели этих людей в бой.
V
Он был рейнджером. Совершенная машина для убийства, выкованная в тайных спецшколах, запрятанных в сердце сельвы или высоко в горах. Он в совершенстве владел всеми видами оружия и знал, что самое страшное - это голые руки. Он мог есть крыс и пить теплую кровь, вскрыв артерию на шее животного. Он не любил никого, и ни один человек в мире не любил его. Да что там - ни один человек в мире не помнил его имени.
Смутно припоминал он далекую страну, легкие домики у воды, где цвели лотосы. Как горели эти домики... горела вода... горели лотосы! "Фантомы" вспахивали небо и сеяли свинец.
Он вернулся из этого ада. Неделю гулял по кабакам Большого Города. А потом... до сих пор не понимает он, как это случилось. Что сделал ему этот шофер, обыкновенный парень, который у стойки бара торопливо поглощал жареные сосиски, облитые кетчупом? Но тогда словно что-то взорвалось внутри - и он убил.
Нет, не он убил этого шофера. Убили его руки, не подчиняющиеся разуму. Они умели только убивать, и делали это хорошо. Так зачем им разум хозяина? Реакция рук опережала реакцию мозга. Он действительно стал машиной, несущей гибель.
Он испугался. Одно дело - далекая дикая страна. Там он выполнял свой долг. И был молод... Другое - дома. Тогда он еще любил свой дом.
Демоны терзали его душу. Демоны, а слова "совесть" он не знал. Но она была. Она жила в нем, приобретя облик маленькой девушки - смуглой, с раскосыми глазами, в голубой блузке и синей шелковой юбке. Она непрестанно смотрела на него из-под круглой соломенной шляпы, похожей на крыши тех домиков, которые он жег.
Она погнала его через всю страну. Он стал сторониться людей, пугался игры мышц в своих руках, которым часто хотелось сомкнуться на горле случайного прохожего, попутчика в автобусе, продавщицы маркета. Руки его хотели убивать.
Тогда он канул в леса северного пограничья, как камень в воду. Только зашел к местному лавочнику и, глядя в пол, сказал, что будет оставлять ночью у порога деньги и список необходимого, а следующей ночью забирать товар. Он боялся встречаться с людьми.
Лавочник понимающе кивнул: "Не ты один здесь такой, парень". Он и вправду был не один такой. Более двух тысяч бывших солдат искали спасения в одиночестве.
Он сдал шерифу свой "кольт" и ушел в лес.
Год жил охотой и рыбалкой, покупая лишь хлеб, соль, сигареты. Иногда, очень редко - виски. Но потом тяжело отравился моллюсками из озера. Лишь позднее узнал, что завод спустил в реку, питающую озеро, сточные воды.
Он умирал. Его великая страна, убив его душу, теперь убивала и тело.
Он умирал. За что?
Где теперь этот рейнджер?
Би и Кей склонились над картой. Подошел Ди, сунул под руку розовый листочек. Би мельком глянула и подписала. Ди вложил чек в нагрудный карман и .застегнул "молнию".
- Все бы хорошо,- сказал Кей, ероша волосы,- но вдвоем...
- Что тебя смущает?
- Смотри. Мы входим в поток вот здесь. Страховка нужна?
- Зачем?
- Би, дело не в том, что мы можем гробануться. Но мне, понимаешь ли, все-таки хочется довести это дело до конца. Это дело - мое.
- Понятно.
- Значит, страховка нужна.
- Допустим.
- Выходим здесь...
- Карта точная?
- Снимок со спутника.
- Дальше.
- Выходим. До задней стены - метров двести. Ерунда. Но прикрыть нужно - там свет. Потом по этой галерее - карниз в ладонь, пройдем.
- Кей, а может... Закидаем гранатами, да и дело с концом. Или давай я вызову "стрекозу". Пройдем бреющим, и господин Лютц получит на стол к завтраку тепленький гостинчик.
- Нет. Во-первых, я должен видеть глаза этого гада. А во-вторых, откуда ты "стрекозу" поднимешь? Пограничная зона. Нас на взлете снимут. И гранатами не выйдет. Там охрана - больше одной бросить не дадут. А так мы тихонько... Потом улетим рейсовым.
Чико держал ушки на макушке - судя по всему, заваривалась новая каша.
Кей задумался - как ни крути, а нужен еще один человек.
- Би, кто там близко?
Женщина поднесла к губам радиобраслет:
- Би на связи... Я - на седьмом, кто близко? Сквозь треск разрядов пробилось:
- Говорит Ди. Я в городе.
- Ты не подходишь. Делай свое.
- Си вызывает Би. Я на девятом.
- Не успеешь.
- На связи Эс.