В воскресенье, как только начали гаснуть последние утренние звезды, строители водной станции собрались на берегу. Работа шла весело, споро. К полудню достроили крышу. Укрепили флагшток на вышке. Теперь оставалось немного - побелить стены, смастерить тент из парусины.
В фабричных гудках, рокоте портовых кранов и напеве весенней легкой волны промчался день, солнечный, быстролетный. Алеша Чижиков, беливший стены, устало отложил кисть в сторону.
- На сегодня хватит, - сказал он. - Завтра обязательно закончим.
- Давайте сегодня! - предложил Шевчук. - Поработаем при свете фонаря.
- Верно! А сперва отдохнем и поужинаем, - добавила Нина.
Она развела костер и поставила на огонь чайник. Все подсели к костру, усталые, запыленные. Неожиданно поднялся Алеша:
- А что, если крыша протекает?
- Быть не может! - возразил Липецкий. - Посмотри, какая она прочная, красивая.
- Вот было бы здорово, если бы пошел дождь! - сказал Шевчук. Сразу бы узнали.
- А мы обойдемся без дождя. - Вася Херсоненко оживился.
- Как же так?
- Очень просто: будем лить воду из ведра, морскую, - ответил Вася.
После чая Алеша взобрался на вышку. Сименцул в цинковом ведре таскал морскую воду. Нина привязывала к ведерной дужке веревку и кричала, как грузчики в гавани:
- Вира помалу!
Алеша поднимал ведро и с силой опрокидывал на крышу. Вылили десять полных ведер. Все было хорошо. Крыша не протекала. Вылили еще шесть. Все было в полном порядке. И еще два...
- Вода! - крикнула Нина тревожно.
Все торопливо вбежали в помещение водной станции. С потолка падали капли. Одна из стен потемнела от сырости.
Вася поглядел на Алешу, Алеша - на Васю. Оба не произнесли ни одного слова. А вода просачивалась. Определить место течи было невозможно.
- Придется законопатить по-корабельному, - наконец заговорил Алеша. - Все швы до единого.
- Значит, не закончим завтра? - упавшим голосом спросила Нина.
- Нет, еще два-три дня. Сами виноваты... - с грустью признался Вася.
13
Петр Ильич не ошибся, когда сказал Алеше и Нине, что видел на берегу неразлучную тройку. Притаившись за высокой скалой, мальчики жадно следили, как идет строительство водной станции.
У стен, выложенных из камня-ракушечника, пестрели майки Алеши, Васи и Нины. Иногда слышалась песня.
- Не понимаю, зачем мы сюда приходим? - спрашивал Вадя и сурово глядел на Бориса.
- Интересно... А вот про вышку они забудут... Куда им! Моряки! - не слыша товарищей, угрюмо бормотал Борис.
- Верно, Вадя, ты прав: зачем мы сюда приходим? - сердился Коля, притаившийся у скалы.
- А Нина, Нина!.. - кричал Борис. - Глядите, и мореплаватель, и плотник... Вся в стружках... Знаете, я ей кактус в прошлом году подарил. Редкий... Теперь жалею. И Колосов здесь. Тот, что боится всплеска морской воды! Эх, ребята, на кого они нас променяли!
- Хватит тебе, Борис, петушиться! Никто не станет нам кланяться! - разозлился Вадя.
- Станут, станут, головой отвечаю!
- Головой ответишь? - еще больше разозлился Вадя. - Головой? Ну, тогда дай расписку, что отвечаешь головой.
- Какую расписку? - насторожился Борис, чувствуя что-то недоброе в словах Вади.
- Боишься? Ну вот, Коля, сам видишь, какой у нас капитан!
Борис с достоинством поднял голову.
- А команда у меня - сплошные нытики! Вадя, иди мириться с Ниной... Эх ты, корабль пустыни!
- А ты бегемотище!
- Повтори-ка, что ты сказал!
- Нет, ты повтори!
- Хватит! Ну вас, дошкольники! - как всегда примиряющим тоном сказал Коля. - Давайте лучше больше сюда не приходить.
- И не будем! Зачем приходить? Еще увидят и скажут, что мы завидуем им. Правильно, Коля!
Но все же они приходили сюда, на берег Отрады. Приходили каждый день.
И однажды, придя на свой наблюдательный пункт, они увидели карикатуру - круглое лицо Бориса, нацарапанное на камне, по-видимому, осколком стекла. На голове карикатурного изображения, наподобие пучков волос, были выведены строчки:
Невольно
к этим
грустным
берегам
меня
влечет
неведомая