Расценив эти слова как знак того, что сестра пришла в себя, Рохан кивнул. Тем временем Сорин подъехал ближе, и Сьонед испугалась, что Тобин сейчас взорвется заново. Та могла отличить отметины, оставленные сучьями, от порванного и окровавленного плеча рубашки, в которое впился стальной хлыст. Но Тобин промолчала, хотя гнев, вспыхнувший в ее продолговатых глазах, был еще более лютым, чем прежде.
Почувствовав, что кто-то теребит ее за рукав, Сьонед обернулась. Рядом стояла Аласен, ее лицо было пепельным.
- С Сорином все в порядке? - прошептала девушка, и Сьонед вспомнила, что они вместе выросли при дворе Волога.
- Все будет хорошо. Останется только шрам на память. Верхом на успокоившемся Джосенеле подъехал Сорин и неохотно улыбнулся Аласен.
- Я не ранен, Алли. Но пусть меня унесут отсюда черти, пока я не убил эту скотину. Если он окажется от меня меньше, чем в мере, я за себя не ручаюсь.
- Как и твой отец, - вставил Рохан. Принц говорил спокойно но глаза его сверкали. - Не стоит оскорблять свиней, Сорин. Они воспитаны куда лучше Масуля. Может, отведем лошадь на конюшню и позаботимся о ней? Тобин, не ожидавшая такого предательства, гневно обернулась к нему. Больше всего на свете ей хотелось схлестнуться с Масулем. Но она послушалась предупреждения которое читалось во взгляде Сьонед, и дрожащей рукой взяла Джосенеля за уздечку.
- Пошли отсюда, - пробормотала Тобин и повела их туда, где Оствель успокаивал бледного от ярости Чейналя. Рохан вдумчиво смотрел на Аласен.
- Такие зеленые глаза могут быть только у одного человека на свете. Принцесса, вы не окажете мне любезность остаться здесь и понаблюдать кое за кем?
Она поняла с полуслова.
- Конечно, ваше высочество. С величайшим удовольствием.
Сорин оглянулся и саркастически хмыкнул.
- Пофлиртуй с Масулем. Это вскружит ему голову, и он не поймет, что на самом деле ты хочешь выцарапать ему глаза.
- Если бы я решила испачкать об него руки, то выцарапала бы ему кое-что пониже, - парировала она и направилась к группе, собравшейся вокруг победителя.
Рохан захлопал глазами, усмехнулся и посмотрел в сторону Чейна, который в конце концов вырвался из объятий Оствеля и готов был разбушеваться.
- Не здесь, - коротко приказал он, прежде чем Чейн успел открыть рот. - Нужно осмотреть лошадь.
Чейн побагровел, и на секунду Сьонед показалось, что он не послушается Рохана. Но лорд с трудом проглотил слюну и кивнул.
- Как скажете, мой принц. - Он бережно провел пальцами по брюху и ногам коня, а затем заглянул сыну в глаза. - Придется объясниться. Надеюсь, тебе это удастся.
- Не здесь, - повторил Рохан, и они пошли к загону.
По пути к ним присоединились Поль, Мааркен и Андри. Сьонед внимательно рассмотрела лица братьев, но увидела на них лишь гнев. Чтобы окончательно убедиться в том, что никто из них не использовал солнечный свет, она поманила взглядом Мааркена.
- Ты следил за скачкой? - прошептала она. - Средствами фарадима? Когда племянник удивленно посмотрел на нее и покачал головой, Сьонед подозвала Андри и получила тот же ответ.
- А ты сама? - подозрительно спросил Мааркен. - Что ты видела?
- Сначала я хочу поговорить с Сорином.
Оказавшись в загоне, Сьонед первым делом разлучила Сорина с отцом. Рохан отвлек Чейна, спросив, каким образом можно вылечить лошадь, и они повели Джосенеля в стойло. Меж тем Сорин доверил матери осмотреть его плечо и спину и только поморщился, когда она стала промывать раны принесенной грумом чистой водой. Пока Тобин работала, Сьонед посмотрела на Оствеля. Тот кивнул и увел неохотно подчинившегося Поля помогать Рияну готовиться к следующему заезду.
- Сорин, - наконец сказала Сьонед, - расскажи, как все выглядело с твоей точки зрения.
Сорин сидел на перевернутом ведре; тем временем мать бинтовала его раны. Голубые глаза под спутанными русыми волосами задумчиво прищурились. Затем он кивнул.
- Если ты говоришь про мою точку зрения - значит, у тебя есть своя. Я должен был догадаться. Это была честная скачка, пока на обратном пути мы не выехали из рощи. Тут передо мной вспыхнули языки пламени. Джосенель испугался и врезался в лошадь Масуля. Вот тогда он и ударил меня хлыстом.
- Андри, - сквозь зубы сказала Тобин, - сделай повязку из того, что осталось от рубашки Сорина.
Затрещал красно-белый шелк, и Сорин продолжил:
- Масуль объехал Огонь, а мне пришлось перескочить через него. Этот ублюдок толкнул меня прямо в пламя. Вот как Джосенель получил свой ожог. Но я продолжал скакать - и лишился победы, будь оно все проклято!
- Скажи спасибо, что не лишился жизни, - сказал Мааркен, а затем, чтобы разрядить обстановку, добавил: - Или своей смазливой физиономии, если бы он хлестнул тебя по лицу.
- Огонь... - пробормотал Андри, придерживая на плече брата-близнеца самодельную повязку, пока мать скрепляла концы. - Огонь "Гонца Солнца"? Сьонед кивнула.
- Вот почему я спрашивала вас с Мааркеном, не следили ли вы за скачкой. Я ощущала присутствие кого-то другого. Если там не было никого из вас...
Тобин подняла взгляд. Тон ее был угрожающе спокойным.
- Ты хочешь сказать, что это дело рук кого-то из наших?
Андри отвечал матери, но при этом смотрел на Сьонед.
- Мы здесь не единственные, кто умеет вызывать Огонь. Мама, если тебе не нужна моя помощь, то я пойду и расскажу обо всем Андраде.
- Я с тобой, - сказал Мааркен. - Сорин, никому ни слова.
Брат убито кивнул.
- Лучше бы вы сначала все объяснили мне, Андри.
- Слава Богине, что есть кому объяснять, - ответил близнец и ушел вместе с Мааркеном.
- Может быть, кто-нибудь растолкует и мне, почему случившееся вообще нуждается в объяснении? - грозно спросила Тобин.
- Что бы там ни было, - сказал Сорин, поднимаясь на ноги, - здесь не место говорить об этом. Гляди сам. - Он кивнул в сторону новых посетителей. В загоне появились Лиелл, Киле и Масуль. Последний вел в поводу загнанного жеребца. - Отец сильно занят?
- Да. Я тоже ухожу, - сказала Тобин. - Сьонед, займись ими. Я за себя не отвечаю. - Она резко повернулась и с гордым видом прошла мимо вновь прибывших, не удостоив их взглядом.
- Говорить буду я, - прошептала Сьонед. - Не отвечай им. Ты уже знаешь, что это провокаторы. Предоставь все мне.
Первой к ним подошла Киле, едва скрывавшая ликование под маской изысканной вежливости.
- Ваше высочество... Милорд, какое счастье, что вы невредимы! Как ваша лошадь?
- Оправилась, - заметила Сьонед, - чего нельзя сказать о вашей. Лорд Лиелл, разве вам не следует позаботиться о собственном жеребце?
- Откуда вы знаете, что он мой? - разинул рот Лиелл, а затем торопливо добавил: - Ваше высочество...
- На чепраке жеребца остались ваши цвета, а у этого молодого человека едва ли хватило бы денег на то, чтобы купить такое животное. - Не говоря о том, что он не умеет ценить такие подарки, добавили ее глаза, когда Сьонед жестом указала на опущенную шею жеребца, его окровавленные бока и храп.