- Во всяком случае, запоминающаяся. Масуль обернулся к Лиеллу.
- Вам следует внять совету верховной принцессы и осмотреть лошадь. Я уверен, что ты захочешь пойти с мужем, дорогая сестра.
Улыбка Киле больше напоминала оскал, глаза красноречиво сулили "брату" много теплых слов за то, что тот позволяет себе обращаться с ними как с простыми слугами. Но она постаралась сделать хорошую мину при плохой игре и заявила:
- Конечно. Встретимся в конце соревнований на трибуне для принцев, ваше высочество.
Сьонед насмешливо приподняла уголок рта, когда Киле присвоила Масулю титул, которого он не носил, но ничего не сказала, пока Киле и Лиелл не увели жеребца. Как она и ожидала, Масуль пер напролом; недостаток тонкости лучше всего остального доказывал, что перед ней сын кого угодно, но только не Ролстры.
- Лорд Сорин, - сказал он, - думаю, вам будет приятно знать, что я не собираюсь подавать жалобу.
Сьонед ожидала чего-то в этом роде, но Сорин нет. Густые темные брови сошлись на его переносице.
- Жалобу? На меня! Масуль пожал плечами.
- Ваша репутация конника предполагает, что вы умеете править лошадью. После этого столкновения мне несколько дней придется ходить с синяками. Удивительно, как мы оба сумели удержаться в седле. Если бы это произошло на дорожке, на виду у судей, у меня не осталось бы другого выхода кроме как принести формальный протест. Но поскольку этого больше никто не видел...
Сьонед поняла, что Масулю угрожает опасность лишиться нескольких зубов. Сорин унаследовал характер обоих вспыльчивых родителей. Она быстро сказала:
- Я уверена, что лорд Сорин не менее вас склонен к щедрости, хотя шрам у него на плече останется и тогда, когда ваши синяки заживут без следа. Но мне очень приятно видеть, что молодые люди пришли к согласию. Мы ведь не хотим, чтобы результаты скачки были аннулированы, правда? Споры на соревнованиях вспыхивают, как Огонь "Гонцов Солнца"...
Масуль не смог скрыть оторопи. Зеленые глаза, цветом очень напоминавшие глаза Ролстры - Сьонед только сейчас поняла, что смотрит прямо в них - сузились, на скулах проступили желваки. Из перехваченного судорогой горла вырвалось:
- Я никогда не сталкивался с делами фарадимов. Не в обиду вам будет сказано, верховная принцесса, но у меня нет особого желания знакомиться с ними и впредь.
- Я не оскорблена и не удивлена. Огонь опасен в любом виде. Он часто обжигает пальцы. - Сьонед одарила его ледяной улыбкой. - Я позволяю вам удалиться.
Масуль застыл на месте, затем издевательски поклонился и шагнул прочь. Сорин плюнул в пыль.
- Присоединяюсь, - пробормотала Сьонед. - Но намек он понял, а именно этого я и добивалась.
- Какой намек? - негодующе воскликнул Сорин. - Этот сын последней грязной... имел наглость обвинять меня в том, что я нарочно врезался в него!
- И ни словом не упомянул о настоящей причине случившегося, напомнила ему Сьонед. - Сорин, я хочу сказать тебе только одно. Вечером, после вручения призов, мы все соберемся в шатре Андраде и обсудим случившееся. А пока помалкивай. И улыбнись. Погляди, сколько красивых девушек жаждет утешить тебя...
- Единственная вещь, которая могла бы меня утешить, это заехать ему кулаком в морду, - проворчал Сорин. - Мне не нравится его физиономия.
- Твоя ему тоже, - сказала Сьонед. - Сорин, постарайся расслабиться. Увидимся вечером. Но если днем в тебя не влюбится по крайней мере пять из этих девушек - значит, ты не сын своего отца, - лукаво подмигнула она.
Сорин тихонько фыркнул и обратил внимание на собравшихся вокруг загона юных дам - сперва неохотно, но затем все более входя во вкус. Вскоре он понял, что красивый молодой лорд с романтичной повязкой на раненом плече может пробудить к себе такой интерес, какого никогда не досталось бы на его долю, победи он хоть в десяти заездах.
ГЛАВА 20
Белый шатер Андраде заполнился только около полуночи. Стоявшие на страже "Гонцы Солнца" были облачены в тонкие перчатки, которые не столько защищали их от осеннего ночного холода, сколько скрывали то, что далеко не все эти люди были фарадимами; под голубыми, коричневыми и черными плащами разнообразной формы прятались гербы и цвета Рохана, Чейналя и Пандсалы. Лишь тщательное наблюдение за несколькими палатками могло бы подсказать, кто тайно собрался той ночью у леди Крепости Богини. Но такому наблюдению мешали очень позднее время и обильный, лишь недавно закончившийся банкет, после которого его участников волновали только две вещи - как добраться до постели и что сделать, чтобы утром не раскалывалась голова. Оствелю были даны строгие указания: никто из гостей верховного принца не должен был сидеть с пустой чашей дольше мгновения ока.
Первыми прибыли Рохан, Поль и Пандсала. Все трое еще дымились от гнева, вспоминая, с каким видом Масуль принимал приз за победу в скачках, которым служили аметисты Принцевой Марки; естественно, именно потому Масуль и выбрал этот заезд. Он едва поклонился Рохану и насмешливо улыбнулся. Хотя Масуль сидел за нижним столом вместе с Лиеллом и Киле, но до и после трапезы собрал вокруг себя целый двор. Это вызвало у Пандсалы такой лютый гнев, что она не притронулась к еде. Рохан скрывал свои чувства лучше; Поль следовал скорее примеру отца, чем своего регента. Сьонед была единственной, кому удалось испортить Масулю триумф: по никому не понятной причине он испуганно дернулся, когда в наступивших сумерках принцесса поднялась с места и жестом руки заставила зажечься свечи и факелы, а потом послала ему улыбку, полную смертельного яда.
Кресла в шатре Андраде были расставлены вокруг маленькой жаровни с тлеющими углями, согревавшей прохладный полночный воздух. Уриваль уселся рядом с Андраде; по другую сторону жаровни сидел Поль, занимавший место между Роханом и Пандсалой. Никто не говорил ни слова. Чуть позже прибыли Чейн и Тобин со всеми тремя сыновьями; вслед за ними вошли Оствель и Риян. Последней пришла Сьонед, которая привела с собой Аласен Кирстскую. Когда девушку формально представляли собравшимся, она не поднимала глаз и стискивала руки. Андраде вопросительно посмотрела на Сьонед и прикоснулась к своим кольцам. Сьонед кивком подтвердила ее догадку. Леди Крепости Богини не отрывала глаз от юной принцессы, севшей между Сьонед и Андри.
- Здесь должна быть Холлис, - негромко сказала Сьонед, разыскивая взглядом Мааркена.
Молодой человек вспыхнул. Встретив недоуменные взгляды родителей, он тяжело вздохнул и признался:
- Я должен был рассказать вам раньше. В ближайшие дни я собираюсь сделать ее официальным членом нашей семьи.
Ошеломленная Тобин откинулась на спинку кресла. Чейн просто разинул рот. Сьонед шепотом попросила Андри разыскать Холлис, а затем сказала:
- Извини, Мааркен, я не смогла придумать, каким образом можно было бы пригласить ее, чтобы это не показалось странным тем, кто ничего не знал.
- Сьонед, любимая, - пробормотал Рохан, - ты действуешь так же тонко, как дракон, налетающий на беззащитное стадо.
Мааркен все еще с тревогой смотрел на родителей.
- Я так и не смог найти подходящего момента, чтобы все рассказать. Я понимаю, что у вас еще не было возможности как следует узнать Холлис, но надеюсь, что вы оцените ее по достоинству.
Тобин улыбнулась своему первенцу.
- Милый, я была готова полюбить любую женщину, которую ты выберешь, а ты все сделал так, что это легче легкого. Но я никогда не прощу Сьонед, что она узнала обо всем первой.
- Я ничего ей не говорил, - защищался он. - Просто мы поспорили, сумеет ли она вычислить мою невесту.
Чейн потянулся через Сорина пожать Мааркену руку.
- Если она так же умна, как и прекрасна, то ты счастливчик. Еще один "Гонец Солнца"... Сколько у нее колец?
- Шесть, как и у меня.
- Твой дед Зехава всегда говорил, что хочет красивых внуков, поддразнил племянника Рохан. - Он может быть доволен - правнуки будут не хуже.
Пока остальные присоединялись к поздравлениям, Андраде только улыбалась. Наконец она сказала:
- Сьонед, на сей раз я не ударила для этого палец о палец. Честно говоря, это произошло даже вопреки моей воле. Пусть однажды они расскажут вам, как это вышло.
- Миледи! - машинально запротестовал Мааркен, покраснев до ушей.
- Если не расскажешь, я сама расскажу! - пригрозила она, улыбаясь, и подмигнула, напугав тех, кто знал ее едкий юмор или не знал его вовсе.
Андри вернулся в палатку один, совершенно сбитый с толку.
- Мааркен... Я сказал ей, что она должна прийти сюда, и объяснил, почему, а она сказала...
- Наверно, стесняется, - бросила Андраде, но взгляд ее стал острым как бритва. Андри покачал головой.
- Она сказала, что сознательно не хочет присоединяться к нам, потому что... потому что это было бы обманом.
Мааркен задохнулся, как будто его ударили под ложечку. Он отодвинул кресло и быстро вышел из палатки, сопровождаемый ошеломленными взглядами. Все умолкли.