Журнал "Юность", 1973, №3 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8
Стихи
Лариса ВАСИЛЬЕВА
Мать партизана
Там, говорят, дорога гиблая.Там ветру стыть,там выпям выть.Туда одна старуха сиплаяв ночи повадилась ходить.Ока сидит на белом камешкесреди нехоженых болот,ладошки держит, будто шанежкина сковородочке печет.Там ей знакомы все извилины,все камни, ветки и сучки,к ней поворачивают филинысвои безумные зрачки.Порою утренней, туманною,когда кровавится восток,перед могилой безымянноюона оставит узелоки побредет.Мне повстречаетсяи скажет:— У сынка была.Уж мне там славно отдыхается,уж я там ела да пила.Невестка добрая, опрятная,внучок — головушка светла.Да тяжела путя обратная,поди, в последний раз была…*
Разучилась веселиться,удивляться, верить, лгать,в пестром платьице из ситцана дорогу выбегать,чтобы видел издалекаэто платье пешеход,чтоб ему не одиноков вихре тягот и забот.Ощущаю, как потерю,невозможность прежней быть,но неотвратимо верю,что сумею победитьравнодушное и злоеподчинение судьбе.В раскаленном летнем зноетщетно сил ищу в себе,выбегаю на дорогу:— Кто поможет!Кто спасет!Смотрит сумрачно и строгопроходящий пешеход.Сахалин
В Синегорье ведет долина:камни, заросли, водопад.Удивительней Сахалинаразве только эдемский сад.Мир невиданных тайн укромных,всем открытый — непостижим.А султаны гречих огромных,этот бело-ЗЕЛЁНЫЙ дым,как он стелется за спиною,как вздымается впереди!Но горючей сплошной стеноюпочернело ползут дожди,и обвала гремит лавина,и тайфуна гудит накат —устрашительней Сахалинаразве только кромешный ад.Но не вся ль наша жизнь такаяв простоте своей непростой,где границы ада и рая,не прочертишь одной чертой.*
Рассвета прозрачное времятуманную пряжу плетет,берез белотелое племянеспешно куда-то идет,над желтою кручей споткнетсянад небом густой синевы,и в зеркало вод окунетсязеленая грива листвы.Две тонкие черные тенимеж белых стволов вдалеке:одна припадет на колени,другая сбегает к реке.И кажется издали, словнонесчастные двое людейне могут решить полюбовновсе сложности жизни своей.Но предположения этивблизи, словно дым на ветру:то просто беспечные детиведут озорную игру.*
Я думаю о Вас ночамии днями думаю о Вас,и вырастают за плечамиподобья крыльев каждый раз.Я не надеюсь на свободубыть Вами понятой, увы,я каждый день вхожу, как в воду,в поток сияющей травы.От жарких полдней холодею,и, странности свои виня,я попросить Вас не посмеюмне верить и любить меня,я Вас сама не понимаю,и все, должно быть, оттого,что проходящих принимаювсегда за Вас, за одного.Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Выпусти птицу!Что с тобой, крашеная, послушай!!Модная прима с прядью плакучей,бросишь купюру —выпустишь птицу.Так что прыщами пошла продавщица.Деньги на ветер, синь шебутная!Как щебетала в клетке из тисата аметистоваячетвертная —«Выпусти птицу!»Ты оскорбляешь труд птицелова,месячный заработок свой горькийи «Геометрию» Киселева,ставшую рыночкою оберткой.Птица тебя не поймет и не вспомнит,люд сматерится,будет обед твой — булочка в полдник,ты понимаешь! Выпусти птицу!Птице пора за моря вероломные,пусты лимонные филармонии,фаустпатроном из плена и сытостивыпусти, выпусти…Не понимаю, но обожаюбабскую выходку на базаре.«Ты дефективная, что ли, деваха!Дура — де-юре, чудо — де-факто!»Как ты ждала её, красотулю!Вымыла в горнице половицы.Ах, не латунную, а золотую!..Не залетела. Выпусти птицу!Мы третьи сутки с тобою в раздоре,чтоб разрядиться,выпусти сладкую пленницу горя,выпусти птицу!В руки синица — скучная сказка,в небо синицу!Дело отлова — доля мужская,женская доля — выпустить птицу!..Наманикюренная десница,словно крыло самолётное снизу,в огненных знакахнад рынком струится,выпустив птицу.Да и была ль она, вестница чудная!..Вспыхнет на шляпе вместо гостинца,пятнышко едкое и жемчужное —память о птице.Похороны Кирсанова
Прощайте, Семен Исаакович!Фьюить!Уже ни стихом, ни сагоюоттуда не возвратить.Почетные караулыу входа в нездешний гулждут очереди понуро,в глазах у них: «Караул!»Цветной акробатик елочный,пострел,ссребряннейший, как перышко,просиживал в ЦДЛ.Один как всегда, без дела,на деле же — весь из мук,почти что уже без теламучительнейший звук.Нам виделось кватроченто,и как он, искусник, смел…А было — кровоточеньеиз горла, когда он пел!Маэстро великолепный,стриженый, как школяр.Невыплаканная флейтав красный легла футляр.Художник и модель
Ты кричишь, что я твой изувер,и, от ненависти хорошея,изгибаешь, как дерзкая зверь,голубой позвоночник и шею.Недостойную фразу твоюне стерплю, побледнею от вздору.Но тебя я боготворю.И тебе стать другой не позволю.Эй, послушай! Покуда я жив,жив покуда,будет люд тебе в храмах служить,на тебя молясь, на паскуду.Память
Память — это волки в поле,
убегают, бросив взгляд,—
как пловцы в безумном кроле,
озираются назад!
Иронический трактат о скуке
Скука — это пост души,когда жизненные сокипомышляют о высоком.Искушеньем не греши.Скука — это пост души,это одинокий ужин,скучны вражьи кутежи,и товарищ вдвое скучён.Врет искусство, мысль скудна.Скучно рифмочек настырных.И любимая скучна,словно гладь по-монастырски.Скука — кладбище души,ни печали, ни восторга,все трефовые тузыраспускаются в шестерки.Скукотища, скукота…Скука создавала Кука,край любезнейший когдаопротивеет, как сука!Пост великий на душе.Скучно зрителей кишевших.Все духовное ужеотдыхает, как кишечник.Ах, какой ты был гурман!Боль примешивал, как соус,в очарованный роман,аж посасывала совесть…Хохмой вывернуть тоску!Может, кто откусит ухо!Ку-ку!Скука.Помесь скуки мировойс нашей скукою досадной.Плюнешь в зеркало — плевокне достигнет адресата.Скучно через полпрыжкапотолок достать рукою.Скучно, свиснув с потолка,не достать паркет ногою.…Кукишскуке!Песня вечерняя
Ты молилась ли на ночь, береза!Вы молились ли на ночь,запрокинутые озераСенеж, Свитязь и Наречь!Вы молились ли на ночь, соборыПокрова и Успенья!Покурю у забора.Надо, чтобы успели.У лугов изумлявших —запах автомобилей…Ты молилась, Земля наша!Как тебя мы любили!Испанская песня
Погадай, возьми меня за руку,а взяла — не надо гадать…Все равно — престол или каторга —ты одна моя благодать!Бог — с тобой, ты — созданье бога.И, пускай он давно не со мной,нарисована мне дорогапо ладони твоей золотой.Ты одна на роду написана.Но читать подождем.А отклонится линия жизни —я её подправлю ножом.Разговор в двух шагах от «Юности»
Александр Сергеевич,
разрешите представиться*
МАЯКОВСКИЙ.Владимир Владимирович,разрешите представиться!Я занимаюсь биологией стиха.Есть роли более пьедестальные,но кому-то надо за истопника…У нас, поэтов, дел по горло.Кто занят садом, кто содокладом.Другие, как страусы,прячут головы,отсюда смотрят и мыслятзадом.Среди идиотств, суеты, наветовпоэт одиозен, порой смешон —покане требуетпоэтак священной жертвестадион!И когда мы выходимна стадионы в Томскеили на рижские Лужники,вас понимающие потомкитянутся к завтрашним сквозь стихи.Колоссальнейшая эпоха!Ходят на поэзию, как в душ Шарко.Даже героипоэмы «Плохо!»требуют сложить о них «Хорошо!».Вы ушли,понимаемы процентов на десять.Оставались Асеев и Пастернак.Но мы не уйдем — как бы кто ни надеялся!Мы будем дратьсяза молодняк.Как я тоскую по поэтическому сынукласса ТУ-144 и 707 «Боинга».Мы научили свистатьпол-России.Дай одногосоловья-разбойника!..И когда этот случай счастливыйпредставится,отобью телеграммку, обкусав заусенцы:«Владимир Владимирович,разрешите преставиться.Вознесенский».Николай ПЕТРОВСКИЙ-ТЕВЕТКЕЛ
Перевел с чувашского В. ШИРОКОВ
Весенняя панорама
Как разбежавшиеся кони,в ночь, колокольцами звеня,спешит вода: и шум погоникак эхо гаснущего дня.И под вечернею зареюясней братание ветвей,и над усталою землеюне засыпает соловей. В весеннем розовом туманедвоится солнечный цветок,и над оттаявшей полянойкурится розовый дымок.И так мила невзрачность эта:овраги, кочки, сухостой,—что видишь разом всю планетув одной прогалинке лесной. А дальний холм, как ярый книжник,над полем вспаханным застыл;а птица кружит ниже, ниже,как видно, недостало сил!..О чем задумался философ,что видит он через поля!Какое множество вопросовпред ним поставила земля. Горит зари вечерней кромка.Многоголоса тишина.Вновь мячиком из рук ребенкана небо выскользнет луна.её толкнет зелёный ветер,подхватит и не даст упасть,закружит… Только на рассветеоставит, наигравшись всласть. Но что нам ветер невесомый…Шуми, зеленая пурга,напоминая, как бессоннобурлит могучая тайга,как льется солнечное семяв тугие борозды полей,как славно дышится весеннейгармошке старенькой моей!Михаил БЕЛЯЕВ
*
Священны наблюденья наши.И в каждом встреченном пейзажеНе просто ландыши и клены,А сердца угол затененный.Священен трепет познаванья.Нас всех тревожит прикасанье:Непотрясенные глубины —Они по-девичьи невинны.Священна свежесть удивленья.Нам в быстро тающем смущеньеДано, хотя бы на мгновенье,Почувствовать миров рожденье.*
Не говорю: земля просторнаИ для машин и для соцветий.И время сеет, сеет зерна,Миры вмещая в зерна эти.её окопами вспороли.Отогревала жизни трепет.Хранит и радости и боли.И лишь предательства не терпит.*
Проходишь ты и только краем глазаСледишь, как я навстречу прохожу.Я не спросил, как звать тебя, ни разу,И, видно, вслух я слова не скажу.Отныне чувства не вверяю речи.На белом склоне молодой зимыЯ каждый раз вдыхаю эти встречиИ так боюсь, вдруг разминемся мы. И, отзываясь красоте извечно,Мои надежды угадав сполна,Бессмертием из дали бесконечнойТебя являет времени волна.И угасают все другие лица,И дни грядущие мои видней,И не могу земле не поклонитьсяВ мой краткий век,На Родине моей.Галактион ТАБИДЗЕ
Перевел с грузинского Ю. РЯШЕНЦЕВ
ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО
Митинг
Забывший о быломсебе же платит злом:свою забыл он суть,забыл грядущий путь.Да, Прежде и Сейчасне сходствуют подчас.Но в каждом дне земном —томленье об ином.Друзья, в нас не осталось больше страха,уже в народе яростном я — свой.Где прежний идол! Он — лишь горсткапраха.Извечно грозный, сокрушен впервой.Уж близок час полуденного зноя,заблещет луч для нищей голытьбы.Да будет гнев, когда ничто иноене даст победы пасынкам судьбы!Прислушайтесь, из кузни закопченнойисходит глас, потрясший все дворцы.Что, грешный мир, ты бьешься,обреченный,—уже твои повержены бойцы!Европа старой песней одержима,но мина под покой подведена,и в легкий пепел средь огня и дымавсю тяжесть рока обратит она.Элегия
О, тончайший жест природы ты, сентябрьпервоначальный,нив, коричневых и желтых, взглядпредгибельный, печальный,и дубрав огнистых пятна под небеснымтихим светом,и соломенный оттенок трав,таких тревожных летом…Вздох мой, тихое безумье, мой конец,покуда дальний,—ты нежнейший жест природы, о сентябрьпервоначальный!..*
О, если б сначала —когда бы родиться мне заново,начать с девяностых годов,с младенчества, ныне туманного,где отчий виднеется кров!Вот было бы славно! За шепотомпричудливых мыслей следя,о, был бы я снова — дитя,но — грустным богатое опытом.Ах, сесть бы мне в ту же ладью —какие свершил бы свершения,каких бы не знал поражений я,всю жизнь повторяя свою!*
Песнь песней всех моих страстей,мой дух явившая столь звучно,не с юношеских ли затейсо мной ты, лира, неразлучна?Для целей, мреющих вдали,надежней не было опоры,—а мало ль бурь перенеслидома грузинские и горы!..Как звучён лад, едва егокоснусь движеньем своенравным,и боль народа моего,тысячелетняя, слышна в нем.Когда звучит твоя струна,душа внимает ей привычно.Любовь моя к тебе верна,и эта верность безгранична.Когда ж проглянул среди тьмыкрай неба, солнцем опаленный,то вместе возгласили мыздоровье Картли обновленной!Случайно ль, что за лирой вследедва слышней она запела,и Грузию наполнил свет,и солнце к солнцу прикипело!Случайно ль, что к устам людейродник свободы взмыл в пустыне!Не с отроческих ли затейсо мной ты, лира, и доныне!..