Журнал "Юность", 1974, №7 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

Стихи

Владимир Цыбин

Уеду отсюданеужто, неужто!..На песню, на чудоспешу распахнуться.Открыто и ясноя снова и сноваспешу отозватьсяна каждое слово,на каждую веткув ледовой поковке,и жажде, и ветру,и бегу по бровке.Откликнусь, отважнооткликнусь, как вече,доверчивой каждойулыбке при встрече.И каждому дивуи каждой удаче —живите счастливо,а как же иначе!Я ж верностью строгойоткликнусь лучисто.Звезда над дорогой,звезда с обелиска.Как тихие гнездасредь зимней сушины,каленые гроздьямне тянут рябины.Засветятся завязи —теплые звезды,и свяжет мне варежкииней морозный.За первою вспашкой,за звонкою песнейиду — нараспашку —дорогой неспешной…Не праздно, не мимо,и в полдень, и в полночьвсему, что любимо,навечно запомнюсь.

* * *

Еще снега погода не смела,и завязи пока еще не зрелы,а запахов, а звени, а теплараздвинулись внезапные пределы.Березовая, теплая кора,набрякшая оттаявшею прелью,тебя с утра со всех сторон капелиобстукивают, словно доктора.Мне эта звень доныне дорога,врачующая оттепельной влагой,увлечены неведомою тягой,ручьи сдвигают к полюсу снега.Лишь хочется зачем-то про запассреди забот, средь неустанных тяготвблизи капель услышать лишний разпрохладную, как горсть созревших ягод…

* * *

Неужто то мил, то постыл,желанный с неправдой любою,все то, что забыл и простил,опять называю любовью!Я вспомнил без снов и без словкак будто нечайно об этом,хотя уже столько годовдержал я ее под запретом.И, ставшая верной рабоймоею, недаром, недаромсухая, безгневная больсжигает пророческим жаром,готовое к взлету крыловдруг прежнею стужею свяжети все, что когда-то прошло,вчерашнему сердцу предскажет…

* * *

Сквозь тишину веду верстувдаль, на упавшую звезду,веду версту, веду опять,а кажется: учусь летать.Я слышу, словно всплеск плотвы,дрожит окалина листвы.Иду, но мне невмоготу,что замурован в немоту,что, словно в каменной стене,живу в недвижной тишине;и жду — лист вздрогнет, треснет сукиль с ветки влажный капнет звук,а кажется, что сердца стук…Но, вырвавшись из немоты,не повторишь ли путь листвы —в листву, в траву, в прохладу, в лог!Путь через небо — как ожог.Листва, вскрыли, листва, спешииз летаргической тиши!Я за спиною ощутилсверхзвуковую тяжесть крыл,прохладную непрочность рос,полярный белый свет берези у окраин синевысентябрьский кумач листвы.

Фазиль Искандер

Ошибка

Горячий полдень, южный пляж, песок.Послушай, подожди, — сквозь влажный гул прибояОкликнул ты жену.И вдруг на оклик обернулась не она… Не женщина, а юное созданье.— Меня!! — она спросила. Она спросила, окрыляясь красотой.Которой ты не знал, но, может быть,В редчайшие минуты был достоин. Ты все заметил: и цветок лица,И трепет крови сквозь загар,И юность белозубую,И низкую прическу.Безмерность влажных глаз срезавшую стыдливо,До дерзости…— Послушать! Подождать! — она спросила, молча обернувшись,Всей нежностью, всей радостью лица. Всей гибкостью тянущейся фигуры…Не дотянись и вытянись еще!Не дотянись — потрепещи мгновенье!Как морем, свежестью надежды заполняясь.Подумал ты.Когда она на оклик обернуласьИ всем своим ликующим лицом.Лицом ликующим над волнами стыда, Как бы твой оклик повторила:— Послушать!! Подождать!!Да я всю жизнь…Но в этот миг с коротким опозданьемТвоя подруга тихо обернулась,И, на лице твоем заметив отсветЕе лица, взглянула на него,И, все поняв,безропотно опала.И ты мгновенно радость погасил,И девушка, ошибку сознавая,Погасла медленно.За что казнить себя!!Ты эту радость не украл у боли,Но, видно, невозможно…И, видно, боль значительней, чем радость,Поскольку сам ты,не подумав даже,При виде боли радость погасил.Иди, сияй улыбкой белозубой,(Казнящей красоты сверкающее жало).Безмерность влажных глаз срезайпрической(Одежда — вздор, когда глаза обнажены),Не дотянись и вытянись еще.Еще потрепещи, не дотянувшись… еще…Горячий полдень. Южный берег. Пляж.Как глубоко в песок уходят ноги!

Модерн

Невыносима эта фальшьВо всем — в мелодии и в речи.Дохлятины духовной фаршНам выворачивает плечи.Так звук сверлящего сверла,Так тешится сановной сплетней,Питье с господского столаЛакей, лакающий в передней.Прошу певца: «Молчи, уважь…Ты пожелтел не от желтухи….Невыносима эта фальшь,Как смех кокетливой старухи».Но чем фальшивей, тем звончейМонета входит в обращенье,На лицах тысячи вещейЛежит гримаса отвращенья.Вот море гнилости. Сиваш.Провинция. Шпагоглотатель.Невыносима эта фальшь,Не правда ли, очковтиратель!!Давайте повторять, как марш,Осознанный необратимо,Невыносима эта фальшь.Да, эта фальшь невыносима.

Вечер

Серебристый женский голосЗамер у опушки.Гулко надвое кололосьГуканье кукушки.День кончался. ВечерелоНа земной громаде.В глубине лазури тлелаИскра благодати.День кончался. ВечерелоВ дачном захолустье.И душа сама хотелаСвежести и грусти.И, как вздох прощальный, длилсяМиг, когда воочьюЭтот мир остановилсяМежду днем и ночью.

Размолвка

Серою мучною крысойДень над головой.Обернулась наша крыша Крышкой гробовой.Видно, жаркие объятья —Мало для любви.У меня свои проклятья, У тебя свои.Мир огромный, заоконныйПлещется в крови.У него свои законы,У тебя свои.Что нам палкой или плеткойСбитая семья!!Завернись до подбородкаВ холод бытия.Захлебнутся эти годы.Взорванный отсек…Только как же, большеротый.Третий человек!Наше смутное подобье,Чтобы не реветь,Молча смотрит исподлобья,А чего смотреть!Просто дождь стучит о крышу,Дождь стучит, малыш.Все я выдумал про крысу,Крыса — это мышь.

* * *

Вот и определилось:Кто, куда и зачем.И не вчера появилось:Я есть то, что я ем.Вот и определилось…Кушаешь! Хорошо.Кушаешь, сделай милость,Будет добавка еще.Перекрутила юностьТропы разных начал.Что же сидеть, пригорюнясь.Опознавай идеал.Вот и определилиСамый последний предел,Самое «или-или»,Точку, водораздел.Это над бездной и высьюДьявола с богом дележ:Я есть то, что я мыслю,Ты есть то, что ты жрешь!

Анатолий Преловский

Расвумчорр

На сопке Расвумчорр и летом снег лежит,на сопке Расвумчоррс трудом горит костер.Там птицы не живут, оттуда зверь бежит,деревья не растут на сопке Расвумчорр.И только человек,пробившись в глубь землии шахту устремив сквозь рудные пласты,все ищет благ себе в морозах и в пыли,все ждет от льда — тепла,от камня — красоты.Чтоб камень задышал,заплакал, как живой,художник должен бытьхарактером прочней;чтоб лед явил на светсокрытый пламень свой,строителю на то порой не хватит дней.Вот почему весь деньна сопке Расвумчоррне молкнет шум работ,земля до дна дрожит,а ночью в пыль, как в цель,прожектор бьет в упор,и в страхе, что костер,подальше зверь бежит.

Звезды тундры

Звезды тундры — железные звезды,нипочем им большая зима:вбиты в небо, как вечные гвозди,чтоб не рухнула на землю тьма,чтобы жить нам достойно и строго,не плошая, ходить по морям,чтоб верней узнавалась дорогак дому, к полюсу, к дальним мирам.

След железа

Тяжкий танковый след вездеходавмят в глухую долину и склон,не стирает его непогода,зной и ветер не сушат, — силен!Век железа. Напор наступлснья.Раны в зелени и в синеветундра лечит побежкой оленьейи протягом копыт по траве.Не затем ли от края до краяпролетают упряжки времен,след железа быльем попирая,чтобы сгинул под ягелем он!Сгинет, смолкнет, не видно, не слышно,но, глядишь, из болота до тучбуровою поднимется вышкой,торжествуя над миром, — могуч!

Роман Левин

Июнь сорок первого года…Нет, это еще не война.В соку сенокосном природа,Под сенью лесов тишина.Семейно собравшись все вместе,И взрослые и детвора,В полуторке нашей армейскойНа вылазку едем с утра.Набиты провизией сумки,Играет оркестр духовой,…И восемь без малого сутокЕще до черты роковой.Мы весело едем, не зная,Что через неделю нас ждет,Лишь знаем, что речка ЛеснаяВ ольшанике звонко течет,Что след беловежского вепряТеряется где-то в траве.И шалости встречного ветраУпругой под стать тетиве.Ах, ветер, как сладок на вкус он,Как песню разносит окрест!Пестреет косынками кузов,И трубами блещет оркестр.И синее небо высоко,И по борту ветки шуршат,Пока кочковатым проселкомВъезжаем мы в лес не спеша.И память, сквозь годы просеяв,Хранит средь событий иныхПоследнее наше весельеЗа несколько дней до войны.Все было: беда и победа,Но после…А утром тогдаМы счастливы были не ведать,Какая грозит нам беда.Ремень командирский, колечкомСвернувшись, лежит на песке.Отца загорелые плечиАзартно ныряют в реке.Покамест он близко, покаместОн виден, сквозь брызг кутерьму,Легко, глубины не пугаясь,Плыву по теченью к нему.С ним вместе выходим мы вскореНа берег, едва отдышась.За скользкие, белые корниПодмытых деревьев держась.Мне трапеза кажется пиром,Когда на поляне подрядСитро, бутерброды и пивоВсе весело пьют и едят.Все надо мальчишке, представьте.Повсюду успеть я хочу,И там, где танцуют, и там, гдеУдары слышны по мячу.И там, где треногу штативаНаш клубный фотограф достал,Чтоб запечатлеть, как красивоПроводит досуг комсостав.И семьи того комсостава,Чья мирная жизнь сочтена…Вот мама с сестрою, а справаКомбат и комбате жена.Себя под накидкой замаялФотограф, и нас на изморОн взял. Ну, а после «Снимаю!»Сказал и нажал на затвор.Но кто б мог подумать, обласканПрохладой июньской листвы.Что снял он посмертную маскуНе с мертвых людей, а с живых.Что лишь приоткройте кассету,И вырвутся из темнотыВсе краски последнего летаИ лиц дорогие черты.