– Не в моих правилах давать такую информацию. – Это было сказано уже совсем другим, ледяным тоном.
– А в моих правилах давать пятьдесят долларов за нужную мне информацию, – сказал Римо.
– Мария Гонзалес въехала сегодня и живет в номере 363. Она отличается от двух других наших Марий. Она кубинка, а те – шикарные штучки. У нас не так много кубинских девиц, но мне кажется, она еще не успела здесь утвердиться. К ней еще ни разу никто не звонил, не приходил и не…
– Я сейчас буду у вас, – прервал Римо. – И захвачу пятьдесят долларов.
– Буду ждать. Как я вас узнаю?
– У меня ширинка на молнии.
Портье в гостинице Нидхэм производил такое же впечатление, как и его голос. Лет пятидесяти, но пытался выглядеть на сорок девять. Весом в 100 килограммов и низенький, но одет так, чтобы выглядеть на 65 и высоким.
Лысеющий, но причесанный, чтобы казаться волосатым. Если жидкие пряди, склеенные лаком, можно назвать волосами.
– Да? – сказал он, вопросительно глядя на Римо.
– Меня зовут Пит Смит, я ищу брата Джона. Не останавливался ли у вас Джон Смит?
– Их у нас двенадцать.
– Да, но с ним жена, – сказал Римо.
– Все двенадцать с женами, – ответил портье.
– Она блондинка в мини-юбке, с красивыми ногами и большой грудью. И с толстым слоем косметики.
– Таких десять.
– Еще она подхватила триппер…
– Только не здесь, – сказал портье. – У нас на этот счет строго.
– Отлично, – сказал Римо. – Это как раз то, что я хотел выяснить. Мой брат у вас не останавливался. Я просто хотел присмотреться к вашей гостинице. Корпорация Ай-Би-Эм, возможно, захочет снять у вас большой зал для ежегодного собрания держателей акций.
– Послушай, приятель, тебе что нужно?
– Мне нужно дать вам пятьдесят долларов.
– Слушаю вас! К вашим услугам.
Римо отделил в кармане бумажку в пятьдесят долларов от пачки банкнот и бросил ее на стойку.
– Мария Гонзалес все еще у себя?
Прежде чем ответить, портье забрал деньги.
– Да, у себя. Не хотите ли, чтобы я предупредил ее?
– Не беспокойтесь. Приятно сделать человеку сюрприз, не правда ли?
Из номера 363 доносились бравурные звуки военного марша. Римо громко постучал в дверь, чтобы его услышали. Но ему пришлось постучать еще раз.
Внезапно звук стал тише.
Из-за двери раздался голос:
– Кто там?
– "Кубалибре", – ответил Римо.
Дверь осторожно приоткрылась, оставшись на цепочке. В щель подозрительно смотрела Мария. Римо улыбнулся.
– Ну как, узнаете меня?
– Если вы пришли, чтобы извиниться за поведение своих соотечественников, то опоздали, – гневно выпалила она.
– Что такое? Что случилось? – встревожился Римо.
Она опустила глаза вниз, на живот Римо.
– По крайней мере, вы умеете вести себя. Видимо, научились хорошим манерам у своего прекрасного друга из Азии. Можете входить. Но ведите себя прилично!
– Что вас так разозлило и настроило против нас? – спросил Римо, входа в комнату.
На Марии был тот же наряд, в котором она была прежде, – мини-юбка цвета хаки и такая же блуза, плотно облегавшие ее женственную фигуру. Она походила на девочку из охраны в каком-нибудь местном "Плэйбой-клубе".
Она повернулась к Римо, уперев руки в бедра, явно чем-то возмущенная.
– Я нахожусь здесь всего четыре часа. В мою дверь уже ломилось пятеро мужчин, требуя впустить их в номер. Они говорили непристойные вещи. А один даже раскрыл себя!
– Обнажил себя, – поправил ее Римо.
– Да, правильно. Что же это за страна, где мужчины позволяют так вести себя?
– Они думали, что вы совсем другая Мария Гонзалес. Шлюха.
– Что значит "шлюха"?
– Проститутка.
– А, проститутка. У нас они тоже были, до Фиделя.
– Но зато у вас было тогда много сахарного тростника.
– Зато у нас есть теперь человеческое достоинство.