– Помните меня? – сказал Римо. – Я вчера заходил к вам повидать Марию Гонзалес, ту, которая кубинка.
– Да, сэр, разумеется, помню, – ответил портье.
– Она вернулась?
– Нет.
– Получите еще полсотни, если сообщите мне, когда она вернется.
– Сообщу, как только появится, – сказал портье.
– Отлично. Не забудьте, – сказал Римо и дал ему номер своего телефона.
Затем он закрыл глаза и уснул.
Но когда телефон зазвонил, это оказался не портье. Римо услышал кислый голос доктора Харолда Смита:
– Мне бы не хотелось все время находиться в подвешенном состоянии, дожидаясь ваших сообщений.
– Странно. Это как раз то состояние, в каком я мечтал бы вас видеть, – сказал Римо.
– Те три человека… гм, найденные рядом с опытным участком в Огайо…
Кто-нибудь из них ваш?
– Все трое. – Римо быстро просветил Смита насчет последних событий и насчет того, что ему удалось узнать. – Мне пока неизвестно почему, – сказал он, – но кто-то, похоже, охотится за Филдингом.
– Может быть. Эта проблема за вами. Я связался с вами по другому поводу.
– По какому же? Я опять превысил бюджет в этом месяце?
– Есть подозрения, что кто-то – мы пока не знаем кто – пытается раскрыть нашу организацию. Поступили сигналы, что о нас наводят справки.
Тот, кто ищет подходы к нам, может нащупать и вас.
– В таком случае ему крупно не повезет.
– Но может быть, и вам тоже, – сказал Смит. – Соблюдайте осторожность.
– Ценю вашу заботу.
Мария вернулась только на следующий день. Она вряд ли успела снять шляпу у себя в комнате, когда портье Нидхэм-отеля позвонил Римо.
– Алло, приятель, говорит ваш старый друг из Нидхэм-отеля.
– Она вернулась?
– Только что вошла. – Он помолчал. – Теперь ваш ход, – добавил он, многозначительно хихикнув.
– Благодарю, – сказал Римо, не испытывая никакой благодарности. Он решил лишить клерка обещанных ему денег.
Мария долго не отворяла дверь на стук Римо.
Когда она открыла, его поразило ее бледное, изможденное лицо.
– А, это ты, – сказала она. – Раз уж пришел, заходи. Но только не проси меня и сегодня идти на все.
– В чем дело? Ты выглядишь ужасно.
– Я и чувствую себя ужасно, – сказала Мария. Она была в той же одежде, что и два дня назад. Замкнув за Римо дверь, она тяжело опустилась на стул рядом с хилым столиком – предметом обстановки, которым администрация обеспечивала тех немногих жильцов – их было всего 0,0001 процента, – которые расплачивались чеками. Мария попыталась улыбнуться. – Должно быть, я нарвалась на месть Монтецумы. Меня все время тошнит.
Римо сел против нее на край кровати.
– Так что ты выяснила?
– А почему я должна докладывать тебе? Мы находимся по разные стороны баррикады.
– Нет, мы по одну сторону. Мы оба хотим, чтобы формула Филдинга дошла до людей. Если тебе удастся украсть ее для своей страны, превосходно, – соврал Римо. – Я беспокоюсь только о том, чтобы он остался в живых и чтобы никого не надули.
Мария некоторое время молчала, обдумывая услышанное.
– Ну хорошо, – сказала она, наконец. – К тому же я вроде бы не выдаю никаких секретов. Ты – хранитель вашей конституции. Если я не буду сотрудничать с тобой, ты сделаешь так, что меня вышлют из вашей страны. Или и того хуже. Разве не так?
– Все точно, – подтвердил Римо. Если ей нужно самооправдание – ради бога, она его получит. – Я готов на все, лишь бы выяснить, что тебе удалось узнать.
Мария подняла правый указательный палец в знак предупреждения.
– Я уже сказала тебе. Никаких "идти на все".
При этом Римо заметил, что кончик ее пальца обесцвечен и вздулся волдырем.
– Так что ты там обнаружила?
– Я обнаружила склад мистера Филдинга, Но он не в самом Денвере. Он за городом. Он находится в большом помещении, которое вырублено в скале.
– И что там?
– Ничего особенного. Много зерна и бочки с жидкостью. Я не смогла определить, что это за жидкость. – Она вновь подняла палец. – Но что бы это ни было, это очень мощная штука. Она сделала мне вот это. – Она жалобно посмотрела на волдырь, хотела добавить что-то, но вскочила и выбежала в ванную.
Римо слышал, как ее вырвало, затем в туалете спустили воду. Мария вернулась, ее лицо стало еще бледнее прежнего.
– Извини.
– И там нет рабочих? И никакой охраны? Никого?
– Там нет ни единого человека. Только бочки и все. – По мере того, как она говорила, голос ее становился все слабее. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.