– А вы из какой страны, сэр? – спросил корреспондент, глянув на Чиуна с любопытством.
– Из Америки, – сказал быстро Римо. – Пойдем, папочка.
Когда корреспондент уже не мог их слышать, Чиун плюнул на песчаный пол палатки.
– Зачем ты сказал ему эту ужасную ложь?
– Потому что Северная Корея, где расположена деревня Синанджу, коммунистическая страна. Мы не имеем с ней дипломатических отношений. Только заикнись корреспонденту, что ты из Северной Кореи, и завтра же твои фотографии появятся на первых страницах всех газет. И каждый корреспондент пожелает узнать, чем ты здесь занимаешься.
– И я им объясню. Что я интересуюсь неуклонным прогрессом науки.
– Прекрасно, – сказал Римо.
– Что я выполняю секретное задание правительства Соединенных Штатов…
– Еще лучше, – сказал Римо.
– А именно – готовлю профессиональных убийц и уничтожаю врагов великого императора Смита и таким образом обеспечиваю сохранность вашей конституции.
– Скажи это, и Смит тут же перестанет переводить деньги в Синанджу.
– Ладно, я помолчу, – сказал Чиун, – хотя и остаюсь при своем мнении.
Чиун, казалось, прервал себя на полуслове. Он внимательно смотрел через входное отверстие палатки на группу мужчин.
– Вон те люди следят за тобой, – сказал он.
– Какие люди?
– Те самые, которые сразу же насторожатся, если ты будешь вертеться, как флюгер, и орать "какие мужчины"! Кореец и другие, непонятного происхождения. Там, в палатке.
Римо как бы без особой цели обошел Чиуна и бросил взгляд на этих людей.
Их было восемь, все азиаты, в возрасте за тридцать и за сорок. Они явно чувствовали себя стесненно в деловых костюмах, как в платье с чужого плеча.
– Я их не знаю, – сказал Римо.
– Достаточно того, что они тебя знают.
– Может быть, их интересуешь ты, – сказал Римо. – Может, они ищут, с кем сыграть в биллиард.
Ответ Чиуна потонул в крике толпы, которая хлынула вперед к закрытым и охраняемым воротам. Римо увидел, что к воротам подъехал "пикап" Филдинга.
Едва он вышел из машины со стороны водителя, корреспонденты окружили его плотным кольцом.
– Мистер Филдинг, скажите, что сейчас будет? Что вы нам покажете?
– Потерпите несколько минут. Тогда вы полностью удовлетворите свое любопытство.
Филдинг подал знак охранникам в униформе открыть ворота. Когда они сделали это, он обратился к толпе народа.
– Я был бы крайне признателен, джентльмены, если бы вы вошли на участок и заняли места на скамейках, – сказал он. – С них каждый из вас сможет все хорошо увидеть.
Сопровождаемый тремя охранниками, Филдинг прошел к черному синтетическому тенту и повернулся лицом к рядам скамеек, на которых поспешно рассаживался народ. Последними подошли Римо с Чиуном, а также делегат Индии.
Он обнаружил в палатке поднос. С очень вкусными бутербродами и задержался возле него. Войдя наконец в открытые ворота, он направился прямо к переднему ряду скамеек и стал втискиваться между двумя мужчинами, что-то ворча о непредусмотрительности американцев.
Римо и Чиун встали за последним рядом скамеек, Чиун, игнорируя Филдинга, зорко осматривал весь участок.
– Это здесь исчезал Филдинг? – тихо прошептал он.
– Да, – сказал Римо.
– Очень странно, – сказал Чиун, Почти так же странно, подумал он, как и то, что шестеро мужчин с картонными трубками не пошли на участок, а заняли позицию за оградой, откуда и смотрели внутрь. Не менее странно было и то, что кореец и остальные семь азиатов, которые теперь стояли всей группой в углу участка, все так же пристально следили за Римо. На мгновение глаза двух корейцев встретились, но младший тут же отвел взгляд.
Филдинг откашлялся, оглядел толпу и начал:
– Леди и джентльмены! Я полагаю, что этот день, возможно, станет одним из величайших дней в истории цивилизации.
Индийский делегат громко фыркнул, продолжая высасывать застрявшие в зубах зернышки икры.
Филдинг повернулся и махнул охранникам. Те подняли передний край защитного тента, завернули его и начали стаскивать по направлению к концу опытного поля.
Когда лучи заходящего солнца осветили делянку, позолотив высокие густые колосья, у зрителей вырвался дружный вздох удивления и восторга.
Рядом с пшеницей росла соя, а в глубине участка – рис и ячмень.
– Вот плоды моего волшебного метода, – прокричал Филдинг, театральным жестом указывая на опытную делянку.
Публика начала аплодировать. Раздались громкие крики одобрения.
Представитель Индии ногтем большого пальца выковыривал из зубов остатки печенья.
Аплодисменты продолжались и все разрастались, так что Филдингу пришлось несколько раз обращаться к аудитории и успокаивать ее призывом "джентльмены!..".
– Я намерен передать этот метод, фактически по цене себестоимости, всем странам, которые пожелают им воспользоваться. Чудесные семена будут предоставляться по принципу: кто первым подал заявку, тот первым и получит.
В моем распоряжении находятся склады, заполненные такими семенами, они предназначены для всех государств мира. – Он взглянул на часы. – Сейчас двадцать минут восьмого. Я предложил бы вам, джентльмены, осмотреть выращенный урожай. Если желаете, можете взять образцы растений. Только, пожалуйста, понемногу, поскольку вас здесь много, а опытная делянка, в общем-то, небольшая. Через тридцать минут давайте вновь соберемся в палатках. Там мои представители будут готовы встретиться с представителями тех стран, которые изъявят желание подписать контракты на использование метода "Чудесное зерно", и я сам также отвечу на любые вопросы прессы. И пожалуйста, придерживайтесь пешеходных дорожек с тем, чтобы не вытоптать все поле. Благодарю вас за внимание.
Филдинг кивнул, и корреспонденты бросились первыми к дощатым дорожкам, которые делили опытную делянку на четыре сектора, и стали обрывать растения.
За ними очередью выстроились остальные, чтобы пройти на поле. Представитель Индии пошел напрямик, игнорируя дорожки, топча колосья, которые доставали ему до пояса; он срывал образцы и засовывал их в портфель. Обернувшись, он улыбнулся. В конце очереди он заметил посла Франции. Приятная неожиданность, француз был парижанином, с ним можно будет потом всласть обсудить грубость и невежество американцев.
Римо с Чиуном наблюдали всю эту картину, но и за ними тоже внимательно наблюдали.
– Что ты думаешь обо всем этом, Чиун? – спросил Римо.