- Ладно, ладно, мы тебе верим, а теперь сделай все, как было!
Дрих пробурчал:
- Ты забыл сказать - пожалуйста.
- Трижды пожалуйста!
Голова Гельс тихо пожаловалась голове Энн:
- Эх, если бы не красотка Аферта и не долг перед обществом, эти троглодиты уже на все сто были бы моим завтраком.
Гельс-Дрих-Энн сделал легкий пасс лапами, и Салонюк вновь обрел свою индивидуальность. Он тяжело дышал и бросал на дракона грозные и одновременно обиженные взгляды.
- Надеюсь, - процедила гидра великосветским тоном, - мы уладили все формальности, официальная часть закончена и теперь можно переходить к делу?
Салонюк заволновался:
- Яке дило? Маметов все зрозумив и никогда не пиде в воду у чоботах, так я кажу, Маметов?!
Маметов утвердительно закивал.
Гельс-Дрих-Энн задумался о чем-то своем, будто красна девица в высоком тереме; голова Энн предложила остальным:
- Надо постановить, что они несъедобные, так будет лучше для дела - не отвлекает. Ставим на голосование. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Воздержавшихся нет - принято единогласно.
Сидорчук выдвинулся вперед:
- До речи, це я кинув сапог, ось тоби хрест, билып таке не повторыться!
Гидра медленно вылезла на берег, показавшись во всей своей красе. Партизаны тихо охнули. А Гельс-Дрих-Энн, оглянувшись на озеро, тяжко вздохнул. Голова Дрих тихо произнесла:
- Придется на пару недель куда-нибудь переселиться.
Гельс добавил:
- Надо не забыть всех предупредить, перед тем как исчезнем, чтобы сюда не лазили.
Энн времени зря не терял:
- Сделаем так.
По его велению на берегу через каждые двадцать метров замаячили щиты с надписью: "Водоем закрыт по техническим причинам. Купаться, ловить рыбу и пить воду строго воспрещается! За нарушение штраф - 18 баранов или 2 быка. С уважением, администрация пляжа. Подпись: Гельс-Дрих-Энн".
Перукарников удивился:
- Ото, как серьезно! То-то я смотрю, меня пробрало до костей. Маметов, ты что, снова портянки из сапог не вынимал?!
Гидра даже покачнулась, вцепившись когтями в берег.
- Ладно, хватит, проехали! А то этот кошмар будет по ночам сниться. Теперь к делу. Вы, стало быть, немцев ищете? - Партизаны выразили живейшее одобрение и интерес к словам Гельс-Дрих-Энна. - Замечательно! - И уже себе под нос добавил: - А они ищут вас. Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет! Продолжайте в том же духе, товарищи, и победа мирового коммунизма вам обеспечена! Последнего, правда, не обещаю.
Гельс-Дрих-Энн приподнялся на лапах, закачался из стороны в сторону, все три его головы, глядя в глаза партизан, заговорили монотонными голосами, гипнотизируя бойцов:
- Слушайте меня внимательно и повторяйте: все нормально, все нормально, вы меня не видели, вы уже забыли, кто я такой. Вы слышите только мой голос, все как обычно, вы дома, вы у себя на родине, делаете свое дело... вы обязаны выполнять волю партии и народа, не расслабляйтесь, продолжайте борьбу, теперь я ваша направляющая сила...
Вдруг среди общего молчаливого внимания и повиновения раздался бесцветный полусонный голос Салонюка:
- А чому ты?..
Дракон все так же спокойно:
- А тому, що пооткусываю головы к чертовой матери. Еще вопросы есть? Нет? Тогда я исчезаю, исчезаю, идти за мной не надо, бежать и ползти тоже... исчезаю, просто растворяюсь, ауфвидерзейн.
Последние слова еще звучали в воздухе, а дракон уже исчез в плотном облаке тумана, которое взялось неведомо откуда. Туман вел себя словно живой, расползаясь над озером, предупредительными щитами и замершими на месте партизанами.
Вскоре он поглотил все вокруг, и люди растаяли в серой дымке.
Протрясясь весь день в танке и одурев от бесконечной езды, экипаж "Белого дракона" к вечеру мечтал только об одном - размяться, выпрямиться, а если получится, то и выспаться как следует на ровной, желательно мягкой поверхности. Уставшие мышцы ныли и взывали об отдыхе, в глазах (как говаривал классик) скакали эдакие... междометия, и потому проблема поиска Белохаток уже не беспокоила наших героев.
- Эх, посидеть бы у костра в каком-нибудь уютном местечке, - мечтательно выдохнул Генрих.
- Может, и выйдет по-твоему, - неопределенно пообещал Дитрих, разглядывая что-то в бинокль.
Оказалось, что в стороне от того, что Хруммса называл дорогой, в скале, поросшей мхом и пышным зеленым кустарником, командир различил уютный провал пещеры.
- Стоит осмотреть вон то местечко, - призвал майор. - Если там не слишком сыро, то эту ночь мы проведем с комфортом.
- Конечно, это не опочивальня в Дартском замке... - вставил Хруммса.
Дитрих вспомнил замок, безумную фрау, танцевальный вечер на десять мифических персон и содрогнулся. Опочивальни, конечно, грех было хаять, но все остальное отчего-то не вызывало ностальгических воспоминаний.
- На войне, - веско обронил он, - солдат мечтает не о мягких кроватях, а о такой вот пещере.
- Не стал бы утверждать с непоколебимой уверенностью, что мечтаю о пещере... - не удержался Вальтер.
- Ладно-ладно, будет вам, - сказал Морунген, предвидя длинную дискуссию с собственным экипажем. - Нужно сходить на разведку, пока солнце не село. Значит, так. Ганс и Генрих идут со мной, остальные остаются в машине!
Хруммса задрал голову, пытаясь заглянуть ему в лицо:
- А я?
Дитрих мысленно пересчитал всю сотню овечек, которых пасла на лугу девочка Марта, и почувствовал, что ему уже не так остро хочется удушить маленького переводчика.
- А ты относишься к остальным.
Хруммса обиделся: