Если Гедвига проведает, что дракона услал из Дарта хитроумный Мулкеба, то хитроумному Мулкебе придется просить политического убежища где-нибудь на краю света, в какой-либо крысиной дыре, о которой не слышал ни один уважающий себя географ. А легко ли спасаться бегством (по традиции это делается глухой ночью, верхом на самом быстроногом жеребце), когда у тебя ревматизм, радикулит и пышный букет прочих хворей, которым еще и названия не придумали.
- Я ничего не знаю и знать не хочу, - негодовал король. - Вы меня уговорили отпустить ящера на поиски этих, как их?..
- Белохаток, - подсказал Сереион сочувственно.
- Белохаток? - удивился король. - Ну да, Белохаток. Я так и сказал. А теперь вот и расхлебывайте. Интригуют, понимаешь, а за последствия отвечать не желают. Так не пойдет.
Сереион обеспокоенно устремлял взгляд то на своего повелителя, то на мага. Он чувствовал себя виновным в тех несчастьях, которые произошли с его повелителем, ибо именно он выпросил у дядюшки Хухлязимуса таинственного антидракона, который в любую минуту мог укокошить несчастного ящера. А оказалось, что ящер нужен живым и невредимым, причем в Дартском замке, причем немедленно. Бравый гвардеец представлял себе не слишком хорошо, как выпутаться из этой сложной ситуации.
- Где воздушный наблюдатель? - громыхал между тем Оттобальт. - Где обещанные отчеты о продвижении дракона по территории Вольхолла? Где секретные донесения от этого, как его? Который глотает?
- Полиглота, ваше величество, - подсказал Сереион.
- Полиглота? - удивился король. - Ну надо же! Впрочем, я так и сказал. Где, я спрашиваю, отчеты и донесения?
Из темного угла выступил министр Марона:
- Мы тратим огромные суммы на содержание твоих помощников, Мулкеба. И где отдача?
Маг, насупившись, молчал.
- Что говорит ведьма Свахерея? - настаивал Марона.
- Молчит, - признался Мулкеба. - Да я ее вообще упустил из виду: я тронный зал облагораживал под руководством этой старой ве... ее величества Гедвиги. Никакая Свахерея у меня в голове уже не умещалась. И дракон улетучился, как предутренний сон. Я вообще, если хотите знать, забыл о его существовании.
Присутствующие тяжко вздохнули. Конечно, следовало примерно наказать проштрафившегося чародея, но ведь и сами они испытывали те же самые ощущения: полную потерю памяти и утрату сознания, которое включалось спорадически и совершенно независимо от желания самих действующих лиц; трагическое мироощущение, при котором, кроме Нучипельской Девы, ни о чем другом думать уже не получалось; постоянное чувство сильнейшей усталости, буквально измождения и абсолютная невозможность расслабиться. Если подытожить все эти симптомы, их можно изложить одной фразой: "Господи! И когда же я сдохну?" (копирайт на этот крик души у цирковой, лошади).
Никакие драконы в этой собачьей жизни предусмотрены не были.
- Если ваше величество позволит, - робко начал Сереион, - я бы постарался незаметно улизнуть из замка и попытаться предпринять кое-какие неотложные меры. Но для этого нужно, чтобы кто-то прикрывал мои тылы.
- Можешь рассчитывать на своего короля протянул ему руку Оттобальт. - Да, я не могу смело, с поднятым забралом выступить против своей тети, но я еще помню, что такое крепкая мужская дружба. А если у тебя выйдет мне помочь...
- Приложу все силы, мой повелитель, - искренне пообещал гвардеец.
- Я на тебя надеюсь.
- Пойду вызывать Свахерею, - пробурчал Мулкеба. - Как появится, скручу в бараний рог и отправлю отыскивать дракона.
- А я, - молвил главный министр, зараженный этим вирусом всеобщего самопожертвования, - а я пойду к ее величеству королеве-тете с финансовым докладом и некоторыми предложениями по экономии средств, вложенных в праздник. Надеюсь, что на какое-то время ее величество будет нейтрализована.
Король обвел влажным взглядом трех героев, которые стояли перед ним. Да нет, что там герои - мифические персоны. Такие деяния служат основой для эпоса, сказаний и легенд. Подобные подвиги никогда не стираются в памяти народной. И он ощутил острую необходимость быть достойным этих великих людей.
- Тогда, - произнес он торжественно, - я не женюсь по тетиному выбору. А сам найду себе невесту, и не теперь же, а когда сердце прикажет.
Трое придворных воззрились на него в немом благоговении.
Наши современники воскликнули бы: "Bay!" или еще того одобрительнее - "Ну, молоток!"
Высунувшись из люка, как солдат из-за бруствера во время шквального огня противника, майор фон Морунген пытался как-то контролировать продвижение танка по подземным лабиринтам Хун-Чи. Из танка торчала только русая макушка, испуганные глаза и кончик орлиного аристократического носа. В руках он судорожно сжимал самодельную карту - результат совместного творчества немецкого танкиста и пушистого хомякоподобного рудокопа.
Клаус оправдывал свою репутацию доброго духа машины. Он вел танк так, словно они находились в ровнехоньком чистом поле ясным днем.
- Единственное, что меня по-настоящему беспокоит, - доложил он Морунгену, - это чтобы сей прекрасный коридор однажды не сузился настолько, чтобы стать недоступным для нашего великана.
Дитрих встревожился:
- Я уточнял ширину этих лабиринтов, и они сказали, что проблем не будет, если мы, конечно, не заблудимся и не свернем куда-нибудь в боковой ход.
Генрих на мгновение прильнул к смотровой щели заднего обзора и ужаснулся:
- О том, что мы оставляем позади себя, даже подумать страшно. Прямо стена из пыли и дыма. Бедные рудокопы - они не смогут пользоваться этими коридорами еще как минимум неделю.
Ганс вздохнул:
- Да, с вентиляцией у них тут неважно - несколько отсталая технология шахтостроения.
- А чего вы хотите? - вмешался в разговор Треттау. - Они же не закупали у нас надлежащего оборудования. Откуда им знать о высоких технологиях?
Генрих с удовольствием пожевал орех:
- Бог его знает - может, податься после войны в коммерсанты? Открою магазинчик на Ляйземеербузенштрассе, буду возить в Германию экзотические товары из России, как испанцы - из Америки. И муттерхен наконец перестанет переживать из-за моего будущего.
Морунген сильнее высунулся из люка: и чуть не врезался головой в каменный свод:
- Размечтался! После этой войны наверняка будет другая, на новом континенте. Возможно, в Австралии или в той же Америке.
- Как говорят американцы, запишись в армию - и увидишь мир! - невесело пошутил Вальтер.
Генрих протянул Гансу новый крака-тус:
- Да уж, более дешевых предложений по части туризма не найти.
- Почему же, - возразил Келлер. - Еще более дешевый вид туризма был у гребцов на галерах, правда, страну выбирать не приходилось.
Морунген не глядя пошарил в танке требовательной рукой, нащупал чье-то плечо и потряс его, давая понять, что ему тоже хочется орехов, он устал слушать, как смачно поедают крака-тусы его подчиненные.
- Нам тоже выбирать не приходится, - заметил он. - Но мы - солдаты великой нации, и нас это почему-то должно только радовать. Мы, как рабы на галерах, плывем, куда скажут... - Тут он понял, что глаголет нечто странное, чего ни в коей мере не одобрил бы отдел пропаганды, и поспешно добавил: - Мы несем всем народам свободу от предрассудков и политической ереси, вот.
Хотя магазинчик на улочке Тихого Залива... Это там, где на углу кондитерская "У Стефана"?
- Она самая, - вздохнул Генрих. - С самыми лучшими в Европе яблочными пончиками и ванильным суфле.
- Наверное, я старею, - признался барон. - Но отчего-то я разделяю твою ностальгию по яблочным пончикам.
Генрих хотел было возразить, что эту ностальгию майор разделял всегда, даже тогда, когда непосредственно лакомился означенными пончиками, запивая их декалитрами кофе с молоком.