- Надо бы уже отъехать домой, в Лифляндию, но что поделаешь - приходится сидеть здесь, в этой глупой Белая Пушша...
- A что так? - ухмыльнулась госпожа Глухарева.
- Да так, знайть, оставил в кенниге замке кое-какой багаж, а забрать его все никак не могу. - По алчному блеску в глазах своей собеседницы людоед понял, что сболтнул лишнее, и попытался поправиться: - Всякие мелочи, хиер унд дас.
- Искренне желаю вам их вернуть, - проговорила Анна Сергеевна и наконец-то отправилась своею дорогой.
- Ах, какая фройляйн, - мечтательно вздохнул Херклафф, провожая госпожу Глухареву взглядом, пока она не скрылась в недрах мрачного серого здания.
Когда Анна Сергеевна вошла в кабинет Альберта, там уже находились не только барон и воевода, но и "главный по духовности" упырь Гробослав. При виде дорогой гостьи все они, не сговариваясь, вскочили и почтительно поклонились.
- Ну как, решение готово? - даже не отвечая на приветствия, грозно вопросила Глухарева.
- Какое именно, уважаемая Анна Сергеевна? - учтиво переспросил Альберт. После ночного разговора с князем Григорием барон твердо решил отказаться от посылки военной дружины в Мухоморье и теперь мялся, не решаясь об этом напрямую объявить.
- Решение. O. Вводе. Войск. В. Новую. Ютландию! - с раздражением отчеканила Анна Сергеевна.
- Что же ты, Альберт, забыл, о чем мы вчера договаривались? - встрял воевода. - Я тут за ночь уже и смету подготовил - сколько нужно воинов, сколько лошадей, сколько...
- Боюсь, все сложнее, чем мы думали, - промямлил Альберт. - Поразмыслив, я решил, что пока что нет насущной необходимости в том, о чем мы вчера...
- Так вы что, отказываетесь? - злобно прошипела Анна Сергеевна. - Как бы вам не пришлось об этом пожалеть!
И тут помощь подоспела с той стороны, откуда Альберт меньше всего ее ожидал. Гробослав, который молча прислушивался к разговору, неспеша поднялся с места и, откашлявшись, заявил:
- Я так думаю, что дружинники нам больше нужны будут здесь. Ну, для поддержания порядка на похоронах. - И глубокомысленно добавил: Духовность, она важнее всего!
Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.
- Да что вы тут, - далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, - всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!
В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.
Тут в кабинет заглянул охранник с какими-то листками.
- Ну, что там? - недовольно спросил Альберт.
- Ваше Сиятельство, тут донесеньице из Новой Ютландии, - почтительно ответил охранник, протягивая бумаги барону. И, понизив голос, добавил: От князя Длиннорукого.
Альберт пробежал написанное и в досаде скомкал бумажки на стол.
- Что-то случилось? - забеспокоился воевода.
- Случилось! - рявкнул барон. - В королевском замке объявилась некая девица, выдающая себя за княжну Марфу. - И, зло глянув на Анну Сергеевну, со значением добавил: - A ее сообщник - некто господин Иван Покровский.
Анна Сергеевна невольно опустила глаза - ее вина во всей этой истории была очевидна. Несколько недель назад, узнав о княжне-лягушке и об Иване Покровском, который, по замыслам боярина Василия, должен был исполнить роль ее освободителя, барон Альберт поручил Анне Сергеевне и Каширскому операцию по ликвидации Покровского. Поселившись инкогнито вблизи Покровских Ворот, они поначалу решительно взялись за дело, и в один из вечеров Анна Сергеевна подстерегла Покровского на краю усадьбы и всадила в него пулю, о чем незамедлительно отрапортовала в Белую Пущу. A потом, прослышав о сокровищах баронов Покровских, Глухарева с Каширским совершенно позабыли об ответственном задании и бросились в сладостный омут кладоискательства. Причем бросились настолько рьяно, что даже узнав о том, что их жертвой пал не Иван Покровский, а совершенно посторонний человек, почти ничего не предприняли, чтобы исправить ошибку. И вот теперь эта ошибка перерастала в серьезную опасность для наследников князя Григория.
- Кажется, я допустил серьезный промах, поручив вам ответственное задание, - зло бросил Альберт Анне Сергеевне. - За что бы вы с Каширским не брались, вы все заваливали.
- Я готова исправить! - вскочила Анна Сергеевна. - Я сейчас же найду и убью Покровского!
- Раньше надо было, - укоризненно покачал головой Альберт. - Теперь это уже не имеет никакого смысла. A вот ее, эту княжну Марфу, самозванку... Вот ее, именно ее вы и убьете. И чем скорее, тем лучше. Но если вы и на этот раз промахнетесь, то я вам не завидую. Вам понятно, уважаемая Анна Сергеевна?
- Понятно, - зло процедила Глухарева, - не дура. Уж на сей раз не промажу, будьте покойны.
- A как же с отправкой войск в Мухоморье? - некстати встрял Cелифан. Но Альберт смерил бравого воеводу таким взором, что тот предпочел эту тему более не развивать.
- Погоди, Альберт, но если Марфа жива, то для чего тогда хоронить ее кости? - наивно спросил Гробослав.
Барон обвел чумовым взором Гробослава, Селифана и Анну Сергеевну и, не отвечая на поставленный вопрос, тихо, но яростно прошипел:
- Так вот, чем скорее ты, Гробослав, устроишь похороны, тем будет лучше. - И, тяжко вздохнув, Альберт добавил: - Для всех нас.
***
Дверь несмело скрипнула, и в королевском древлехранилище появился князь Длиннорукий. Пирум нехотя оторвался от своих летописей и исподлобья глянул на посетителя:
- Что привело тебя в сей уединенный уголок, о чужеземец?
- Я тут, понимаете ли, пришел за советом, - забормотал князь. Обстановка торжественного запустения круглой башни действовала на него как-то удручающе и даже подавляюще.
- За каким советом? - осуждающе покачал головой Пирум. - Ежели ты ждешь моего совета в делах неподобающих, то я тебе не советчик!
- В подобающих, еще в каких подобающих! - зачастил Длиннорукий. - Тут, видите ли, моему помощнику, Петровичу, все время мерещатся какие-то белые коты, которые его то и дело цапают за задницу. Вот я и подумал обратиться к вам как к известному знатоку и мудрецу, может быть, вы посоветуете, как от этой напасти избавиться. Поверьте, я в долгу не останусь!
- Мне от тебя ничего не нужно, нечестивец, - высокомерно бросил Пирум. И, немного смягчившись, продолжал: - A что до котов, то это самое обыденное дело. Еще приснопамятный королевич Георг, основатель Новой Ютландии, будучи одержим бесами, нашел способ достойно с ними бороться, о чем оставил руководство зело полезное.
- Вы знаете способ? - чуть не подпрыгнул Длиннорукий. Вместо ответа летописец неспеша подошел к одному из стеллажей и, поднявшись по приставной лестнице, безошибочно извлек с полки пожелтевший рукописный фолиант:
- Здесь послание Георга к сынам Иоанну и Петру и дщери Анне, где он повествует, как им обустроить Новую Ютландию и дает немало советов изрядно мудрых на разные случаи жизни. Изволь же послушать. - Вернувшись за стол, Пирум наугад раскрыл рукопись и торжественно зачитал:
- "Порядок в стране, о дети мои, начинается с порядка в доме каждого из подданных, а пуще всего - в доме самого правителя. Ежели вы, к примеру, заходя в отхожее место, будете справлять естественную нужду мимо предназначенного к тому отверстия, то у вас в отхожем месте начнется разор и смердение, которое очень скоро распространится на весь дом. Мне также весьма по душе обычай нашего народа при всяких жизненных обстоятельствах петь хоровые песни, но ежели вы станете петь хором в ущерб прочим полезным занятиям, то у вас в доме неизбежно наступит запустение..."
- Извините, господин летописец, - робко перебил Длиннорукий, - мне бы насчет котов...
Летописец смерил князя испепеляющим взором, однако перевернул несколько страниц и зачитал:
- "Если же, не приведи Господь, кто-либо окажется одержим бесами и злыми духами, принявшими облик животный, то для исцеления пользительно применить безотказный способ - надобно собрать итоги жизненной деятельности сего злого беса и тайно положить оные в хлеб насущный одержимому, и тогда бес оставит его, и он исцелится".
- Что-что? - не понял князь. Пирум сердито захлопнул рукопись:
- Собери дерьмо кота и подложи в еду, неужели не понятно?
- A, понятно-понятно! - обрадовался Длиннорукий. - Зело благодарен вам, господин летописец! - И князь бочком стал пробираться к выходу. Пирум, даже не глянув в его сторону, вновь углубился в свои пыльные скрижали.
***