- Это она, - тронул Василий Гренделя за плечо. - Видите?
- Прямо над нами летит, - заметил Грендель.
Однако по мере приближения полет стрелы начал замедляться и снижаться. Еще несколько мгновений - и стрела вонзилась в землю прямо под ногами Дубова и Гренделя.
- Неужто княжна-лягушка где-то здесь? - удивленно воскликнул Василий. Вот это совпадение... Похоже, нам здорово повезло - мы станем очевидцами расколдования!
- Что-то тут не так, - покачал головой Грендель. Впрочем, Дубов и сам это почувствовал. Подняв стрелу, Василий увидел, что она заметно потускнела и отливает скорее не золотом, а медью. Еще толком не поняв, в чем дело, детектив крикнул:
- Бежим! Скорее! - И спутники понеслись в ту сторону, откуда прилетела стрела. К счастью, местность оказалась не особо заболоченной, и Дубов с Гренделем могли передвигаться довольно быстро.
- Что там? - на бегу спросил Дубов.
- Черная трясина, - ответил Грендель. - Самое страшное место.
Украдкой бросив взгляд на стрелу, которую все еще держал в руке, Василий увидел, что она вовсе утратила блеск и стала зловеще темно-красной.
- Вот она, Черная трясина, - махнул рукой Грендель. Впереди простиралось бескрайнее болото, от которого веяло чем-то неуловимо мертвящим и жутким даже лягушачьего гомона не доносилось с безжизненных кочек и мутных омутов.
- И что же дальше? - растерянно проговорил Дубов, глядя на стрелу, которая уже настолько потемнела, что казалась даже не темно-красной, а почти черной. Грендель внимательно принюхивался к лишенному всяких запахов воздуху:
- Вон туда! Только осторожно, умоляю вас...
Приглядевшись внимательно, Василий увидел неподалеку, на самом краю трясины, какое-то синее пятно и узнал в нем непромокаемый плащ Ивана Покровского. Неподалеку валялся и рюкзак. Не раздумывая, детектив бросился в ту сторону. Грендель поспешил следом. Подбежав ближе, они увидели, что "Иван-царевич" уже почти по плечи утонул в трясине и продолжал медленно погружаться.
- Осторожно!!! - крикнул Грендель. Дубов и сам чувствовал, что ступи он в Черную трясину, и его ждет столь же печальная участь. Боярин Василий в растерянности стоял на том месте, где лежали рюкзак, шест и соломенная шляпа.
- Держите меня крепче! - велел Грендель. Он взял шест и, вытянув его перед собой, распластался на поверхности болота. Дубов крепко держал его за ноги. Второй конец шеста оказался около Ивана Покровского. Он с трудом высвободил руки из вязкой пучины и схватился за шест. Василий тянул изо всех сил, и вскоре все трое уже сидели на краю трясины, стуча зубами и от озноба, и от осознания пережитого. Однако стрела вновь сверкала золотом на полуденном осеннем солнышке.
Первым пришел в себя Покровский:
- Господа, а неплохо бы согреться. Костерок развести, чайку сообразить...
- Тут поблизости есть неплохой уголок, - заметил Грендель, - как раз между пригорком и рощей. Там почти не бывает ветра и можно славно устроиться. - И, мечтательно вздохнув, добавил: - Приют изгнания, трудов и вдохновенья...
- O, господин Грендель, так вы поэт! - обрадовался Иван.
Василий не на шутку испугался, что беседа рискует сползти на поэзию, и потому решил, пока не поздно, перевести ее в более близкое себе русло:
- Скажите, господин Покровский, как вас занесло в эту чертову трясину?
Иван поднялся с травы и привычно взвалил на плечи рюкзак:
- Я узнал, что где-то в этих краях заточена моя прабабушка Наталья Кирилловна.
- Как, неужели та женщина в хрустальном гробу?.. - изумился Грендель. Теперь туда, - указал он на темный перелесок вдали.
- Да, и я в этом совершенно уверен, - ответил Покровский, ступая следом за Гренделем по узкой тропинке. - Вообще-то я не собирался туда идти, просто хотел убедиться, насколько опасна эта Черная трясина. И не успел сделать и пары шагов, как стал тонуть. И тогда пустил стрелу - вдруг кто да увидит. Все равно стрелы мне больше уже не нужны.
- Не нужны? A как же Марфа? - удивился замыкавший шествие боярин Василий.
- A, ну так Марфа-то уже расколдовалась, - небрежно, как о чем-то само собою разумеющемся, ответил Иван. - И знаете, Василий Николаич, она оказалась вовсе не падшей девицей, а самой настоящей княжной!
- И где она теперь? - пропустив шпильку мимо ушей, спросил Дубов.
- Отправилась в королевский замок. Но мне туда идти не велела. Вроде я буду ей только мешать, поскольку ничего не смыслю в придворных нравах.
- Это вы-то, Иван-царевич? - удивился Грендель.
- Ясно одно - Марфа в опасности, - подытожил Василий. - Судя по тому, какая публика собралась в замке, житья там княжне не дадут. Причем в самом прямом смысле.
- Как же ее выручить? - забеспокоился Покровский. - Знал бы, что в замке опасно, ни за что бы не отпустил!
- Нет, для любого из нас соваться в замок было бы сущим безумием, размышлял Василий. - Так что единственный способ помочь Марфе - ускорить штурм замка. Стало быть, попросим господина Беовульфа и его славных рыцарей малость подсуетиться...
За разговорами они дошли до перелеска - это и впрямь оказалось очень тихое и безветренное место, и даже поздне-осеннее солнце грело здесь почти по-летнему.
- Немного передохнем, согреемся, а к вечеру доберемся до дома, - сказал Грендель, оглядываясь по сторонам, нет ли где поблизости хвороста. Покровский сбросил с плеч рюкзак и шарил внутри, ища все необходимое для кратковременного привала. Боярин Василий прислонился к стволу невысокой сосны и задумчиво глядел куда-то в небо. Можно было бы подумать, что он отдыхает после нелегкого пути, но на самом деле в такие минуты его ум детектива-аналитика работал напряженно, как никогда.
***
Едва карета Анны Сергеевны въехала в королевский замок, к ней подскочил господин Каширский, который без дела прогуливался по двору и явно поджидал свою сообщницу.
- Ну, что нового? - спросил он, даже не поздоровавшись.
- Много чего, - буркнула Глухарева, вылезая из кареты. - Нам с вами предстоят серьезные дела.
- Это хорошо, - обрадовался Каширский, - а то уж надоело дурака валять. Настойчиво внушаю поэтам, дабы бросили стишки кропать и канавы рыли, а все без толку...
- И немудрено, - презрительно проговорила Глухарева, когда они поднимались по крыльцу. - Нет, у меня задание поважнее...
Возница легонько стегнул лошадок, и они потащили пустую карету в особое место под навесом, отведенное для карет и повозок. Там из экипажа незаметно выпрыгнул Кузька.
- Ну, слава богу, жив, - привычно ворчал домовой, ковыляя между телег. Никогда больше в ихний вурдалачник не сунусь. Эх-ма, когда ж все это закончится?..
A Анна Сергеевна и Каширский, неспеша двигаясь по длинному коридору, обменивались новостями.
- В замке объявилась некая девица, выдающая себя за какую-то княжну Марфу, - сообщила Анна Сергеевна. - И мы должны ее убрать.
- В каком смысле? - осторожно переспросил Каширский.
- Не прикидывайтесь дураком, - повысила голос Глухарева. И, спохватившись, заговорила почти конспиративно: - Точно так же как Дубова. Так же как Покровского. Но только если мы и на этот раз облажаемся...
- Странно, я никакой Марфы не заметил, - пожал плечами Каширский. Правда, тут действительно появилась некая молодая особа, но Его Высочество представил ее не княжной Марфой, а графинею Загорской.
- A, ну и прекрасно, - почти обрадовалась Глухарева. - Если официально Марфы нет, то и с ликвидацией торопиться некуда. У меня есть новость и поважнее. - Анна Сергеевна оглянулась, не подслушивает ли кто. - Ваш приятель Херклафф проговорился, что оставил тут в замке что-то очень дорогое. Потом он, правда, спохватился и попытался преуменьшить ценность, но я-то сразу поняла, что к чему!