...Не один раз подходила Марья Ивановна к дверям - послушать: который уж час говорят о чем-то столь непохожие друг на друга жильцы, - говорят, а слов не разобрать...
Дело, о котором с мельчайшими подробностями, предусмотрев решительно все, вплоть до мелочей, говорил Шелягин, показалось Грише чрезвычайно простым. Он даже разочаровался немножко: по тону Шелягина можно было ждать куда большего!
Выйдет к грузчикам человек в тулупе, крикнет, зевнув: "Эх, мать честная, курица лесная!", и по этому знаку надо будет двум - трем грузчикам кинуться к заводу, сбить с ворот цеха навешенный мастером замок.
- А остальное уж дело самих рабочих. Помни: как только замок собьете, необходимо вам с заводского двора уходить немедля. Не страха ради, конечно, а такая у нас сейчас тактика: сил попусту не тратить. Они скоро понадобятся. Понятно?
- Понятно, - сказал Гриша, - все до конца понятно.
- Все? А как ты на завод попадешь? Кто тебя туда пустит?
- Ну... там сторож в проходной сидит. Мы с ним сладим! Справимся.
- Со сторожем уже поладили: он грузчиков пропустит. Трогать его - ни в коем случае! А сборочный цех где? Знаешь?
- Найдем.
- Значить, искать будешь? Искать - время терять. А времени у тебя будет - секунды. Сборочный цех во дворе, второе здание слева. На нем ты и увидишь лабазный замок. Чем будешь сбивать замок? Ага, вот и выходит, что не все для тебя ясно. А кто с тобой пойдет? И сколько?
Гриша подумал о Телепне и Кузнецове.
- Я думаю, двое.
- Дюжие ребята? - спросил Шелягин придирчиво.
- Баржи грузить - приходится быть дюжим.
- Опасаюсь одного, - сказал в заключение Тимофей Леонтьевич: погорячиться ты можешь. Погорячишься - все дело испортишь... Ну, положим, там, в сборочном цеху, есть товарищ один, Тулочкин. Ты его узнаешь: маленький такой, а усы громадные. Слушайся его во всем, слышишь?
И еще раз подходила к дверям Марья Ивановна. И опять ничего не разобрала.
Шелягин, проводив Гришу до порога своей комнаты, сказал:
- Постой-ка минутку. Мой теперь черед книжки тебе давать.
Он подошел к висящему на стене шкафчику, бережно вынул оттуда журнал в палевой обложке и протянул Шумову.
Гриша прочел: "Русский паломник" и с недоумением посмотрел на Шелягина.
Тот сказал таинственно:
- Полистай, полистай!
Григорий раскрыл журнал; текст начинался с проповеди какого-то протоиерея.
- Полистай, полистай - дома у себя, - повторил Тимофей Леонтьевич, не ленись. Я так считаю, чтение это для тебя будет самое подходящее.
Вернувшись к себе, Гриша сразу же начал листать "Русский паломник" страницу за страницей. В середину журнала была тщательно вброширована отпечатанная за границей работа Ленина "Что делать?".
26
Поначалу все шло так, как предполагал Шелягин.
В морозный день вышел после полудня к пристани человек в тулупе, глянул в тусклое небо и, зевнув, пропел протяжно:
- Э-эх, мать честная, курица лесная!
Кузнецов знал обо всем заранее. Он сразу же ухватился за обрубок корневища, уцелевший на дубовом комле. Гриша взялся за другой конец дерева.
- Не сдюжите, - засмеялся Телепень и засучил рукава. - Без меня вам не обойтись! А куда это вы, ребята?
- Наших бьют! - сказал ему возбужденно Кузнецов. - Пойдем, Телепень, силу мерить!
Телепня не надо было уговаривать.
Втроем понесли они дубовый кряж - на рысях - к заводу.
Сторож в проходной, увидев их, низко нагнулся, - не то искал потерянное на замусоренных половицах, не то просто прятал лицо - на всякий случай.
Грузчики пробежали через проходную на заводской двор.
- Налево, второй корпус, - почему-то шепотом сказал Гриша.
И тут же услышал начальственный окрик:
- Что за люди?
Наперерез бежал к ним, выпучив глаза, мордастый мужчина в черной папахе, в коротком, крытом сукном полушубке с меховым воротником.
- Эй, сторож! Сторож! Черт!..
Не сговариваясь, Кузнецов и Шумов подскочили к нему, сбили с ног; мордастый заорал неистово.
Кузнецов, прижимая его к мерзлой земле, пробормотал:
- Карманы, карманы надо проверить, нет ли револьвера.
Револьвера у мордастого (Гриша догадался, что это и был мастер сборочного цеха) не оказалось, а свисток был; Кузнецов отобрал его и швырнул подальше - к воротам.
Телепень с Гришей подняли вдвоем дубовый кряж, подбежали к зданию цеха, где на тесовых воротах, на железном болту, висел огромный замок.
Они высоко подняли кряж, раскачали... Ударили - и замок, сделанный на совесть, устоял! Грише с необычайной резкостью запомнилось косо, "елочкой", сбитые гладкие доски ворот с коричневыми глазками от соструганных сучков, массивный, похожий на рельс болт...
Мастер в руках Кузнецова обмяк, запросился:
- Братцы... я что ж... я человек подневольный!