Через несколько секунд сверху раздался глухой голос солдата:
- Тут ничего больше нет.
Рабочий поправил на плече винтовку:
- Ну что ж... Поведем теперь арестованных по назначению.
- Куда это? - не понял матрос.
- К Тулочкину, куда же еще? - ответил рабочий таким тоном, будто это само собой разумеется. - А вы с нами? - спросил он Барятина.
- Конечно, конечно! Впрочем... Мне, собственно, надо быть на углу Среднего и Шестой линии. Там мой пост.
- Ваш пост? А что же вы бросили его? Попадет вам от Тулочкина. Рабочий хмуро усмехнулся.
- Да ведь стрелять начали... - неуверенно начал Барятин.
- Ну что ж - стрелять... Мы и без вас управились бы.
Рабочий, не глядя больше на него, стал рядом с матросом позади арестованных и скомандовал:
- Вперед, живо!
С чувством легкой обиды Барятин повернул к Шестой линии.
Когда он уже подходил к углу Среднего, из полуподвала на тротуар выбежала женщина в шляпке, крича исступленно:
- Позор! Позор! Позор!
Ее сразу же окружили прохожие.
Женщина высоко подняла длинную, в виде конуса, бутылку (в таких обычно продавали "Несравненную рябиновую" Шустова) и швырнула ее на тротуар. Осколки стекла звонко брызнули в разные стороны, бурая жидкость разлилась пятнами на снегу.
- Позор!
Барятин узнал курсистку Репникову, с которой он когда-то стоял в очереди за театральными билетами. Шляпка у ней сбилась на сторону, вдоль румяной щеки висела прядь стриженых волос.
Тут же переминался с ноги на ногу и сконфуженно ухмылялся огромный солдат.
- Что тут происходит? - повелительным тоном спросил Барятин.
Ведь это было совсем близко от поста, который ему доверили...
- Позор! - снова воскликнула Репникова. - Этот субъект забрался в винный погреб!
- Да погодите вы, барышня, я вам уже докладал: он отворенный был... Ну, мы и зашли. Теперь, сказывают, все народное.
- Позор! Он хотел вызвать пьяный погром!
- Позвольте-ка, - отстраняя с дороги одной рукой солдата, а другой Репникову, сказал Барятин таким тоном, что все собравшиеся сразу поверили: именно этому студенту с красной повязкой на рукаве и дано право распоряжаться здесь. - Кто открыл винный склад?
- Он отворенный был, - повторил солдат.
Барятин спустился по лесенке в подвал. На него пахнуло крепким винным духом, затхлым запахом плесени. Он задумался - на мгновенье. Что-то надо предпринять. Немедленно.
- Где дворник этого дома? - вернувшись из подвала, властно спросил Барятин и, случайно встретив в толпе восторженно-доверчивый взгляд какого-то паренька, на вид лет шестнадцати, ткнул в него пальцем: - Ну, вот вы! Поищите дворника. Скажите ему, что я велел ему сейчас же прийти сюда. Двоих нужно поставить охранять склад. Станете вы! - приказал он солдату.
- Что вы делаете? - закричала Репникова. - Он же первый украл бутылку!
- Попрошу не вмешиваться в мои распоряжения, - холодно заявил ей Барятин. - Сюда нужно еще одного человека.
- Я могу, - вышел из толпы человек в коротком полупальто и барашковой шапке - с виду рабочий.
- Где работаете? - строго спросил Барятин.
Рабочий взял руки по швам:
- На Семянниковском!
- Становитесь. Вы вдвоем будете отвечать за сохранность винного склада. Остальных прошу идти по своим делам.
Восторженный холодок пробежал по спине Барятина. До чего ж все толково у него выходит! Увидел бы его сейчас Григорий Шумов!
Паренек, важничая, привел испуганного дворника-старичка.
- Кто открыл склад? - требовательно прикрикнул на него Барятин.
- Не могу знать!
- Сейчас же разыщите замок, любой, какой найдется, и навесьте на двери погреба. Эти два товарища будут нести охрану склада.
- Слушаю!
Дворник рысцой побежал исполнять приказание.
Собственноручно навесив принесенный дворником замок и вручив ему ключ со строгим наказом - не давать никому, Барятин пошел наконец на свой пост.
Мороз усилился. Небо было тугое, в свинцовых тучах. Где-то за Невой постреливали.
Промчался к Большому проспекту на предельной скорости грузовик с вооруженными солдатами и рабочими, - над кабиной шофера развевался красный флаг.
Вечером поднялся ветер, угнал к морю тучи, и над высокими крышами города, огненный, яростный, разлился закат.
Барятин прохаживался взад-вперед, воинственно придерживая рукой незаряженную свою винтовку, и все время видел себя как бы со стороны: картина получалась привлекательная. Посмотрел бы на него Григорий Шумов!
41