Уголек повернулась ко мне. Нижняя челюсть дрожит, из глаз катятся слезы.
- Ты ждал меня все эти годы! - бросается в мои объятья. Поднимаю и несу ее на кровать.
- ... другие мужчины?
- Двое.
- Ты была с ними счастлива?
- После тебя женщина ни с кем не может быть счастлива. Ты страшней наркотика.
- Как это?
- Они любят только словами и телом. Никто, кроме тебя, не приобрел способность транслировать на окружающих свою любовь.
- Если бы только любовь... Это все побочные эффекты глубокой регенерации.
- Да. Они проявляются самыми различными способами. Чаще всего - укреплением памяти. Да что я тебе рассказываю, ты же сам это все запрограммировал, когда наши тела строил.
- Нет, это я не предвидел. Это получилось само. Я планировал только регенерацию. Особенно аксонов.
Уголек потерлась щекой о мою грудь. От нежности у меня комок встал в горле.
- Вот-вот, об этом я и говорю. После тебя любовь другого мужчины - как черно-белая фотография по сравнению с живой природой. Пресно и безвкусно. Голый секс.
- Это неправда. Они тебя любили не меньше, чем я.
- Но я-то этого не чувствовала. Чего мы только не пробовали! Даже шлемы сенсовизоров. Но это больше мазохизм напоминало. Себя с обоих сторон чувствовать - от этого голова раскалывается. В записи не пустишь, а в реальном времени чужой альфа-ритм по ушам бьет. Скажи, - она внезапно приподнимается на локте - ты многим женщинам жизнь разбил? Мы с Корой не в счет, мы на тебя право имеем.
- Одной.
- Подожди, не говори, кто это. Сама вычислю. - Уголек напрягается, на переносицу ложится морщинка. - Мама, да? Через год после того, как драконом стала. Как же я раньше не догадалась, почему она до сих пор не замужем! Триста лет одна! Коша, тебя убить мало.
- Она не одна.
- Бабник! Кора знает?
- Конечно, знает.
- А почему я не знала?
- Анна боялась. Она очень следила за тем, чтоб не перебежать тебе дорогу.
Уголек тянется через меня к столику за очками-компьютером. Из обоих глаз текут слезы. Как она собирается работать с мокрыми глазами?
- Как ты в очках плакать будешь?
Она сквозь слезы улыбается.
- Это последняя модель. В ней все предусмотрено, - надевает очки, стекла темнеют, скрывая зрачки. - Нашла. Посмотри, это тебя касается.
Прижимаю к глазам ее очки. Пейзаж Сэконда. Рядом лежит на песке Анна. Голос Уголька:
- Что с тобой, мама. Почему постельным трюкам нужно обязательно учить личным примером?
- Я ищу себе партнера по жизни.
- Но разве так это делается? Зачем человеческую проституцию переносить на драконов? Еще немного, и они догадаются.
- Не догадаются. Все позы, все приемы записываются на сенсо. Каждый прием после многократного просмотра участниками и коррекции слабых мест доведен до блеска. Весь материал снабжен комментариями, предисловиями, послесловиями. Это крепкий научный труд, объединяющий сексуальный опыт людей и драконов. По нему сотни лет наши дети-крокодильчики учиться будут. Мне памятник поставят. Нерукотворный...
- Мама, что случилось? Я же чувствую, ты в штопоре.
- Я изнасиловала дракона. Теперь наказана.
- Он тебя не простил?
- Простил. Он же дракон. Забудь. Кризис прошел. Время лечит любые раны.
- Время заносит песком города, но ничего не лечит. Он женат?
- Да.
- Вернись к нему, объясни. Он поймет. Она тоже поймет.
- Спасибо, дочь.
Я срываю очки. Уголек сидит на постели, глотает слезы.
- Мы о тебе говорили. Мама струсила. Я бы все поняла.
- Ты дракон, а она еще оставалась человеком. Ты как раз начала тогда исчезать. На неделю, на месяц, на год. Нам и так было страшно за тебя.
- А потом я исчезла на пятьдесят лет. Коша, я была страшная дура. Я думала, годы что-то изменят. Ты правильно сделал, что не пытался меня вернуть. Я бы не поняла. Как же тебе было плохо! Это все гордость. Мне мало было, что ты меня любил. Мне надо было обязательно быть первой. А первой у тебя всегда была Кора. Ты не мог это скрыть, у тебя все наружу.
- Уголек, ты навсегда вернулась?
- Да. Теперь - да. Как бы далеко я от тебя ни находилась, я с тобой.
- А гордость?
- Давно вся в подушку ушла, вместе со слезами.
Уголек плачет, а я ликую. Знаю, что она все чувствует, но ничего не могу с собой поделать.
- Да ну тебя! - возмущается она, но уже сама готова смеяться. Мы распахиваем окно, протискиваемся наружу и уходим в небо.