- Иди ты!..
- В натуре! С той поры, как патриарх Алексий повесил высший церковный орден Михасю, государство покой потеряло: как это, у тех есть в коллекции авторитет-ордноносец, а у нас нету! Не по понятиям! Искали-искали - и вот нашли: меня... Ну что, пошли в зал? Только знаете чего, Александр Арвидович - старайтесь держаться от меня подальше...
"Честный мент" воспринимает последнюю реплику по-своему:
- Боря, не я их на тебя вывел! Слово офицера.
- Да я не о том, - отмахивается Робингуд. - Просто может случиться так, что меня превратят в дуршлаг прямо тут, в зале...
- Боишься, стало быть, как бы меня не задело?
- Задеть - это вряд ли, - рассеяно отвечает "благородный разбойник", оглядывая ряды черных отдушин под потолком, - у них хорошие снайперы. А вот забрызгать моей кровищей твой кобеднешный костюм могут запросто - оно тебе надо?
88
В зале, где с минуты на минуту должна начаться процедура награждения, появление наглого братка в малиновом пиджаке вызывает настоящий шокинг с поджиманием губ: "Дожили!.." Телевизионщики, однако, устремляются к Робингуду прямо-таки как эстрадной звезде: поджимающему губы бомонду, разумеется, невдомек, что все они тут - не более чем массовка, собранная именно ради этого интервью в кремлевских интерьерах.
- Дорогие телезрители! Перед вами - Борис Радкевич, бывший майор спецназа, настоящий русский офицер...
- Чепуха, - обрывает телевизионщика Робингуд. - Какой я вам, на хрен, русский? Я - советский!
- Что вы имеете в виду? - озадачивается инервьюер.
- Опоздал родиться, - разводит руками Робин. - А может - поспешил...
Застывший чуть поодаль пыльнолицый "эксперт по кризисным ситуациям" облегченно переводит дух. Бенефициант держится спокойно, за словом в карман не лезет, ну, а уж чего из наболтанного им мы выпустим в эфир - там видно будет: было б из чего выбирать... Но интересно: зачем он решил под братка работать - ему это совершенно не идет...
- А правду говорят, что если опубликовать сухой документальный отчет о ваших операциях, выйдет круче, чем любой российский боевик?
- Понятия не имею: я российские боевики не читаю и не смотрю.
- Как, совсем?!
- Совсем. "Российский боевик" - это, извините, диагноз... Нет, я, конечно, за то, чтоб поддерживать отечественного товаропроизводителя - но так далеко мой патриотизм не заходит.
"Неплохо... это, пожалуй, оставим".
- А можно нескромный вопрос?
- Валяйте!
- Почему вы в таком странном наряде?
- Это я так позиционируюсь.
- Как-как? Позиционируетесь - в качестве кого?
- В качестве бизнесмена, ясный пень! А чё, не видно?
- А можно тогда пару слов о вашем бизнесе?
- Запросто. Я вот тут давеча фирму организовал - "Белая рука" называется... ну, знаете небось наш фирменный знак - сейчас по телевизору бесперечь нашу рекламу крутят, - и с этими словами Робингуд демонстрирует извлеченную из нагрудного кармана наклейку на стекло - черный круг с растопыренной белой пятерней...
"О, идиот! - мысленно хватается за голову пыльнолицый. - Ведь сказано ему было - "аккуратно намекнуть", и даже примерные заготовки дали... А чтоб впрямую поминать "Белую руку" - просто запретили! Что ж это он делает, а?.. Похоже, и вправду страхуется - как бы его не отодвинули в сторонку от детища..."
- И только-только мы раскрутились, - продолжает меж тем "бизнесмен", как пожалте: наезд! Перепиши, типа, фирму на нас, а сам иди в менеджеры на зарплате - не, ты вникни, братан! Ну, мы культурно им так, типа - "А можно глянуть, кто за вами?" "Можно, - говорят. - Государство российское - слыхал про такую группировку?" Не, ты понял - кому фирма наша приглянулась?
"Ах, ты!.. Что ж ты затеял, гад?"
- Ну, да мы-то тоже - в терпилах ходить непривыкши! Для начала зовем адвокатов - и здешних, и тамошних, из "Кромвель энд Салливен" - и всё оформляем чин-чином: название фирмы, товарный знак, - с этими словами Робингуд взмахивает извлеченными из внутреннего кармана нотариальными бумагами с фундаментальными лиловыми печатями, - так что теперь "Белая рука" со всеми делами есть наша... это, как бишь ее? - а, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, во! Копирайт там, все дела... В любом суде - вплоть до международного.
"Ну, остряк, ты у меня сейчас раскинешь мозгами - по паркету!.."
- Ладно, говорим им, это всё хорошо - насчет международного суда, но вот чисто конкретно: нашлись уже козлы - работают под нашу фирму, на Садовнической, для примера; чего делать с ними? "Ну, говорят, - подавайте в суд, пиратская копия, все законы на вашей стороне..." - "А поможет?" "Ежели честно - ни хрена не поможет: в России свою интеллектуальную собственность защищать по суду - дело дохлое" - "А ежели не по закону, а по понятиям?" - "Ну, это другое дело: забейте стрелку, выходите на прямой базар..." Короче - я затем сюда и явился: типа, стрелка у нас тут с Государством...
В зале стоит мертвая тишина; все взоры прикованы к атаману, так что даже появление из противоположных дверей Его Президентского Величества со свитой где-то с полминуты остается незамеченным. Робингуд теперь прямо адресуется к противоположному концу зала:
- В общем, так: "Белая рука" - наша, по любому закону наша; хотите ее отсудить - флаг вам в руки, встретимся в Гааге. Завалить меня вы, понятно, можете - но унаследовать фирму все равно не унаследуете. А ежели какой козел станет копирайт наш нарушать - вроде как намедни на Садовнической пускай попомнит классику: "Если история чему и учит, так только тому, что убить можно кого угодно". Я закончил. Типа, Dixi...
С этими словами Робингуд поворачивается (через левое плечо) и направляется к выходу из зала - где и сталкивается с преградившим ему дорогу пыльнолицым.
- Ну и дурак же ты, - грустно качает головою "эксперт по кризисным ситуациям", - натуральный ТОВАРИЩ МАЙОР из анекдотов!.. Неужто ты и вправду решил, будто эта телетрансляция идет куда-то наружу?.. - а по прошествии пары секунд, глядя в спину миновавшего его, как пустое место, Робингуда, раздраженно бросает в переговорник:
- Ну не прямо же тут! Пускай наружу выйдет...
89
Вид с высоты на совершенно вымерший юго-западный угол Кремля, примыкающий к Боровицкой и Водовзводной башням. Идущая вдоль фасада Оружейной палаты к Боровицким воротам фигурка в ярком малиновом пиджаке стремительно увеличивается в размерах (наезд трансфокатора) - трижды подряд, с разных ракурсов. Параллельно идет перекличка в эфире, под слабое шуршание помех:
- Седьмой - Второму: цель вижу.
- Четвертый - Второму: цель вижу.
- Пятый - Второму: цель вижу...
Робингуд останавливается, обводит взором кремлевскую панораму: похоже, прикидывает, где бы он сам расставил тут снайперов. Потом его осеняет внезапная мысль; достав из кармана эмблему "Белой руки", он отдирает восковку, защищающую липкую поверхность, и приклеивает черный круг напротив сердца, к нагрудному карману пиджака - точь-в-точь как клубную эмблему. Губы его при этом шевелятся, так что умей наблюдатели "читать по губам", они наверняка разобрали бы: "Валяйте, ребята - чтоб вам сподручней целиться!"
Снайпер с Боровицкой башни произносит в переговорник:
- Я Второй, я Второй. Стрелять только по моей команде. Только по моей! Как поняли? Прием.
90
Робингуд миновал уже калитку в Боровицкий воротах и удаляется по раскаленной солнцем черной брусчатке аппарели. И сама аппарель, и окаймляющие ее откосы, и даже примыкающий угол Александровского сада абсоютно пусты; лишь где-то там, в невообразимой дали, на повороте от Каменного моста к Охотному ряду, медленно-медленно катится вдоль самого тротуара знакомая бээмвушка. На спине Робингуда дрожат рубиновые зайчики от лазерных прицелов - они, впрочем, почти неразличимы на его малиновом пиджаке. В загустелом от зноя воздухе тихо плывут тополиный пух и музыка Морриконе - та самая...
91