Воинскую строевую команду "Отставить!" употребляют и в быту, и на лекциях, когда преподаватель ошибся.
- Нале-е... Отставить! Напра... во!
На лекции по фортификации:
- Таким образом, глубина указанного окопа... Отставить! Глубина указанной траншеи составляет один и пять десятых метра.
* * *
Старшина Ведерников в 1920-1921 годах проходил учебу в Петроградском военно-инженерном училище (в Инженерном замке, там, где когда-то в Кондукторских классах учился Достоевский). В те годы курсанты, выходя на первомайский или октябрьский парад, надевали кивера, ментики и прочее, оставшееся в цейхгаузе училища. Жизнь была, по словам Ведерникова, роскошная. Кормили гусятиной, носили хромовые сапоги с кокардами на голенищах.
* * *
По пути к "месту следования". Батальон стоит на отдыхе в каком-то маленьком поселке. У барака на приступочке сидят девочки лет по 7-8, и одна из них тоненьким голосом поет:
Милый едет на машине,
А я еду на другой.
Милый машет мне пилоткой,
А я лентой голубой.
* * *
Таня Мохова - наша "докторша", медсестра и санинструктор. Маленькая, выгорелая, застенчивая, сердитая, грубовато-кокетливая. На боку тяжелая парусиновая сумка с красным крестом. В ней - и аптека, и больница, и вся санчасть наша: градусник, ножницы, реванол, бинты, гигроскопическая стерильная вата, йод, коллодий...
* * *
Я работал в поле, в дождливый день. На пару с другим курсантом рубил дерн.
Прибегает какой-то парень.
- Пантелеев, там вам телеграмма!
Конечно, я разволновался. От кого и по какому поводу могла быть телеграмма? Из Ленинграда?
Телеграмма оказалась не мне, а по поводу меня:
"Интенданта третьего ранга Пантелеева отозвать в Москву в распоряжение отдела кадров Наркомата обороны".
По батальону поползли фантастические слухи. В тот же день я встретил Петухова, бывшего милиционера.
- Правда? - спросил он, почему-то вытягиваясь в струнку.
- Что правда?
- Что вас вызывают в Москву и производят в генерал-майоры?
- Кажется, в маршалы, - сказал я.
Легенда эта кружилась вокруг меня и кружила головы моих товарищей все дни, пока я собирался к отъезду.
Скажу честно - я не очень хотел ехать. Было предчувствие, что в батальон я не вернусь...
Прибыв в Москву, в отдел кадров, узнал, что отзываюсь из армии в Военный отдел ЦК ВЛКСМ. "Повоевал" недолго.
За ЦК ВЛКСМ я и числюсь. Именно по наряду ЦК я и устроился в этой старой гостинице, носящей имя острова, на котором она стоит: Балчугом называется местность между Москвой-рекой и Яузой.
* * *
Получил первое серьезное задание: написать очерк для "Комсомольской правды" о Герое Советского Союза Александре Матросове. Работал с интересом. Матросов - бывший беспризорный, у него трудная судьба.
Работаю я здесь, в "Балчуге", в общем номере. Номер большой, светлый, днем здесь никого нет.
* * *
В бюро пропусков ЦК ВЛСКМ. Сидят в ожидании вызова девушки, приехавшие главным образом с "периферии". Входит еще одна.
- Девушки, скажите, высокенькая такая девочка в беж платье не была, с косичками?
- С косичками? Нет, не была.
* * *
Трамвай проходит мимо городского сада. На скамейках сидят женщины - с детьми и без детей. Мальчик в трамвае смотрит в окно.
- Бабушка, а почему одни только тетеньки сидят?
- Тетеньки почему одни? А дяденьки, милый, все на фронте.
* * *
В столовой разговорился с девушкой, ленинградкой, только что кончившей школу и приехавшей в Москву поступать в вуз. Училась в деревенской школе на Урале.
- Мы, эвакуированные, или выковыренные, как нас называли, садились всегда за отдельные парты.
* * *
Хочет поступать в Институт внешней торговли. Спрашиваю, что же ее привлекает в этой внешней торговле?
- Ну, в смысле возможностей и перспектив.
- Какие же возможности? Материальные?
- Ну, конечно. Разве можно о каких-нибудь других думать в наше время?!