Новая улыбочка вышла у Мелли уже не столь удачно.
- Ну ничего - все равно теперь слишком холодно для прогулок.
- Вот-вот. - Во взгляде Бэйлора читалось явственное предостережение. Я ухожу. Если тебе понадобится платье или какая другая дребедень, попроси часового вызвать Вьену - она принесет тебе все, что нужно. - Дверь за ним закрылась, и Мелли услышала звук задвигаемого засова.
Проклятие, он ее раскусил! Погулять ей захотелось! Надо же быть такой дурой! Он не случайно упомянул о часовом. Теперь он будет следить за ней, как коршун. Злясь на себя, Мелли топнула ногой и стала искать, что бы швырнуть об стену. Схватив с подноса оловянную чашу, она уже собралась запустить ею в зеркало, как вдруг увидела свое отражение. Вылитый отец. Лицо красное, подбородок вздернут, глаза горят - живой Мейбор.
Мелли выронила чашу и повалилась на кровать. Она проделала долгий путь лишь для того, чтобы убедиться, что отец ее никогда не покидал. С тихой улыбкой она свернулась на простынях. Мысли ее метались точно мотыльки. И она не сразу обрела покой.
Таул, войдя в стойло, скинул на пол два полных меха с элем. Потом, ни слова не говоря, подошел к Хвату и размотал повязку у него на шее. Он осмотрел рану, пощупал, нет ли вокруг опухоли, и достал из-за пазухи кожаный мешочек. Помазал рану смесью жира и сушеных трав, завязал снова и занялся рукой Хвата.
- Болит? - спросил он, осторожно приподняв ее.
- Ты что, убить меня хочешь? - негодующе заверещал Хват. - Ясное дело, болит.
- Ничего, выживешь, - засмеялся Таул. - Через пару дней рука заживет.
- Хорошо бы, если так, - она ведь у меня рабочая. - Хвата начинали раздражать заботы Таула: тоже еще лекарь нашелся. - Из-за тебя мне придется работать не покладая рук, когда я поправлюсь. Как ты мог спасти меня, а мою котомку бросить?
- Что в ней было, в твоей котомке?
- Да деньги же. Золото, серебро, драгоценности - целая куча. И все пропало.
- Нет, Хват, - сказал рыцарь мягко. - Не все.
- Как? Тебе удалось что-то спасти?
- Кое-что подороже золота. - Рыцарь присел на солому. Только бы он не хватался за свой мех, молился Хват. Таул раскупорил один из мехов, но пить не стал. - То, что ты делал там, в борделе, дороже всего на свете: ты рисковал всем, чтобы спасти друга. - Таул посмотрел Хвату в глаза. Главное в жизни - защищать людей, которых ты любишь.
Его слова жгли Хвата огнем. Он не мог больше смотреть рыцарю в лицо. Слишком явной была боль, которую тот испытывал. Она колола глаза, как всякая правда. Хват вдруг почувствовал себя очень маленьким, и его первым побуждением было восстать против незаслуженной похвалы.
- Да ведь это я втравил тебя в эту историю. Если б не я, тебя бы не отравили...
- Это не важно, - потряс головой Таул. - Важно, что ты туда пришел.
- Если один добрый поступок может искупить целую кучу плохих, почему ты тогда не ищешь своего мальчика? - Не успев выпалить это, Хват понял, что зашел слишком далеко: этими словами он поднял из могилы Бевлина. Но рыцарь, к его удивлению, не проявил гнева.
- Он уже не мальчик, Хват. Пять лет прошло - теперь он мужчина.
Воспрянув духом, Хват продолжил:
- Почему бы нам тогда не поискать его? Я бы помог тебе - деньги бы добывал и все такое. Как в былые времена.
- Былые времена не вернешь.
- Но ведь...
- Ты ничего не знаешь, - начал сердиться Таул. - Ничего. Даже легион хороших поступков не в силах искупить того, что я сделал.
Отчаяние в голосе рыцаря заставило Хвата прикусить язык. Не надо было говорить всего этого. Хват невольно спрашивал себя, что же еще пришлось пережить Таулу, - ведь боль, терзавшая его, вытекала явно не из одного источника. Хвату хотелось обнять друга, прижать к себе и утешить. Но Скорый осудил бы подобную слабость, и он сказал только:
- Ты бы помазал этой мазью и свою руку тоже. Такой ожог и загноиться может.
- Ничего, заживет. Ему уже несколько недель.
Хват встал.
- А я настаиваю! Если завтра ночью ты собираешься драться, рана может открыться - корка лопнет, вот и все. - Он опустился на колени рядом с рыцарем, ожидая, что тот оттолкнет его, но Таул привлек его к себе.
- Ну, раз ты хочешь быть моим секундантом, можешь начинать прямо сейчас.
Только укоряющий образ Скорого помешал Хвату выдать свою радость. Он секундант Таула! Это высочайшая, первейшая и единственная честь, которой он когда-либо удостаивался. Он пенился от гордости, разбинтовывая рану рыцаря. Руки тряслись от волнения, которое поселило в нем его новое звание.
То, что он увидел под бинтами, остудило его восторг. Вблизи ожог выглядел ужасающе. Он весь вздулся, и кое-где виднелось мокрое, лишенное кожи мясо. Хвату пришлось призвать на помощь всю свою недюжинную выдержку, чтобы сохранить невозмутимость. Через всю рану, пересекая кольца, как стрела, пролег старый шрам - только он был уже не старый, а яркий и свежий, как будто его только что нанесли.
XIV
Полная луна светила над городом Бреном. Ветер унес туман с озера на замерзшие северные равнины, и на ясном небе сияли звезды. Но пятитысячная толпа не замечала их. Дымные факелы пылали, образуя яркое кольцо посередине ночи.
Свет окружал яму, озаряя лица зрителей, притягивая к себе все взоры. Люди стояли тихо, наряженные в лучшие свои одежды, с кольцами на пальцах и разукрашенными кинжалами на поясах. Ни один разносчик не выкликал вслух свой товар. Единственным звуком был шепот бьющихся об заклад - и никогда еще Брен так яростно не заключал пари.
Мейбор плотнее запахнулся в мех. Хотя до весны и недалеко, нынче ночью в этом городе царствует зима. Скоро прибудет герцог. Двор в своем раззолоченном шатре нетерпеливо ждет его появления. Баралис тоже тут стоит один, одетый в черное, и тень скрывает его лицо. Хорошо, что он не занял места, подобающего ему по чину, - теперь Ястреб целиком и полностью достанется Мейбору.
Лорду хорошо видно обоих соперников. Герцогский боец обнажился до пояса, чтобы показать себя во всей красе. Его тело смазано жиром, а вокруг головы повязка с цветами Брена. Отменный образец, плечистый и с буграми мышц под кожей, немного похож на самого Мейбора в молодости. Второй, высокий и золотоволосый, стоит в одиночестве. Под глазами у него темные круги, а рука завязана. У Мейбора не было и тени сомнения, на кого ставить деньги.
Хорошо, что женщин не допускают к яме, подумал он, оглядев толпу. Драка - мужское дело, и нечего портить его бабьим кудахтаньем.
Люди смотрят на него - красив он, должно быть, в своем новом, подбитом мехом плаще, да и подарок герцога тоже хорош. Громадная красавица собака, предназначенная для охоты на вепря, лежит у его ног. Ее маленькие глазки не знают покоя, плоские уши ловят каждый шорох, мощные челюсти - точно капкан, готовый сомкнуться. Мейбор рассеянно потрепал ее по голове. Большая честь получить в подарок одну из гончих герцога. Ястреб сам привел ее, когда Мейбор рассказал ему о наступательных планах Кайлока. Достойная плата за столь секретные сведения. Мейбор улыбнулся. К тому же герцог доставил себе удовольствие, подразнив этим даром Баралиса.
А вот и сам герцог - идет через двор, сопровождаемый эскортом из дюжины человек. Толпа загудела. Ястреб не склонен наряжаться даже в особых случаях - на нем, как всегда, синий мундир. Мейбор не мог сдержать неодобрения: этот человек не знает, как важно иногда блеснуть.
Герцог прошел прямо к шатру, где стояли придворные. Он поклонился сперва Мейбору, потом Баралису, взошел на помост и стал ждать, когда стихнет шум. Все взоры устремились к нему. Настала тишина, и герцог вскинул правую руку. Бойцы выступили вперед - и, находясь по разные стороны ямы, оказались перед Ястребом одновременно.
Мейбор, сидящий позади герцога, видел все как на ладони. Первым представил свой нож герцогский боец. Ястреб взял его и приложил к своему предплечью, а после, найдя удовлетворительным, вернул обратно.
- Пусть Борк принесет тебе победу, - сказал он и проделал то же с ножом чужестранца, пожелав и тому удачи, но с меньшим пылом.
Оба противника имели секундантов. За герцогским бойцом стоял человек, который мог быть только его братом. Но красотой и мощью он уступал Блейзу, притом заметно хромал. Он что-то шептал брату на ухо, и его скошенные внутрь зубы блестели при свете. Другого противника сопровождал мальчик, едва доросший до того, чтобы держать меч, с правой рукой на перевязи. Можно было выбрать секунданта и получше.
Бойцы с секундантами отошли на свои места, не глядя друг на друга. Когда они заняли свои позиции у ямы, глашатай произнес:
- Честь Брена сегодня защищает Блейз, герцогский боец. - Толпа разразилась долгими восторженными криками. Когда все смолкло, глашатай прокричал: - Против него выступает Таул, рыцарь Вальдиса.
Прежде чем толпа успела осознать это, золотоволосый боец поднял руку:
- Нет, друг мой. Я не из Вальдиса.