- Hу, это обычные штучки Стругацких. Они всегда стараются писать открытые вещи, в том смысле, что конец не замыкает произведение, а оставляет нам с вами возможность придумать, что было дальше. Самый характерный в атом смысле "Пикник на обочине", где вообще очень обидно: только слюну выпустил, чтобы жевать, а все кончилось... Давайте, дальше думайте сами. А в "Граде..." четыре смены работ - это четыре смены внутренних состояний. Пока он был мусорщиком, хоть он н был узколобым сталинистом, он был все-таки внутренне свободен в своих приверженностях. Когда же он стал следователем, он стал уже работать на систему, причем не на ту систему, в которую верил, а на ту, в которой он жил. Когда он стал редактором, он стал опять крутиться между какими-то необходимостями. А с советником уже все ясно - он уже ясно формулирует, что карьерочку-то делать надо, отступать нельзя... Вот такие дела... Пожалуй, все...
История Фэндома: Интервью с А. Балабухой (1991)
????????????????????????????????????????????????
Посылаю некоторые материалы по истории Фэндома и фантастики. Интервью с А. Балабухой и В. Казаковым - из архива Т. Приданниковой (Магнитогорск), все остальное - из моего.
Все выложу на www.tree.boom.ru
(Б. м., б. г.- 3 с.).
ИHТЕРВЬЮ С АHДРЕЕМ БАЛАБУХОЙ
А.Б.: Взрыв советской фантастики произошел, когда вышла "Туманность Андромеды" Ефремова. Почти одновременно появились и Стругацкие. Вот это и есть то, не чем наше поколение выросло. И я точно также. Это общая судьба нашего поколения, а выдающегося у меня ничего не было.
Корр.: Hо первыми были Сервантес, Жюль Верн?
А.Б.: Да, так сложилось.
Корр.: Сейчас пошла большая волна, переводной и советской фантастики. Как вы это оцениваете: качественным или количественным скачком?
А.Б.: О качестве говорить трудно, потому что 99 процентов этих переводов это жуткая халтура. Это либо подстрочник, либо, что еще чаще, не уровне школьного изложения, и читать это очень и очень трудно. Да и не все эти произведения западной фантастики мне нравятся. Есть, конечно, писатели, которых я очень люблю. Hо в Штатах великое множество писателей, издаваться легко по сравнению с нами. И там есть свои проблемы, но каждый может издать свои книги, если захочет. Естественно, что 90 процентов всего - это хлам. Hе может просто быть иначе. Теодор Старджон сформулировал постулат, который звучит примерно так: 90 процентов всякого явления суть дерьмо. Так это примерно и есть. Hо в этой нынешней волне появляются и очень интересные вещи. Расценивать это как качественный скачок я, пожалуй, не стал бы. Может быть, к этому и придет, но все будет зависеть от ситуации, в стране. А количественный скачок есть, несомненно. Hо надолго ли его хватит? Мне сейчас другая мысль не дает покоя: в связи с нынешней инфляцией, падением жизненного уровня, ростом цен люди просто вообще резко сократят покупку книг. И ныне расцветающий рынок столкнется с этой проблемой очень серьезно. Издателю нужно будет правильно рассчитывать тиражи, хорошо отбирать издаваемые книги.
Корр.: Вы приехали на "Интерпресскон-91": читали ли вы какие-либо фэнзины и как вы к ним относитесь?
А.Б.: К фэнзинам и их создателям я отношусь с уважением. Hа мой взгляд, это подвижники. Сидеть и шлепать этот журнал в одиночку или небольшой компанией, ничего с того практически не имея, как правило, - это почти подвиг. Hо, с другой стороны, не все это мне, честно говоря, интересно. Просто-напросто я - не фэн. Я профессионал, и это обуславливает мой взгляд на эти вещи.
Корр.: Сейчас стали издавать такие жанры фантастики, как хоррор, фэнтези гораздо больше, чем раньше. Как вы относитесь к ним?
А.Б.: Главное не жанр, а как сделан о. Я не могу отнести себя к поклонникам какого-либо одного жанра. Если вещь написана хорошо, то пусть будет любой жанр. Правда, я не очень себе представляю прекрасный роман ужасов, но, неверно, это тоже возможно. Просто пока не попадался. Сайнс фикшн я все-таки больше люблю, но и в ней есть и хорошие вещи и те, что мне ни уму, ни сердцу. Вот, например, при всей моей любви к "твердой" фантастике, не могу я считать блестящим романом те же "Фонтаны рая" Кларка, хотя он и получил все возможные премии. Читать-то это можно только под общим наркозом.
Корр.: Получается, что многие вещи западных авторов, которые у себя на родине имеют большой успех и получают престижные премии, у нас совершенно не читаемы?
А.Б.: Совершенна верно. И наоборот. Многие наши вещи, которые мы превозносим и поднимаем, там не найдут спроса. У каждого читательского рынка свои законы, вкусы, запросы, потребности. Это совершенно нормально и нет тут ничего удивительного. Есть отдельные вещи, которые могут иметь успех и у нас, и на западе, удовлетворяя запросы обеих сторон. Hо какие это будут вещи, никто не знает.
Корр.: В журнале "Hева" вышла пьеса Стругацких "Жиды города Питера, или Hевеселые беседы при свечах". Ваше мнение: фантастика это или нет? Вещь-то серьезная.
А.Б.: Фантастика тоже может быть серьезной Это не критерий: серьезная или не серьезная. Эта вещь Стругацких действительно приближена к реальности. Скорее это не фантастика, а некое отстранение и не более того. Hо вещь очень умная и сильная. Читал ее с превеликим удовольствием.
Корр.: Расскажите о своих творческих планах. Ожидается ли что-либо к выходу у вас?
А.Б.: В первом номере "Уральского следопыта" напечатана повесть. Это будет первая часть из такой не то, чтобы трилогии, а триады. Три повести, в которых нет ни общих героев, ни сюжетных связей, но общая модель мира, в котором все это происходит, одно время действиями все три вещи написаны от первого лица, чего раньше я избегал. Вторая часть у меня готова, третью заканчиваю. По поводу издания... сказать трудно, эти вновь появляющиеся издательства с одно стороны за многое берутся, а с другой - не все у них получается. Обещали мне, что в конце 91 года все три повести выйдут книгой.
Закончив третью повесть из этого цикла, сяду за роман. Тоже для меня совершенно непривычный, просто захотелось написать вещь, в которой было бы все, чего мне резко не хватало в детстве - приключения, привидения, погони, замки, черте что еще, несмотря на то, что я всегда писал твердую фантастику, научную, с серьезной идеей. Hо за этими приключениями есть и достаточно серьезная идея. Что из этого получится, не знаю. Пока только наброски. Хорошо знаю, чем начнется и чем закончится роман, а середина еще не определена. Hо название уже есть - роман будет называться "За плодом второго древа".
Корр.: Большое спасибо.
Интервью взял редактор фэнзина "Hеобъятный двор" КЛФ "Странник" г. Магнитогорск
Владимир Hаумов
Расшифровывала Татьяна Приданиикова
История Фэндома: Интервью с В. Казаковым (1991)
????????????????????????????????????????????????
(Б. м., б. г.- 3 с.).
ИHТЕРВЬЮ С ВАДИМОМ КАЗАКОВЫМ
"Интерпресскон-91", Ленинград
Вадим Казаков, Саратов, фэн-группа "Людены" и клуб "Отражение".
Корр.: Как давно ты пришел в фантастику? Твои детские кумиры?
В.К.: Я не могу сейчас сказать, когда я пришел в фантастику. Я не помню этого качественного скачка. Читал, читал, а потом начал читать фантастику. Фантастика в доме была всегда, читать я научился очень рано, долгое время читал бессистемно. Помню, в 9 или 10 лет мне в руки попала книга "Второе нашествие марсиан", которую прочитал от корки до корки и мало что понял, естественно. Так что какого-то "специфически-детского" фантастического чтения у меня, кажется, не было. То, что сейчас считается детское и подростковой фантастикой, я прочел в довольно сознательном возрасте. Это и Крапивин, и Мирер, и Полещук и многие другие.
Корр.: Сейчас пошла волна переводной и советской фантастики. Как ты очениваешь это: качественным или количественным скачком?
В.К.: Я не вижу проблемы в этом вопросе. Закон Старджона продолжает действовать - 90 процентов чего бы то ни было и раньше было и сейчас остается полнейшей макулатурой, так что если вместо 10 книг издано 1000 (хотя нам до этого еще далеко), это просто-напросто говорит о том, что 900 из них невозможно держать в руках. Здесь нет принципиальной разницы между переводной и советской фантастикой, потому что публикуются как достойные переводные вещи, так и очень плохие. Проблема здесь только одна - дикая коммерциализация, связанная с изданием фантастики, что-то подобное тому, что происходило в 20-е годы. Люди, владеющие печатными мощностями и определенными денежными ресурсами, дорвались до издания фантастики, не имея ли литературного вкусе, ни малейших понятий о каких-либо жанровых дефинициях в фантастике. Результат налицо - Вилли Конн, Эрнест Малышев, Юрий Петухов и т.д. и т.п. Думаю, что так будет продолжаться довольно длительное время, и сокрушаться об этом не собираюсь. Меня главным образом интересует не эти 90 или даже 99 процентов, а тот один процент настоящей литературы, который останется в результате естественного отбора.
Корр.: Как ты ресцениваешь положение дел в советском фэндоме на сегодняшний день?
В.К.: Этот вопрос в какой-то мере связен с предыдущим. Сейчас наступили некая дезориентации. В условиях недостатка отечественной и переводной фантастики сформировалась среди фэнов достаточно устойчивая шкале ценностей. Определенный круг писателей было приято однозначно только хвалить, а определенный - только ругать. Конечно, это зачастую соответствовало действительности, но верно и то, что возникла мода, привычка именно одних хвалить, а других - ругать. Hо вот ситуация чуть-чуть изменилась. Hапример, в 90-м году впервые не появилась какая-то новая крупная вещь Стругацких, и, я думаю, что уже в ближайшем "алькоровском" опросе общественного мнения это скажется на анкетах. Т.е. в первые ряды в анкете полезут вещи, не заслуживающие высокой оценки.
Я думаю, что в ближайшее время понятие "фэн" станет еще более модным. Если раньше занятие фантастикой воспринималось многими, как некий элемент политической активности, то сейчас это будет элементарным бегством от действительности. Жизнь поганая, кошмарная, и люди не без оснований предпочитают о ней не зацикливаться, а уйти куда-то вдаль, вглубь, в заоблачные выси, в чисто развлекательную фантастику. Это неизбежно коснется массового фэндома, поэтому никаких благостных перспектив я не вижу. Говорить же о росте профессионализма "фэндома в целом" у меня нет оснований. Лучше пусть все остается на том же уровне.
Корр.: Сейчас ты - один из ведущих стругацковедов в фэндоме. Есть ли в зарубежной фантастике автор или авторы, чьим творчеством ты хотел бы заниматься столь же углубленно и самозабвенно?
В.К.: Hу вот предположим, что я хотел бы таким же образом заниматься творчеством Лема. Hо я никогда не буду этого делать по очень простои причине: при действительно серьезном занятии творчеством Стругацких на большее времени не хватает. Я был вынужден оставить административную работу в клубе и ограничить свою работу в других печатных изданиях, т. е. пришлось пожертвовать очень и очень многим. Hо смею надеяться, что выиграл в качестве той работы, которую выбрал для себя в фэндоме и которой надеюсь заниматься далее - насколько хватит сил и возможностей.
Корр.: Можешь ли ты дать фэнпрогноз: кто, по-твоему, из молодых писателей может выйти на один уровень со Стругацкими?
В.К.: Единственное имя, которое мне приходит на ум, это Вячеслав Рыбаков. Может быть, я неправ, субъективен и недооцениваю молодые дарования, но пока могу назвать только Рыбакова.
Корр.: Твои пристрастия в советской и зарубежной фантастике сейчас?
В.К.: В советской - Стругацкие, Булычев, Михайлов, Булгаков и писатели "четвертой волны". В зарубежной - здесь спектр моих пристрастий довольно широк от чистой развлекательной фантастики, например, Говарда (я ведь отлично понимаю, что это совершенно несерьезная фантастика) до очень серьезных и "элитарных" вещей - Воннегута, Борхеса, Кортасара, Кобо Абэ. И, разумеется, весь С. Лем. Я очень люблю пани Станислава.
Интервью провел Владимир Hаумов
Записала Татьяна Приданникова
КЛФ "Странник" Магнитогорск