Когда Нику два месяца тому назад привезли на дачу, мама позвала горничную Дашу и велела ей узнать, кто их соседи.
Это делают для Ники. Мама боялась больше всего бешеных собак дурного общества. Насчет собак Даша вполне успокоила маму: собак поблизости не было, а если и были, то вполне благонадежные, в ошейниках и на цыпочках следовавшие за своими хозяевами. Что же касается дурного общества….
Даша замялась на минуту и потом о чем-то долго-долго и чрезвычайно оживленно шепотом сообщала маме. Потом к ним присоединилась фрейлейн и они все трое заговорили еще оживленнее и тише.
Ника, любопытный по природе, прикладывал все свои усилия, чтобы услышать то, что они говорили, но кроме отдельных восклицаний не слышал ничего.
Результатом этого совещания было запрещение, наложенное на Нику, ходить в тот угол палисадника, примыкавшего к цветнику, на который он до сих пор не обращал внимания и который вследствие запрещения стал ему сразу особенно интересным и милым.
— Там поселилось страшилище! — пояснила ему мама, как бы в ответ на недоумевающий, загоревшийся острым любопытством взгляд Ники.
— С рогами? — спросил Ника, делая большие глаза старообразного ребенка.
Даша фыркнула в передник, фрейлейн опустила глаза и покраснела, а мама ласково ущипнула Нику за щечку и произнесла ласково:
— Глупышка!
Когда в субботу из лагерей приехал папа, мама долго и оживленно передавала ему что-то по-французски, чего не понял Ника, и по-русски упрекнула в неуменье выбрать дачу в «приличном месте».
Папа теребил усы и сокрушенно поматывал головою.
И мама и папа при этом смотрели через окно по направлению серого домика, в котором, как узнал недавно Ника, поселилось страшилище.