- Э-эй! - робко подает за спиною у авторитетов голос Чип. - Она опять!..
Именно так. Акула уже смекнула, что всплывшее из глубин чудище прямой угрозы для нее не представляет, а вот завтрак может и ускользнуть. Треугольник плавника снова, набирая скорость, устремляется к плотику, однако подводник еще раньше оценил обстановку и, грохоча каблуками по стальной шкуре субмарины, устремляется к выдвигающемуся уже из шахты спаренному крупнокалиберному пулемету.
- Ложи-и-ись!
Пристрелочная очередь проходит впритирку над головами попадавших ничком обитателей плотика. Однако успевшая уже разогнаться до нужной скорости мако проделывает свой коронный трюк: возносится в воздух, дабы обрушиться всею своей массой на утлое суденышко, расшибить вдребезги и всласть полакомиться потом его оказавшимся в воде содержимым... Вот тут-то самый совершенный из созданных природой человекоубийственных агрегатов и сталкивается, "острием против острия", с аналогичным по назначению порождением инженерной мысли - со вполне стандартным для подобных коллизий итогом.
Пуля крупнокалиберного пулемета имеет размер огурчика-корнишона; если очередь попадает в человека, от него остаются каска и сапоги с тем, что в них было вдето - остальное же бесследно растворяется в мировом эфире. Акула - она, конечно, побольше и помассивнее пехотинца, но разница тут не принципиальная. Из карибских волн выпрыгивает, навстречу свинцово-медно-никелевому вихрю, истый венец эволюции морских хищников, обводы корпуса которого вычертил 120 миллионов лет назад в порыве вдохновения Божественный корабел - а обратно, в те же волны, шмякается кусок кровавого фарша...
"Коса на камень", "Сила - солому...", "Против лома нет приема"...
...Когда подлодка, в режиме срочного погружения, проваливается в пучину, море вокруг покинутого плотика уже буквально кишит акулами, мгновенно учуявшими поживу; дюжина тварей возникла буквально из ничего, как из рукава Дэвида Коперфилда, и теперь они остервенело рвут останки своей невезучей подружки. А буквально спустя пару минут после того, как разошлась воронка над погрузившейся субмариной, в воздухе возникает быстро приближающаяся точка.
105
Темно-серый вертолет "Sea King" с белыми буквами U.S. NAVY, имеющий на борту взвод морского спецназа, быстро снижаясь, описывает спираль вокруг места акульего пиршества. Пилот некоторое время вглядывается - "О, Господи!" (зрелище и впрямь не для слабонервных), а затем выходит на связь:
- Шестой, шестой! Я третий! Похоже, мы их нашли - точнее, то, что от них осталось. Вижу перевернутый спасательный плот, в воде кровь и акулы... много акул... Нет, людей нет - ни живых, ни мертвых. Похоже, акулы добрались до них раньше нас... Вас понял - возвращаюсь на базу. Конец связи.
106
Пыльнолицый человек в вашингтонских апартаментах некоторое время сидит неподвижно прикрыв глаза; удар он держит хорошо, но некоторое время на то, чтоб переварить подобную новость всё же требуется.
- Досадно, - наконец вслух резюмирует он. - Значит, отцедить эту помойку из Интернета уже не выйдет, и завтра она всплывет в открытом доступе... Одна отрада - без живых свидетелей опровергать ее будет заметно легче.
Включает связь:
- Адмирал Мерри? Снимайте блокаду известного вам квадрата - наши подопечные угодили на завтрак к акулам.
- Слушаюсь, сэр. У нас для вас новость... боюсь, скверная.
- Что там еще?..
- Некоторое время назад была потеряна радиосвязь с яхтой "Птицелов". Поначалу мы не придали этому особого значения, однако когда контрольные сроки прошли, отправили туда вертолет. Яхта оказалась покинутой: ни экипажа, ни нашего спецназа. Просто мистика - "Мария Селеста", да и только!
- ...Твою мать! Простите, адмирал, это не вам... Ведите судно в Майями, там им займутся криминалисты. Какие-то соображения - помимо "Марии Селесты" и прочих "Бермудских треугольников" - у вас есть?
- Никак нет.
107
Команда Робингуда расположилась в капитанском отсеке легшей на грунт субмарины; разговоры и хождения запрещены - на борту соблюдается режим полной звуковой маскировки. Обстановка неясная: с Кусто они успели перекинуться лишь парой фраз, тому надо было со всех ног поспешать на центральный пост - "Встреча с американскими эсминцами в наши планы не входит; в ваши, надо полагать, тоже?"; понятно лишь, что последний звонок Подполковника с борта падающего вертолета - просьба о помощи и точные координаты - возымел-таки действие, но вот как именно?.. Нет, Чип конечно много слыхал о безграничных возможностях РУССКОЙ МАФИИ, но чтоб вот так, за считанные часы, пригнать в Карибское море подлодку...
Наконец в помещение, привычно переступив через комингс, входит хозяин:
- Всё, отбой! Американы отошли с позиции, можем продолжать движение.
Робингуд и Кусто уважительно пожимают руки:
- Рад видеть тебя в добром здравии, Сережа - а то всякие слухи ходили...
- Затем и ходили, - ухмыляется подводник. - Очень удобно некоторое время не числиться по здешним ведомостям на получение довольствия.
Лезет в стенной шкафчик за коньяком, и тут ему на глаза попадаются тихонько сидящие в уголке, прижавшись друг к другу, Чип и девушка. Тогда моряк запускает руку поглубже и извлекает шампанское:
- А это, как я понимаю, и есть та самая Принцесса, похищенная Драконом, и ее верный Рыцарь? - точными, выверенными движениями расставляет на столике стаканы, артистически выстреливает пробкой (между прочим, не пластмассовой, а настоящей корковой) и делает широкий приглашающий жест: К столу, господа! Я полагаю, самое время выпить за воссоединение семьи!
Господа офицеры чинно чокаются и с энтузиазмом переходят ко второму тосту: "За здоровье прекрасных дам, господа, и за самый яркий бриллиант в этой диадеме..." - с локтя; тематика застольной беседы плавно выруливает на похищение Елены Прекрасной ("Эх, господа, мне б сейчас Парисовы годы...") со всяческими иными античными параллелями и иллюзиями, по большей части фривольного, но вполне пристойного характера. Девушка - о чудо! наконец-то начинает улыбаться по-настоящему, а Чип, напротив того, мрачнеть - явно прикидывая, сколь далеко его Ёлка склонна зайти в утверждении собственного тезиса о ревности как лучшем цементе для семейного дома. Ванюша пьет коллекционное шампанское как микстуру средней противности надо так надо, и дисциплинировано избегает пялиться на шкафчик с капитанским коньяком. Подполковник, приподняв бровь, изучает этикетку:
- "Дом Периньон" - в этой глуши? Однако... Часом, не в Майями брали?
- Точно так. А где тут еще найдешь приличную выпивку?
- Само собой...
Тут Кусто бросает взгляд на часы, галантно извиняется перед обществом и отбывает, прихватив с собой Робингуда - потолковать о делах. Девушка с интересом глядит на Подполковника:
- А почему вы спросили его про шампанское, Александр Васильевич?
- Просто я знаю ребят, что гонят в Майями этот самый "Дом Периньон", рассеяно отвечает тот, явно думая о чем-то своем. - Да вы пейте спокойно, Елена: людей, что отличат его от настоящего, найдется не так уж много...
Потом оборачивается к Ванюше и как бы между делом интересуется:
- Кстати, после всех этих перекладных - как у нас насчет оружия?
- Никак, товарищ подполковник. Вообще-то - я сам по себе оружие...
- Это правильно, - всё так же рассеяно кивает Подполковник.
- О чем это вы, товарищ подполковник?
- Так... Мысли вслух.
108
Робингуд и Кусто шагают по коридорам субмарины, направляясь к центральному посту (центральный пост на подлодках, если кто не в курсе это по типу как капитанский мостик на надводных кораблях).
- Круто ты, как я погляжу, развернулся, - вертит головой спецназовец.
- Это ты про посудину? - так она не моя, - хмыкает подводник. - Я - не ты, из меня хозяина заводов, газет, пароходов не вышло. Как был командиром корабля на твердом жаловании, так и остался, только что жалованье повыше... не буду говорить, во сколько раз.
- Так хозяин всей этой лавочки - не ты?
- Нет, конечно. Я контрактник - такой же, как твои парни, что летают в Анголе и Конго. А с хозяином сейчас познакомишься... ну, не с самим, конечно, а так, с приказчиком.
Растворяет дверь; в помещении центрального поста их ожидает крутой парень латиноамериканской наружности, вполне себе мачо; широкоскулое лицо его выдает заметную примесь индейской крови. Он учтиво приветствует Робингуда - на хорошем русском, только согласные произносит с неистребимой испанской жесткостью: