Шеф с ноутбуком - зрелище, не привлекающее любопытных глаз. Шефу свойственно ходить туда-сюда, он весь в делах. Он идет в изолятор? Значит, так надо. Он что-то мудрит с пультом у двери камеры II?.. Это видит один сторожевой автомат, больше никто.
- Привет, Фанки!
- Здравствуй, - Фанк поднялся, настороженно косясь на ноутбук. - Ты... у тебя все в порядке?
- О да! Лучше не бывает.
- Ты хочешь лично прочитать меня?..
- А, брось. Ничего я не хочу, - пришлепнув присоски "jake light" к стене, Хиллари запросто бухнулся на подстилку и закинул ногу за ногу. - Сейчас Доран с компанией будет спасать тебя от меня в прямом эфире; если бы он знал, что мы это видим вместе!..
Немного успокоившись, Фанк уселся рядом. Почти тотчас посреди экрана загорелось алое на золотом "NOW - Doran"; экран рассекло лиловой молнией, закружились, свиваясь, сине-зеленые эллипсы, потом они разбежались по краям, и центр заняла надпись черным по синему: "ЗВЕЗДЫ КУЛЬТУРЫ - ПРОТИВ ЗАБВЕНИЯ!"
* * *
Попробуйте налить в стакан уксус, молоко, томатный сок, растительное масло и бензин - да так, чтоб они не смешались! - потом влить это кому-нибудь в рот и убедить, что вкусно. Чудо предстояло совершить Дорану, собравшему в студии "NOW" на первое публичное заседание "Союза защиты наследия" таких людей, сводить которых вместе было абсолютно противопоказано. Но они все сами напросились, а он пошел им навстречу, предвкушая то, ради чего работал, Большой Скандал.
Поначалу ничто не предвещало бури. Был полукруглый стол, и за столом сидели семеро; Доран - посередине.
Рамакришна Пандахари, задрапированный в просторные бледно-голубые одеяния, задумчиво перебирал в смуглых и пальцах зерна хрустальных четок. Он был индус. По крайней мере, так считалось. Вновь стало модно быть кем-то особенным _- а именно связанным корнями с древней расой Старой Земли. Скажем, духовный отец Эрлы Шварц - Иван Есин - называл себя русским, а шеф проекта "Сефард" Джомар Даглас гордился тем, что он еврей. Люди перекапывали электронные энциклопедии в поисках загадочных старинных наций - и, выбрав приглянувшуюся, становились то арийцами, то ассирийцами, то кельтами, то майя. Когда молодой Рамакришна пришел в "Ри-Ко-Тан", с ним, как тень, явилась некая египетская девушка Иала - серая, плоская, с огромными глазами, как наркоманка на последнем издыхании, говорившая шепотом об одних вибрациях эфира; Арвид Лотус изнемог в попытках разгадать, какой сорт дури доканал Иалу, пока не понял, что дуреет египтянка от теософских разговоров; просветления она добивалась десятидневными сухими голодовками, а очищения от всего земного клизмами по-древнеегиптянски. На фоне этаких извратов Лотус, почувствовав себя ничтожным буржуазным обывателем, стал курить то, что обычно принимали по две капли в глаз, - и лишь так избавился от комплекса неполноценности. Ужаснув всех в "Ри-Ко-Тане" глубиной своей духовности и принципиальным воздержанием от секса, Рамакришна воспарил оттуда в мир культовой музыки и священных песнопений; Иала и по сей день состояла при нем как бы женой в безгрешном ангельском браке и строчила для него тексты молитв. Все диву давались, на них глядя, а кое-кто почитал их святыми.
Эмбер, как и обещала, вырядилась, но не в лохмотья, должно быть, все-таки сообразила, что Канк Йонгер оскорбится покушением на старый добрый стиль "льеш-трэш" и скажет что-нибудь такое, от чего передачу придется прервать, а студию - дезинфицировать. Она выбрала имидж "школьница-хлипоманка" - косы разной длины врастопырку с бантами из кулинарной фольги, блузка-балахончик, витые браслеты, тату в виде штрих-кодов на руках и лбу, коротенькая юбка из подкладочной материи - как вывернутая наизнанку. Это отдавало той игривой пошлостью, которой славятся порно-журналы "School girls" и "Юные проказницы".
Гельвеция Грисволд в шоу-мире делала деньги на поисках истины; истина, по ее мнению, находилась в доисторическом прошлом, поэтому Гельвеция жила в Горном Краю с компанией таких же свихнутых на простоте и естестве романтиковнеоязычников. Они там ткали из крапивы, брали воду из ручья, поклонялись Стелле, танцевали под барабан и кунгах-кэй; в какой-то из их крытых тростником хижин таились радиостанция и медицинская система автоматической диагностики с кибер-блоком первой помощи, но реставраторы язычества это не афишировали. Песни и клипы Гельвеции, полные трогательной первобытности, приносили ей в год тысяч триста пятьдесят - четыреста; в какой-то степени она была обязана этими деньгами изумлению централов, которые не мыслили себя вне улиц и вдали от магазинов. Доран тоже уважал эту загорелую худую женщину в некрашеной домотканой поневе, подпоясанной тесьмой ручной работы, и рубахе, по фактуре здорово похожей на рогожу. Искать истину и красоту в скудной природе планеты, которая впала в экологическую депрессию задолго до прилета землян, - это надо уметь!..
Бесспорным украшением стола являлась Сандра Вестон, сестра Хлипа. Так украшает пир жареная натуральная свинья - не какой-нибудь декоративный слепок из пластмяса, загримированный красителями, а свинья подлинная, самая свинская из всех свиней, с печеным яблоком во рту и пучками петрушки в ушах. Говорят, она и раньше не блистала красотой и манерами, но наследство Джозефа Вестона окончательно ее испортило. Типичный "синдром нищеты" - заполучив богатство, она не забыла тех времен, когда ее старший брательник, вместо того чтоб воровать, лабал на гитаре и рвал горло по самым распаскудным барам трущоб Гриннина, зарабатывая на струны, подержанный дешевый усилитель, третьесортный - Е если не со свалки, у сталкеров купленный - синтезатор и прочее звучащее электрическое барахло, ругался и дрался с матерью, которой вечно не хватало на бутылку, и приносил сестричке слипшиеся лакомства в бумажке. Бумажку Сандра к тщательно вылизывала, а потом бежала к столь же не избалованным жизнью подружкам - продолжать курс изучения манхловой ругани и мазаться грошовой косметикой в надежде завязать выгодное знакомство с теми пацанами, что торгуют кайфом в розницу. Для девчат из "зеленых" кварталов эти удальцы были олицетворением удачи - они разъезжали на шикарных авто, носили золотые Цепи в палец толщиной и небрежно цедили такие слова, от которых неопытный девичий ум загорался пожаром интимных мечтаний. Иногда их убивали выстрелом в живот, и это придавало им тот благородный ореол, каким издревле славятся преступные профессии и ранняя насильственная смерть. Пока Хлип таранил стену шоу-бизнеса, Сандра от детских сластей рано перешла к запретным сладостям, и хотя Хлип трижды с боем уводил ее из наркодилерских притонов, она успела потерять наивность, научилась курить мэйдж в стиле заправских потаскух и изучила на себе симптомы венерического гепатита. Сейчас, в положении миллионерши, она была счастлива еще и тем, что все ее друзья детства числились в великомучениках кто пулей поперхнулся, кто, увлекшись собственным товаром, принял "золотую дозу", кто сгнил в муниципальной клинике для бедных.
Всех этих подробностей вы бы не нашли в книге Сандры Вестон "Хлип - мой брат" - их сквозь зубы сообщил Фанк, глядя на экран с плохо скрываемой неприязнью.
- Господи, и эта шалава ему наследовала!.. И торгует памятью о нем!.. бормотал он.
Между тем Сандра в свои сорок четыре выглядела очень мило и свежо. В себя она вкладывала деньги не скупясь - ее натаскали по культуре поведения, ей подправили нос, брови, губы, уши, подбородок и осанку, ей вспенили кудрями волосы, от природы прямые и жесткие. Она блистала.
- А еще она семь раз сгоняла жир, - кривился Фанк, - когда разъедалась; ей под кожу заливали растворитель и выкачивали лишнее. Она прожорлива, как топка для сжигания мусора. Ей все время кажется, что деньги вот-вот кончатся и надо нажраться впрок, надо скупать все ювелирное потяжелее, с камнями, и зарывать на черный день. Видимо, это генетическое... мне кажется, у них с Хлипом были разные отцы. Ну, посмотри, как она держится!..
Хиллари уже заметил. Три ожерелья из картенгов, элитный макияж и платье от Милли Брук не могли закамуфлировать того, что искусство визажистов, кутюрье и парикмахеров приложено к вульгарной, выспренней, живущей напоказ особе с чересчур размашистыми жестами, слишком яркой мимикой и повизгиваньем в голосе; школа хореографии не избавит такую дамочку от. вихляющейся походки, а школа дикции - от интонаций уличного сленга.
Где - в воспитании или генетике - таится та неотвратимость, что превращает Девочек в крикливых и развязных баб с глазами-пуговицами, похотливо хихикающих радом с любым самцом, а мальчиков - в примитивных хамов с двумя мыслями в башке - о выпивке и сексе?.. Хиллари молча согласился с Фанком - "это гены". Из манхла выходили такие ребята, как Хлип, Гаст и Чак, а среди великосветских джентльменов нередко встречались лощеные субчики, в которых даже за тройным слоем лакировки виделось нравственное убожество.
Рядом с Сандрой директор "AudioStar" Луис Ромберг выглядел блекло, будто присыпанный пылью. Глаза у него были маленькие, руки - бледные, лицо вообще никакое, костюм сливался с обстановкой студии, но именно этот сутуловатый человек тасовал своими бледными руками судьбы артистов и суммы, выражавшиеся в десятизначных цифрах. Доран в сравнении с ним был полунищим, Сандра - просто выскочкой, а Эмбер жила в кармане его брюк на правах монеты в два томпака.
- Ядовитая жаба, - коротко отрекомендовал его Фанк. - Это он загнал Хлипа. Он и его команда.
Но даже в столь пестрой компании несравненный Канк Йонгер торчал, как лом в навозе. Ему было чуток за пятьдесят, но, будучи невысокого роста, он непринужденно и естественно носил прикид взбесившегося от наркотиков ти-нэйджера, и, хотя последние пятнадцать лет ничего сильнодействующего не принимал, взгляд у него был откровенно припадочный. Под затертой курткой в побрякушках - дырчатая водолазка в красно-зеленую полоску. Вместо кулона очень крупный дохлый таракан, залитый в прозрачную смолу (Канк иногда с ним разговаривал и целовал его). Брюки - на вид из термоизолирующей ткани, какой обматывают трубы в теплотрассах. Прическа клочьями, удачно имитирующая не к то лишай на голове, не то лучевую болезнь. Татуированные губы. При этом Канк не притворялся - он вел себя так, как выглядел; вся жизнь его была - один большой концерт. На свои гонорары он возвел дворец, но жил в нем, как в сквоте. Спал на полу. У него постоянно обитало сотни полторы гостей, иные - по нескольку лет; это были непризнанные и начинающие музыканты, полоумные художники, уличные актеры и иные эсктремалы от искусства; он их кормил, поил ч финансировал. Обычаи у Канка были простые - ни наркоты, ни крепкой выпивки, ни воровства, ни оргий; сам испытав все убойные наслаждения, он поумнел и решил, что молодым это не надо.
К работающим в других жанрах Йонгер относился снисходительно; Рамакришну он считал тихо помешанным, Эмбер - удолбанной дурой и, пожалуй, к одной Гельвеции испытывал некую толику симпатии.
- Друзья мои! - дежурно засиял Доран. - Сегодня мы... Все вместе... ради священной для нас памяти о Хлипе... единодушно выразить протест... мы не допустим... - и так далее. Сандра поглядывала на "Союз защиты" свысока, явно вынашивая некое сногсшибательное заявление; Йонгер с воркованием порылся в жестяной коробке, причмокивая и поцокивая языком, потом спрятал свой нищенский ларчик под столом между ногами и вперился отсутствующим взглядом в дальний угол; ему было скучно - и это казалось Дорану наиболее опасным.
- ...мы слушаем тебя, Рамакришна.
- Хлип жив, - незатейливо, но глубоко начал тот. - Разделение мира на здешний и потусторонний не имеет смысла. Вибрации эфира заключают в себе все минувшее и все грядущее, и потому можно сказать, что нет ни прошлого, ни будущего - есть единая духовная реальность, необъятное пространство духа, и наш зримый мир - лишь его маленький осколок. Мы слышим голос Хлипа, видим его образ - значит, он жив, и утаить от человечества его творение - значит нарушить круговращение эфира, вечное перевоплощение духа в ощущение и осязаемого - в дух. Карма той частицы грубой плоти, что зовется Хиллари Р. Хармон, может быть роковым образом нарушена и приведет к мучительным перерождениям, а вместе с ним и мы, лишенные животворящего воздействия духовной аватары Хлипа, внутренне обеднеем и замедлимся на вечном пути эфирных странствий. Это несчастье следует предотвратить...
Как ни странно, именно такие речи централы больше всего любили слушать.
Пожурчав еще маленько, Рамакришна стих и погрузился в 'созерцание эфира, а микрофон взяла Гельвеция.
- Хлип был мне братом, - язычница тоже умела сказать к, чтоб публика встряхнулась; Хиллари с радостью заметил, как перекосило Сандру. - Неважно, что мы с ним не виделись, - можно быть родными, никогда не встречаясь. Те, кому дан дар песни, - родня, и вступаться за своих - долг родича. Если Тринадцатый Диск существует - Хармон обязан сохранить его и вернуть людям, потому что убить песню - мерзко. Птицы и звери поют, и никто не вправе запретить им петь, а другим слушать, и если мы узнаем, что Диск был, но Хармон его уничтожил, - я поверю, что он и впрямь не зверь, не человек, а нечто демоническое, враждебное всему живому, вроде Принца Мрака...
- И она туда же, - буркнул Хиллари. - Фанк, а кем, ты думаешь, я был в прошлом рождении?..
- Я по техническим причинам атеист, - ответил киборг. - В меня не вложены понятия загробной жизни и реинкарнаций.
- Хм... А детки Чары, помнится, ходили в церковь...
-У них ЦФ-6.
- Она что, предусматривает?..
- Скорее, предрасполагает. Они и меня звали Богу молиться.
- Ну и помолился бы из вежливости.
- Некогда. У меня был театр. Надеюсь, я не оскорблю твоих религиозных чувств, если замечу, что "семье" Чары общение с Богом пользы не принесло. А вот у меня до поры до времени дела шли совсем неплохо...
- Да-да, с помощью мафии. Давай помолчим о влиянии веры на бизнес.
- Если я не ошибаюсь, Дымка с тобой отнюдь не в кабаке встретилась... покосился Фанк. - И о чем ты просил И-К-Б? Об одолении Банш?..
- С этим я как-нибудь сам справлюсь, - насупился Хиллари. - Но бывает иногда. Срываюсь. Это неподконтрольно рассудку. Ты - по техническим причинам не поймешь меня... О! Внимание! Включается Эмбер.
- Лепетунья наша, - губы Фанка сдвинулись в разные стороны. - Что ОНА может сказать о Хлипе?.. - Хлип, - трепетным голосом, вся в образе, полушепта- ла Эмбер на вдохе, - это мой знак! Я родилась под созвездием и Хлипа. Гельвеция права, но я скажу больше: Хлип - брат всем централам, брат навеки, его песни - сама искренность, а Диск - его послание, отправленное из небытия. Я знаю - мы услышим Диск...
- Она знает! - вслух позавидовал Хиллари. - Даже я, Принц Ротриа, не знаю - а она...
- Тебе не кажется, что мания величия заразна?.. - перебил Фанк. Кстати, сколько я буду стоить без Диска?
- А?.. Ммммм... Если считать твои воспоминания, то...
- А если и без них?
- Тысяч тридцать, тридцать пять... Максимум пятьдесят. Учитывая уникальность и ажиотажный спрос - до ста тысяч, не больше. Хотя... за публику на аукционе трудно поручиться. Это затягивает, как рулетка.
- У меня есть кое-какие деньги...
- Где?! - Хиллари заглянул под матрас.