- Сядь, а то в обморок грохнешься. Я за бинтом. Последи пока за ней!
А Селена кричала как заведенная:
- Посмотри на рану! Посмотри на его рану!! У него нет крови!!
Фосфор кое о чем переговорил с Чарой по радару, пока искал антисептик и перевязочный материал. Разговор был емким и коротким. Звон, изменившись в лице, выполз из комнаты со словами:
- Это позорище - над человеком издеваться! Ну, я понимаю - враг, но бить-то зачем? Чара, скажи ты Фосфору...
Тут он остановился, всматриваясь в Чару так, будто впервые ее видел.
- Это правда, - спокойно и веско ответила Чара на его испытующий взгляд, - мы все киборги. Это надо тебе сказать. Но мы живем семьей, как люди, и любим друг друга.
- А Лильен?.. - на Звона было жалко смотреть.
- Тоже.
- А Фосфор?
-Да.
-А Рыбак?
- Нет. Рыбак - человек, наш друг. Ты же сам привел его к нам.
- Я не об этом. Он знал?
- Да, он все знал. Его никто не принуждал, он сам сделал свой выбор; и тебя никто не принуждает - мы дадим тебе денег и ты можешь уйти хоть сейчас.
- Да я что - подонок, что ли? - возмутился Звон. - Вместе так вместе, пропади все пропадом!
- А я ему не верю, - холодно заметил Фосфор, появляясь сзади. - Зря мы эту девку похитили. Зря. Я всегда был против - и подчинился только коллективному решению. Вместе с ней сюда пришел раздор. Он нас сдаст. Я никогда не доверяю людям.
- Людям? - приступился к нему Звон. - А сам-то ты кто?
- Покажи ему, Фосфор, - попросила Чара. Фосфор, помедлив, закатал рукав. На ровной белизне кожи чернели два полукружия мелких ранок; из них уже начала подсачиваться серая, клейкая на вид, полупрозрачная жидкость.
Глава 4
Очень раннее, безветренное Майское утро воскресного дня. Стелла только что озарила край неба, и на востоке от Города прямоугольными черными зубьями нарисовались на горизонте силуэты зданий Баканара. Чуть позже утренний свет выхватил из тьмы заводские корпуса со стоячей пеленой дымов; затем - жилые кварталы, но на дне лабиринта улиц все еще синел полумрак, в котором светлячками проносились фары утренних машин и перемигивались светофоры.
Храм Друга в северном Басстауне, носивший название "Дом Луны", был тих и почти пуст. Библиотека и видеотека закрыты; в храмовой мастерской два паренька, позевывая и прихлебывая эрзац-кофе, заканчивали сборку цветомузыкальной установки; в гостевой зале кто-то сонный пытался взбодриться, танцуя под приглушенный магнитофон "Пляску У костра", а младшая диаконисса Софая по прозвищу Птица потягивалась в хлестких струях душа, смывая с тела незримую пленку пота, томную усталость, поцелуи и прикосновения возлюбленного.
Счастливый друг Птицы лежал в кровати и разглядывал, полуприкрыв глаза, настенное панно - пышная вольная зелень, буйное цветенье яунгийских тропиков, Пророк Энрик с копьем, в набедренной повязке, и - сквозь заросли призрачно горят глаза Туанского Гостя. В динамиках звучали щебет птах, шелест листвы, журчанье ручья; эта запись была их музыкой любви сегодня - и порой казалось, что они в лесу, а Энрик - рядом.
Бойфренда Птицы звали Юрген; о втором имени для него позаботился кадровый отдел Департамента федеральной политической полиции - там Юрген значился под псевдонимом Бетон (тупая кличка, но с кадровиками не поспоришь).
Бетон внедрился в Церковь по стратегическому плану "политички". И не он один был сюда заслан - агенты Департамента проникли в координационные советы некоторых подразделений Церкви, кое-кто даже в диаконат; Бетон не знал, сколько их, - лично ему были известны командир звена и четверо контактных лиц. Но в конгрегацию верховных диаконов и в совет церковной службы безопасности ввести своих людей Департаменту не удавалось - туда самых верных назначал после личного собеседования сам Пророк; при его штаб-квартире состояли высококвалифицированные психологи и, предположительно, телепаты, из цивилизации Ранкари.
У "политички" Церковь Друга была на плохом счету. Пророк, покинув Федерацию в 248 году, больше на родине не появлялся и руководил Церковью то с Туа-Тоу, то с Яунге, что позволяло заподозрить его в связях и с туанскими, и с яунгийскими спецслужбами. Четыре с половиной года тому назад очередная волна туаномании вынесла на федеральный рынок комиксы и книжки об Острове Грез, а между тем сообщники в: Энрика - Калвич и Тиу-Тиу - уже тогда проработали маркетинговую политику Церкви для своих миров.
Они спешили неспроста - вера в Друга перекинулась с Острова Грез на южный континент и пугающе быстро расползлась по неспокойной многобожеской Ангуде, готовой объявить любого приглянувшегося бога побочным воплощением хоть Священной Пятнистой Змеи, хоть Морского Отца. Бог-мститель как нельзя лучше пришелся ко двору в стране, где экзотический туризм переплетался с очаговым терроризмом боевиков-смертников и тайными орденами людей-ящеров, в которых отдыхали от законности военные и полицейские экстремисты. Появились хайратники с Глазами Гостя; мелом и углем на стенах рисовали бледный лик Мертвого Туанца; недоросли-камикадзе таранили казармы рэйнджеров на микроавтобусах, нагруженных взрывчаткой, с криком: "Друг свят, а я чист!" В этой обстановке корпорация ЭКТ запустила на экраны первый, спешно снятый для яунджи сериал об Острове Грез - и улицы пустели, проститутки забывали о клиентах, а преступники - о воровстве, когда шла очередная серия.
Южный континент был покорен; в Северной Тьянгале военный режим запретил принимать телеканалы, транслирующие "Остров...", а на сам остров Халькат, ставший центром поклонения, устремились паломники.
Туанцев атаковал Тиу-Тиу; церковная доктрина была вброшена в культуру мира в виде комиксов, и если на Яунге всем льстило, что Пророк-эйджи окружен мохнатыми, то здесь всех убил тот факт, что Бог - туанец!
И уже с туанских конвейеров растиражированная религия обрушилась на эйджи. "Политичка" этого не ожидала; в Департаменте считали, что напряженность внутренней политики в Ангуде и конфессиональные дела на ТуаТоу настолько далеки от Федерации, что в них и вникать не стоит. Скоро Департамент понял, как жестоко он ошибся.
Друг упал с неба прямо в питательную среду обостренного противостояния малоимущих централов с властями - и не мог не стянуть на себя часть тех, кто по молодости еще не сошелся с закоренелыми боевиками или протестными союзами, но уже искал, с кем бы объединиться, чтоб не быть одиноким в своем недовольстве. Хотя Энрик никаких агрессивных акций не одобрял, развивая в рамках Церкви сеть мирных - лечебных, культурных, производственных - заведений, клубов досуга и фондов социальной поддержки, но организованность варлокеров, спаянных верой в единое целое, заставляла "политичку" быть настороже. Для политической полиции нет невиновных! Любое, даже мизерное, несогласие с властями означает потрясение основ и в перспективе - сближение с Партией.
Да, свобода - знамя Федерации, но и она имеет четкие границы. Ты можешь ходить без штанов, можешь крыть Президента матом, но стоит тебе заговорить о Системе, подавляющей людей, или о том, что не обязательно ждать выборов, чтобы сменить власть, потому что сама власть и определяет исход голосования, - как сразу ты попадаешь на прицел всепроникающего Департамента.
Как и Яунге с ТуаТоу, Федерация купилась на образ своего парня; Бог был туанцем, многие сподвижники Пророка - сплошь в шерсти, но сам Пророк был эйджи. И какой эйджи!..
Поначалу обозреватели посмеивались - "Церковь комиксов"! "Танцевальная религия"!.. Но скоро замелькал и мрачноватый термин "варлок-рок".
Харизматический лидер Энрик виртуально вернулся домой не только во славе, но и во всеоружии. Он был богат, и его щедро спонсировали; на него трудилась небольшая армия художников, режиссеров и литераторов. Он использовал все приемы рыночной экспансии - рекламу, музыку, видео, сопутствующие товары. Он был ориентирован на самых молодых и падких до кумиров и новинок. Он предложил им то, что они хотели, - танцы-моления, рок-псалмы и Бога, которым стал молодой и смелый парень, трагически погибший, но не покорившийся насилию и злу. Умерев, Друг ушел в Ночь, но возвращался оттуда, чтобы мстить за муки и страдания других.
Именно такого Бога не хватало в Городе!!. В 223 году благодаря либеральным экономическим реформам, которые должны были продвинуть Федерацию в межвидовой рынок, началась ползучая стагнация. Почуяв неладное, от захиревшей метрополии со скандалом отпали планеты Арконда и Мегара (и первую взял под опеку Форрэй, а вторую - ТуаТоу), а в 236 году застой обернулся коллапсом, и непопулярные меры правительства по выходу из кризиса спровоцировали мятеж в Сэнтрал-Сити; незадолго до того "непримиримые" вышли из парламентской Партии, так что бунт было кому возглавить. Национальная гвардия и сэйсиды превратили мятежную часть Города в Пепелище, а правительство, осознав кое-какие свои мелкие погрешности, начало исправлять. Правда, это получалось через пень-колоду, а конституционные права на время как бы позабылись; именно в эту пору происходили депортации манхла на вновь осваиваемые планеты и ссылки бунтовщиков на планеты, едва разведанные. Однако "синий" слой граждан, поужасавшись произволу вскоре занялся правозащитными акциями и сумел в 242-м предотвратить перевод части производства на рабовладельческий Эридан (а как было бы хорошо магнатам снизить себестоимость за счет труда рабов-аморов!..); заодно избиратели заставили правительство нажать на Эридан и потребовать отмены рабства, а конгресс закрепил законом новые гарантии для профсоюзов и работников. Городские партизаны и отряды Фреда Амилькара попритихли, потому что даже жалкое благополучие и более-менее уверенная стабильность смягчают раздор в обществе, но дефолт 247 года дал понять, что власти по-прежнему готовы использовать идиотизм в качестве руководящей идеи и что народ зарыл топор войны весьма неглубоко; Президент открыто обратился к силовым структурам с просьбой спасти демократию - и случился "черный вторник".
Все это время, то есть на протяжении тридцати лет то разгорающихся, то угасающих беспорядков, штат "политички" расширялся бодрыми темпами. В людском море всегда находились как ниспровергатели, так и охранители; Доран по молодости нанялся к сэйсидам, Юрген - в "политичку".
Церковь Друга не подпадала под юридическое определение тоталитарной секты - Энрик не требовал от неофитов отдавать Церкви все имущество и разрывать родственные связи; выход из Церкви не влек за собой проклятия и месть бывших единоверцев. Но Энрик создал свою, церковную милицию - крепкие парни и девушки в черной униформе хоть и не носили огнестрельного оружия, зато легально обладали правом иметь шокеры, дубинки и щиты для охраны церковных объектов и обеспечения порядка во время многолюдных собраний. Это была прямая калька с туанской милиции Белого Двора - а в "политичке" были осведомлены о том, КАК Великий Ни-Дэ, духовный вождь белодворцев, применял порой своих милиционеров с их электрическими хлыстами. Где гарантия, что те же люди Фреда Амилькара не станут наставниками в учебно-спортивных центрах Церкви? Не будут тайно лечить раненых боевиков в принадлежащих Церкви клиниках?.. Верховные диаконы и милицейские командиры ездят к Энрику - какие инструкции они там получают? Не проходят ли сотрудники милиции Пророка подготовку на тренировочных базах белодворцев, вроде "Суровой Обители на горе Камой", где учат не только хлыстами махать?..
Обо всем этом "политичка" хотела узнать поподробней. Софая в блеске наготы вышла из душа и, улыбнувшись любовнику, принялась сушить волосы феном. Она была пикантно и изысканно татуирована варлокерскими знаками, потому что посвятила себя Другу; в красивой ложбинке на груди мягко поблескивал квадратный нефритовый кулон с серебряными знаками - любой, причастный к Церкви, знал эту аббревиатуру символа веры, великой мантры "БОГ ЕСТЬ, И ОН ВОСТОРЖЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ".
Юрген ответил ей улыбкой, но в душе у него множились сомнения. По агентурным данным, Софая была связана со Стражами - контрразведкой, оберегающей Церковь. Чтобы проверить это, Юрген стал активно общаться с диакониссой, и вот...
А в Департаменте предупреждали - "Церковь весьма привлекательна психологически; мы потеряли несколько человек, ставших "верными".
Да! Чертовски привлекательна... И обольстительна... Волосы Софаи мягким шелком заскользили по его груди.
- О чем ты думаешь?
- О тебе, только о тебе, - Юрген обнял девушку; она гибко, быстро, сильно извернулась - пушистый котенок, вмиг ставший мускулистой хищной кошкой и вновь растаяла, смеясь и то шепча "Отпусти", то остро покусывая ему мочку уха.
- Юрген... мне надо идти...
- Но ведь ты не хочешь уходить?
- Ммм... не хочу, но я должна.
- Ты пойдешь встречать Пророка?
- Нннет. Он за-пре-тил. Все "верные" будут молиться и ждать, когда Он призовет нас.