- А как она умерла? - прозрачно спросила Дымка.
- Быстро, - ответил Хиллари, вставая.
- Я молюсь за нее.
- Я знаю.
Кавалер старался ни на кого не смотреть.
- Относительно того, что ты не хочешь воевать, - Хиллари покачнулся с носков на каблуки. - Война закончена. Я изменяю стратегию и перепрофилирую наши вооруженные силы. Работы станет больше, и она будет сложней. Сам понимаешь, что использовать тебя лишь для ухода за цветами нам не разрешат экономисты. Можно потрудиться в разведке у Сида. Контактов с людьми хватит на пятерых, с этим ты справишься. И ни пальбы, ни погонь.
Хиллари нарочно не прибавил ни "Каков твой выбор?", ни "Ты согласен?". Кавалер достаточно умен, чтоб все понять. Нужно не его подчинение, а его желание. Пора свыкаться с тем, что желанным делом киборги занимаются охотней как, например, Этикет - сыском, а Электрик - связью.
На лице Кавалера проступила робкая, кривая, но уже теплая, как прежде, улыбка.
- Я не уверен, босс, что могу приступить немедленно. У меня некоторые проблемы с внешностью.
- Пройдет. Если ты перестанешь хромать напоказ...
- Это была моя ошибка, босс.
- Мимика, походка - чтоб все было, как раньше, - уже жестче диктовал Хиллари. - Восстановишь все свои галантные навыки и повадки. Когда войдешь в форму - доложишь лично мне; тогда и получишь задание. Вопросы есть?
- Нет.
- И запомни вот что, - Хиллари наставил на него указательный палец. Религия - частное дело сотрудников моего проекта. Если я обнаружу, что кто-нибудь ею руководствуется в служебных делах - уволю. Да, и не забудь составить для меня резюме о том, во что верит эта... Вот она. В письменном виде, форма - произвольная.
- Я могу вам рассказать, сэр, - светлым голосом предложила Дымка. - Это вам нужно для спасения души.
Хиллари подавил рычание и сохранил невозмутимый вид.
- Я вызову тебя, когда понадобится.
Уходя, Хиллари мысленно потирал руки в предвкушении того, как он будет сопоставлять отчет Кавалера с тем, что было в нем найдено раньше. Вот и выясним, по отношению к кому ты лоялен, Кавалер, - ко мне или подружке, у которой от ума осталась дай Бог седьмая часть. Только попробуй навнушать ей что-нибудь, отличающееся от результатов зондирования!.. Если ты хочешь показать, что кибер-вера безопасна, учти - я тебе не комитет конгресса по вопросам религий.
У зеркальной панели он замедлил шаг, приглаживая волосы, и ему показалось, что выражение его лица - словно у Принца Мрака.
Принц подмигнул Хиллари из зеркала: "Молодец, парень. и Оружие людей - не стенд, не генератор плазмы, а лукавый, изощренный, острый интеллект".
* * *
Истекают последние минуты рабочего дня. Люди почти ничего не делают, они заполнены тягучим ожиданием звонка, возвещающего свободу, но продолжают имитировать занятость, чтобы шеф отдела, сидящий здесь же и не отрывающий глаз от монитора, не заподозрил их в лености и нелояльности.
Звучит мелодичный переливчатый сигнал, и люди одновременно, но без спешки, подавляя желание ускорить шаг и перейти на бег, прощаются с шефом. Он кивает, по-прежнему глядя в мерцающий экран.
Офис пустеет; последний из уходящих задерживается, продлевая ощущение совместного интеллектуального труда, требующего максимальных усилий и четкого взаимодействия, затягивающего и завораживающего работников фирмы в течение дня, пытается поговорить с шефом. А может, он хочет приблизиться к начальству, погреться в его ауре или просто дружески перекинуться словом. Шеф встречает его попытку улыбкой, привычной, как вывих. Скорее, это маска доброжелательства. Слова вязнут, как в вате.
- Вы еще останетесь поработать?
- Да, я закончу баланс.
- Наш продукт успешно продвигается на рынке...
- Да, вы молодцы, ребята.
- Я заметил, вы сами никогда не пьете наш продукт.
- Не хочу лишать потребителей их дозы удовольствия!
Негромкий смех. Сотрудник окончательно убеждается, что он тут лишний. Разговор исчерпал себя и, обмелев, ушел в песок. Сотрудник прощается и уходит.
Шеф поднимает голову и вслушивается в отдаленные, гаснущие звуки. В отделе никого, все системы выключены. Тишина. Свет от экрана с застывшей картинкой.
Шеф причесывается, поправляет галстук, одергивает манжеты и непроизвольным движением проводит руками по бортам пиджака. Он внутренне собран и готов к дальнейшей работе.
Он последовательно, один за другим, вводит в машину пароли; открываются новые сектора Сети, экран меняет цвет - и на черном как сажа фоне тлеющие красным буквы объявляют:
"ВВЕДИТЕ ВАШ ЛИЧНЫЙ КОД".
Пальцы перебирают кнопки, как коклюшки, и вяжут незримое кружево слов.
В помещении, еще полном теплого людского дыхания, появляется свежая, но неживая, однотонная струя - будто нечто огромное, движущееся снизу, толкает перед собой массу охлажденного воздуха. Посреди офиса, как мираж, возникает и расширяется картина, сначала размытая и колеблющаяся, затем ровная и четкая перспектива низкого коридора, уходящего вдаль, уводящего в иную реальность.
Шеф встает и, привычно перешагнув темно-синюю линию, обозначающую порог, идет знакомым путем, чувствуя не подвластное рассудку волнение где-то внутри, под сердцем.
Камень под ногами, пестрый с красно-желтыми крапинками, усиливает звук, и шаги гулким эхом отдаются от стен, опережая идущего.
Шеф входит в длинный зал, стены, пол и потолок которого облицованы полированным мрамором разных оттенков.
Белый мрамор, похожий на тающий снег, покрывает потолок и стены, создавая видимость ледяной пещеры. Его блики отражаются в черно-мраморном полу, своей плоскостью отрезавшем пространство, как рамкой, и покрытом белыми прожилками-проталинами.
Стараясь не издавать звуков и затаив дыхание, шеф проходит через зал и, приблизившись к продолговатому постаменту в виде ложа с широкой прямой спинкой, молча спускается на колено и низко склоняет голову. Мурашки бегут по его спине.
Тронное ложе было сделано из светло-серого мрамора с причудливым, сложным, темным муаровым рисунком. На к бликующей плите, прямо на голом камне, возлежит в свободной позе - чуть приподняв торс, гибко свесив через край кисть руки и скрестив ноги - совершенно обнаженный человек. Его кожа бледно-синего цвета с глубокими тенями, изгибы проступающих вен, твердый подтянутый живот и полная и неподвижность делают его похожим на искусный горельеф из мрамора, изваянный вместе с ложем. Воздух дыхания, выходя из его ноздрей, не клубится теплым паром.
Вошедший не смеет поднять головы.
- Встань! - приказывает ему человек-камень, и он повинуется, стараясь сдерживать дрожь.
- В этом зале поддерживается температура не более восьми градусов выше нуля. При охлаждении процессы головного мозга ускоряются, и начинаешь лучше думать... по крайней мере, быстрее. В голову приходят новые, энергичные решения. Как дела на рынке?
- У нас отмечается непрерывный рост продаж.
- Хорошо...
- Но... - вошедший замялся, не решаясь продолжить.