- Я требую! (удар) Я настаиваю! (удар) Если не прекратится эта пытка! (удар) Я...
- Не пыли, - оборвал ее Фосфор, - говори по существу.
- Я не сплю уже трое суток! Это пытка. У меня сердце заходится, а в голове - как наковальня бухает.
- Немного пульс частит - это не стращно, - отметил Фосфор и повернулся было уходить.
- Не страшно?!! - взвилась Селена. - А если у меня галлюцинации начнутся, ты сможешь их своим радаром просканировать?! Черта с два! Я тут с ума сойду. Я боюсь! Я утром видела, как кто-то черный с горящими глазами в окно заглядывал. Мне страшно. Мне кажется, что дом сейчас рухнет, а я за ногу привязана, на меня плита упадет и в лепешку раздавит. Ребра сломаны, внутри все - в кровавую кашу, череп лопнет, и глаза выкатятся и запрыгают по лестнице, Селена пересказала свой недавний кошмар и залилась неподдельным ревом.
Фосфор застыл в дверях.
- Она точно свихнулась, - как знаток, подтвердил Звон, - когда мы ее поймали, у нее крыша уже была в пути. Ну ты глянь, мыслимое ли дело, чтобы сетевой оператор такое со своими волосами вытворял, и раскраска у нее бррррр,в темноте светится. Такого даже в фирмах не допускают, не то что в военном проекте.
- Я в клинику, - поймав подходящую струю, рыдала Селена, - я к психиатру ехала... а вы...
Фосфор подошел поближе, уселся на матрас, погладил Селену по волосам, по плечам, достал из заднего кармана брюк расческу и, легонько касаясь, с кончиков начал распрямлять Селене волосы, тихо ее уговаривая:
- Ну, ты не плачь. Успокойся. Сейчас мы тебя причешем, ты станешь симпатичной девчонкой. А то глаза распухнут. Сейчас ты мне скажешь, что тебе надо.
Укушенная рука выше запястья у него была перетянута напульсником, больше похожим на туанское зарукавье.
- Для начала, - Селена старалась взять себя в руки, но еще продолжала всхлипывать, - таз с водой, чтобы умыться. Затем, - она начала загибать пальцы, - во-первых, табельной агуры в разведении один на двести, миллилитров пятьдесят; во-вторых, терпозин - по две таблетки в день, и алдорфин в вену на ночь - кубика два.
Звон приоткрыл рот и округлил глаза. Фосфор уронил руку с расческой.
- Ты знаешь, что этих средств нет в свободной продаже? Ты знаешь, сколько это стоит на черном рынке?
- Не знаю, - пренебрежительно повела рукой Селена, - и знать не хочу. Нам все бесплатно выдавали. У меня скоро ломка начнется. Вот откажет сердце, и все. Я еще молодая, - снова завыла Селена, - я не хочу умирать!..
Фосфор причесал ее до конца, погладил по рукам, коснулся сомкнутыми губами лба; на мгновение их волосы соприкоснулись и перемешались, и Селена уловила его запах - мягкий, с горчинкой дыма.
Затем он спрятал расческу, быстро поднялся и пошел к выходу, сказав на прощание:
- Я найду все, что нужно; потерпи немного. Сразу все не обещаю, но уже сегодня что-нибудь достану.
"Ах, какой парень! - подумала с легкой болью разочарования Селена. - Не будь он киборгом... о, я бы обязательно в него влюбилась!.."
А вслух она пролаяла:
- Молитесь всем богам, что вы украли меня, а не Хиллари Хармона!
- Это было бы прикольно, - хихикнула Коса. - Я бы ему каждый день по тридцать раз в лицо плевала. Вреда никакого, а обидно до страсти.
- При нем, - с гримасой превосходства отозвалась Селена, - вы бы как карусельные лошадки носились. А через три дня сами бы сдали его властям, лишь бы избавиться. Он бы вам все мозги наизнанку вывернул. Устроил бы полную сухую голодовку.
- С чего ты взяла?
- Он жрет одни натуральные продукты и пьет воду из горных ледников. У вас бы бутков не хватило прокормить его.
* * *
Блэкард в Басстауне - не самый благополучный район. Есть замыслы превратить его в новостройку, усеянную дешевыми и удобными муниципальными домами, но пока планы городских властей дозрели лишь до стадии "Взорвать и разровнять манхлятники". И порой то один, то другой обветшавший бигхаус оседает в тучу горячей пыли.
Здесь, в сгущающихся сумерках над темным пустырем, бесшумно, на одном гравиторе, завис, а затем приземлился "флайштурм" с федеральным орлом и надписью "Морион" на борту. Его прожектора вспыхнули и пошевелились, отбрасывая длинные переплетающиеся тени; когда огни погасли, флаер слился со множеством неровностей и остовов разрушенных домов.
Хиллари выглянул из кабины и присел на ступеньки, выдвинувшиеся из-под двери, по ларингофону приказав киборгам усиления, которых взял с собой, сидеть не шевелясь и не высовываясь.
Хиллари рассчитывал на полное доверие - ведь если дело дойдет до стычки, то неизвестно, на чьей стороне будет победа. Среди беглых киборгов было два Warrior'a, и оба координатора, а значит - самых умных и опытных.
Он сидел и ждал. Ждать тоже надо уметь - не тревожиться, не напрягаться, не считать секунды.
Он даже не знал, сколько прошло времени, когда в темноте обозначились две неясные, расплывающиеся фигуры. Когда они подошли ближе, Хиллари опознал Этикета и Бамбука. Значит, оба Warrior'a сидят где-то в засаде. Особенно опасен Ветеран с его огромной наработкой - он может самостоятельно планировать и проводить любую акцию. "Как бы мне не оказаться между двух огней", - зябко подумалось Хиллари.
- Я жду вас, парни. Я сделал все необходимое. Мы разместим человека у нас, в Баканаре.
- Я и не сомневался в ваших словах, босс. А где Сид?
- Готовится к встрече высокого гостя. Ведь, кроме места содержания, надо обосновать арест документально. Не можем же мы, после всего случившегося, отдавать его в полицию...
- Никоим образом, босс. Его могут убить в камере, чтобы оправдать огневой контакт. К тому же нам нельзя засвечивать проект.
- Я бы хотел этого меньше всего.
- Я очень рад, босс, что наши позиций совпали. Этикет позвал остальных с радара кодовым сигналом. Из темноты показались еще три фигуры. В самой большой тени Хиллари сразу узнал Ветерана. Ковша он тоже узнал - по прямой осанке и твердому шагу. А вот кто это идет между ними?.. Высокий, сутулый, бредет шаткой походкой, вытянув вперед одну руку и шаря ею в воздухе, как слепой. За плечо другой руки его держит Ковш.
Странная троица подходит ближе, останавливается. Теперь можно рассмотреть высокого парня. Спутанные, слипшиеся, грязные, давно не мытые и не чесанные волосы. Высокий лоб, глаза скрыты густыми тенями, вдавленные скулы, рельефное, с глубокими складками лицо. Во всем его облике - усталость, смешанная с недоверием, тоской и враждебностью.
Конрад был уверен, что его везут на расстрел. Его охватила апатия, иногда сменявшаяся вспышками гнева.
Увидев худощавого, подтянутого мужчину в хорошо сидящем на его спортивной фигуре костюме, Конрад потерял последнюю надежду. Это, несомненно, человек. Палачи - всегда люди. Убивать - привилегия людей.
Хиллари сделал несколько шагов навстречу, протянул руку:
- Здравствуйте, Фердинанд. Я - Хиллари Хармон.
- Я - Конрад Стюарт. Не понимаю, о чем вы говорите. И, согнувшись, заботливо поддерживаемый Ковшом, он полез во флаер.
Хиллари остался стоять с рукой, застывшей в готовности к рукопожатию. Тот, кто мог бы видеть сейчас его лицо, удивился бы, что Кибер-шеф улыбается своей самой обаятельной улыбкой. Улыбается в пустоту, далекой стене небоскребов, перегораживающей полнеба.
Город полон жизни - она устремляется вперед автомагистралями, мельтешит в воздухе флаерами, уходит вглубь развязками и линиями метро. Город велик и всеобъемлющ, как Вселенная. Аккуратные, великолепно спланированные, с собственными прудами, полянами и рощицами, дома Белого Города Элитэ сочетаются со слитной застройкой Аркенда, вертикали небоскребов делового центра соседствуют с бигха-усами Честера, где лучи Стеллы никогда не достигают дна улиц. И этот человеческий макрокосм, являясь средоточием науки, культуры, администрации и производства, представляет собой также и питательную среду для всяческих маргина-лов, нелегалов и паразитов, начиная от микробов и кончая городскими партизанами. Все хотят кормиться на дармовщину, и не придумаешь экологической ниши лучше, чем место проживания сотни миллионов белковых тел.
Люди прививками и строгим карантином избавились от гриппа и СПИДа, но их сменили фэл и туанская гниль; всех колонистов излечили от глистов - взамен явился белый слизевик, чтоб врачи не скучали. А от вшей, крыс и тараканов избавиться не смогли, и они конкурировали с власоедами, йон-герами и клещехвостыми многоножками.
А еще колонистам было обещано, что освоение новых планет навсегда избавит человечество от голода, лишений, рабства, бунтов и войн. Но Город, как встарь на матушке-Земле, разгорожен кордонами и линиями огня, и проехать в некоторые районы люди могут, только предъявив допуск - "визу", как шутят неунывающие централы. Сколько раз борцы за гражданские права ставили вопрос о снятии кордонов, и столько же раз "белые воротнички" и "синие нарукавники" благополучно его проваливали - их в Городе было в несколько раз больше, чем манхла, да и не у всех трущобных жителей имелись приставки для участия в телевизионном голосовании.
В Городе обитаема любая щель, любая дыра: в вентиляционных и кабельных каналах живут полчища шуршавчиков, клещехвосток и тараканов, по ночам совершающих набеги на пищеблоки и кухни. Если квартира отмыта до стерильности и в ней нет ни крошки еды, многоногие гости едят клей для обоев, буквы со страниц книг и омертвевшие чешуйки кожи с лиц спящих. В простенках и канализации обретаются крысы и йонгеры - умные, хитрые, семейные бестии, рожающие трижды в год бесчисленных зверят, все более нечувствительных к ядам, смутировавших до такой степени, что даже изоляция проводов идет у них за лакомство. Существует целый бизнес дератизаторов, обещающих за умеренную плату на четыре месяца надежно избавить вас от непрошеных гостей с хвостами.