145935.fb2
А были еще Новые Руины, Старые Руины... Человек мог запросто выйти из дома и исчезнуть, а опознавал его спустя лет восемь криминалистический компьютер по совокупности антропометрических данных в бродяге, умершем от отравления "колором" и полусъеденном крысами в коллекторе, в шестидесяти километрах от дома.
А Карточные Домики? В этом "районе инициативных не- затратных новостроек" к северо-западу от Гриннина жилось настолько экономично и дешево, что там запрещалось мужчинам мочиться стоя после 23.00, и прежде чем завести животное, надо было собрать подписи всех соседей по этажу, что у них нет аллергии и они согласны с вашим выбором. Отсутствие звукоизоляции делало проживание в тамошних домах истязанием.
И везде, везде в сотовых объемах домов находились незанятые ячейки, где и прятались боевики, киллеры, террористы всех цветов и оттенков и, конечно, городские партизаны.
Давно отгремели в Городе масштабные бои, когда власть улаживала отношения с восставшим населением, давя его бронемашинами и бомбардируя жилые кварталы, когда создавались кордоны и зоны огня, когда национальная гвардия и сэйсиды блокировали территории, прозванные позже Новыми Руинами и Пепелищем, и открывали свободные коридоры, по которым мирные граждане покидали горящие кварталы, подняв руки и зажав в зубах деньги, документы и медицинский полис. Сэйсиды отлавливали детей, словно бездомных животных, чтобы их не использовали как заложников или живой щит. Да и дети в воюющих районах были те еще - они развлекались тем, что с одного удара ножом рассекали взрыватели на две половинки - красную и синюю - и те разлетались в разные стороны; ошибка в миллиметр, и ты остаешься в лучшем случае без руки и глаз; эти детишки стреляли неуправляемыми ракетами в броневики. Поэтому хватали всех, а уже потом, когда бунт был погашен, отдавали мирных ребят в руки родителей - если было кому отдавать; многих пришлось потом усыновлять по программе опеки. Относительно детей-террористов несколько раз заседал конгресс, и был принят закон, согласно которому ребенка до 14 лет, участвовавшего в теракте, повлекшем за собой человеческие жертвы, направляли на принудительное психиатрическое лечение, а срок его определяла экспертная комиссия. Это был очень гуманный закон - ведь конгрессменам предлагалось выбирать из пакета законопроектов, предусматривавших и кастрацию, и зомбирование.
Со взрослыми партизанами не церемонились. Их убивали - либо в ходе акции, либо после короткого суда, где главными аргументами были записи с визоров, установленных на шлемах солдат. Их отправляли "под луч". С оружием в руках? "Под луч". Помогал выносить раненых? "Под луч". Доставлял боеприпасы? "Под луч", если достиг 14 лет. Если нет - в "дурилку" с тюремным режимом, на психотестирование и промывание мозгов.
Взрывы, разрушения, дома, в мгновение ока ставшие клубящейся пылью, пожары, когда горели целые улицы и люди, в шоке от ожогов, выбрасывались из окон, а между провалами канализации и тоннелей метро, между удушающим смрадом гари и газа - мятущиеся люди, ведущие схватку насмерть. Родители теряли детей, дети становились сиротами. Разрушался Уклад, весь окружающий мир превращался в ад.
В год Пепелища F60.5 потерял голос, а Тихоня в "черный вторник" улыбку.
- Мама?
Мальчонка со школьным ранцем и комиксами под мышкой не узнает свой дом. Дом еще дымится; его будто разрубило от крыши до шестого этажа. Тротуар загроможден обломками, усеян осколками стекла и кусками мебели. Зияют вскрытые ниши квартир. Он переступает с ноги на ногу, боясь приблизиться - всюду тарелки, вилки, битые чашки - взрыв вышвырнул на улицу посуду с чьей-то кухни. Кто это - сосед? Да, кажется, сосед. Он сидит на мостовой, мотая головой - на голове запекшаяся кровь.
- Вы...моя мама...
Сосед не слышит.
У дома - короб черно-синего модуля на лапчатых опорах, ходят страшилища - безглазые головы-яйца вбиты в громад-. ные плечи, шевелят скелетными пальцами руки, топают механические ноги. Синие с черным эмблемы. Тут же - машина аварийно-спасательной службы, белый флаер с гербом центра неотложной помощи и черный флаер с красным трафаретом "Коронерская служба - район Гейне". Санитары выносят носилки с людьми - открытые в белый флаер, закрытые пленкой - в черный.
- Опознаны, - диктует коронер, - следующие погибшие: Марион Олье, Элла Валквист, Ландольт Хилджер, Виль-гельмина Кох...
- Мама...
- Мальчик, туда нельзя, - поворачивается к нему слепая голова-яйцо.-Ты из этого дома? Стой!.. Задержать!
Джастин бежит изо всех сил, ранец бьет по спине, комикы прижаты к груди.
Сзади - звенящие шаги сэйсида.
- Кому сказано - стой! - пальцы скелета вцепляются в ранец.
Не помня себя, Джастин вырывается, вопит, но железная лапа неумолимо тащит его обратно.
- Ма-ама!!.
- Фамилия?
- Сэр, минутку, - уверенный шаг чудища в сервокостюме обрывается; путь преграждает скромно одетый штатский.
- С дороги!
- Я представляю Комитет по надзору за силовыми ведомствами, ваши действия недопустимы.
Сэйсид делает движение рукой, словно хочет смахнуть помеху; мужчина перехватывает броневую кисть своей, голой. Сэйсид напрягает контракторы тщетно, мужчина как влит в тротуар.
- Ты, чучело!..
- Я киборг, - спокойно говорит тот. - Допрос ребенка может производиться лишь в присутствии родителей, опекунов или полномочного представителя органов правопорядка.
- Отпусти меня! ЭТО ПРИКАЗ.
- Ваш приказ для меня силы не имеет, - киборг начинает выворачивать руку сэйсида.
- В здании были партизаны, - шипит сэйсид. - Мальчишка может знать...
- Он ничего не скажет вам, - киборг глядит на Джастина. - Запомни, ТЫ ДОЛЖЕН МОЛЧАТЬ, если рядом нет родителей, - а затем обращается к сэйсиду: Если вы не разожмете правую руку, левая будет повреждена.
- Да провались ты!..
- Спасибо. Я вас не задерживаю. ГОВОРИТ НАБЛЮДАТЕЛЬ КНСВ, МОЙ КОД ДОПУСКА JJPA-11-480. ЗАПРАШИВАЮ ПОМОЩЬ ПОЛИЦИИ. МОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ...
- Ты уже здесь? Быстро же вы являетесь...
- Долг службы, офицер. Пожалуйста, примите ребенка, а я продолжу осмотр участка.
- Ну, малыш, как тебя зовут? Не бойся ничего, ты в безопасности.
Джастин хочет сказать, но горло стянуто, как проволокой, сжато, словно пальцами сэйсида, - из стиснутого рта выдавливается лишь тягучий стонущий звук. "ТЫ ДОЛЖЕН МОЛЧАТЬ".
- Хм. Плохо дело. А опознавательная карточка у тебя есть? Или браслет?
Шаря онемевшими руками по карманам курточки, Джастин роняет комиксы "CYBERDAEMONS" позапрошлого года, взятые на время у дружка-одноклассника. Полицейский даже не глядит на обложку - "Последний бой. Последний мститель серии F"; его беспокоит, почему малец не говорит.
"ТЫ ДОЛЖЕН МОЛЧАТЬ", - повторяет голос в голове Джастина. Он оглядывается, хочет найти своего защитника, но тот уже исчез в хаосе улицы.
"Я КИБОРГ", - помимо воли внедряется в память образ бесстрашного победителя чудовищных сэйсидов. Джастин подбирает комиксы - которые он потом зачитает до дыр в интернате - и послушно идет за офицером. "Я КИБОРГ ".
Потом было много чего - селекция, депортации, протесты и демонстрации, забастовка персонала К-реактора; правительство уменьшило прессинг и выработало программу помощи малоимущим (не само по себе, а под мощным напором профсоюзов); бастовали даже банковские клерки, сидя на рабочих местах и повесив на шею таблички: "Всех не арестуешь!" А городские партизаны продолжали воевать и убивать.
Был экономический подъем, выход на новые рынки, принятие Закона о социальной гарантии, всплеск строительства. А городские партизаны все продолжали войну. Их сознание навсегда осталось погруженным в дымную тьму, озаряемую вспышками световых боеприпасов. Те, кто не имел шлемов с мгновенно меняющейся тонировкой забрал или им подобных очков, - надолго слепли. Городские партизаны были ослеплены навечно, но не сполохами сверхъяркого света - они ослепли от ненависти.
Изменившись, ударившись в крайности до такой степени, что левые смыкались с правыми, а мафия со спецслужбами, бандиты создавали клиники для лечения, боевики грабили банки, чтобы раздобыть деньги на оружие; все оказались свя- занными друг с другом, друг от друга зависимыми и друг друга покрывающими. Все дела велись на честном слове, и в то же время никто никому не доверял.
И хотя было подсчитано, что в Сэнтрал-Сити на каждого жителя приходится по две с половиной крысы и три йонгера, никто не мог сосчитать, сколько свободных стволов гуляет по рукам и сколько пустующих квартир являются тайными базами "непримиримых" разных мастей.
Все СМИ взвыли до высокого визга, когда было упомянуто, что "Омега" на 37-м этаже нарвалась на боевиков Партии, но уже на следующий день крик стал стихать, словно чья-то властная рука повернула реостат; все репортеры реальные, сетевые, телевизионные - принялись смаковать в принципе невинные взрывы Темного, он же Крокодил, он же черт-не-знает-кто.
Все это с внимательным интересом молча смотрел F60.5. Кажется, он знал, кто это поработал. Ему даже понравилось, как изящно и точно все было проделано. Это хорошо, что никто не ранен. F60.5 как настоящий киборг очень переживал бы, если б пострадали люди. Его бы загрызла совесть, в смысле - Первый Закон; Первый Закон довел бы его до сбоя, он бы сошел с ума. А так - можно; это похоже на мультфильм с прекрасной анимацией или комикс. Замечательно хорошо, художник постарался на славу!..
За F60.5 тоже наблюдали.
Квартирка была маленькая - узкий коридор да две комнатки; в санузел вода подавалась по графику - район-то дешевенький. Парень по прозвищу Тихоня, приставленный к F60.5, запасал воду во всех емкостях. Казалось, это его личная мания. Куда бы ни сунулся F60.5 - в ведро, банку, стакан, упаковку из-под лиофилизированного молока, - везде была налита вода. Но F60.5 почти никуда и не совался, ему после обработки раны был предписан покой.