145971.fb2 Ключ от Дерева (Ключи Коростеля - 1) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 13

Ключ от Дерева (Ключи Коростеля - 1) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 13

Ян тихо шептался с Травником, не единожды выругав себя за то, что толком не позавтракал в первый рассветный час, после которого отряд друидов вновь отправился в путь. Теперь они лежали за пригорком, который еще не успело как следует прогреть солнце, и оттуда было рукой подать до большой и ухоженной деревни, окруженной молодой порослью тополей и лип. В деревню друиды не пошли ждали Лисовина, который час назад отправился расспросить местного старосту, но все еще не появлялся. Играли какой-то праздник: из деревни доносилась музыка, пели рожки и слышны были веселые женские голоса - водили хороводы.

- Кроме земли, есть еще вода или небо, - тихо ответствовал Травник, - а еще ты можешь очутиться между небом и землей или, скажем, под водой. Ты можешь спать, и тогда Привратники не смогут тебя разглядеть, никто ведь не знает, где он есть, когда спит.

- Это все слова, Травник, это все фокусы. Ты просто скажи - живы они или нет?

- Видишь ли, Ян, - задумчиво проговорил друид, покусывая стебелек зеленого злака, - я первый раз слышу, чтобы Белый Привратник не сумел кого-нибудь найти. Значит, его нет на земле, и он должен пребывать в царстве мертвых. Правда, я слыхал, были случаи, когда человек или даже зверь засыпал, причем так надолго, что проходили месяцы и годы, а его никто не мог добудиться. Но у Черного Привратника его тоже нет, значит, он по крайней мере не мертв. Похоже, это даже их озадачило, и где уж мне, простому друиду, разгадать загадку, перед которой пасуют даже Высшие Служители.

Коростель пропустил мимо ушей <простого друида>, ведь он уже успел убедиться в невероятных способностях своего спутника, его умении призывать на службу своим интересам силы, недоступные обычным деревенским знахарям и ворожеям. После моста Ян неотрывно думал обо всем, сказанном Привратниками. Он вспоминал Шедува, а перед глазами стояла ночная комната, и в ней кровать, на которой лежал пожилой, некогда крепкий и сильный мужчина, но виден он был только сквозь бледное свечение воскового огарка, хотя огонь свечей яркий и ровный, даже если он едва теплится. Ян вспоминал своих родителей, вспоминал и не мог вспомнить руки матери, сметающей первый снег с деревянного крыльца, ее лучистые глаза, с любовью глядящие на него, размахивающего деревянным мечом на полянке, золотой от распустившихся в одночасье майских одуванчиков. Он гладил пальцами маленький широкий меч, но человек, носивший его на скромной, перевитой крепким шнуром перевязи, все время ускользал от его мысленного взора, и зыбкий облик отца дрожал и таял, словно в воздухе над костром. Он уже не мог вспомнить своих родителей, и от внезапно вспыхнувшей в сердце надежды было невыносимо горько, потому что она несла в себе боль, боль несбыточности и какого-то детского разочарования, горького и неисправимого, с соленым привкусом безутешных и оттого недолгих слез.

Травник большей частью отмалчивался, коротко отвечая на вопросы Яна; было заметно, что друид сам весьма озадачен произошедшим. С утра он переговорил с остальными членами своего отряда, и Лисовин отправился вперед. Ян еще сам не решил, как ему поступить дальше, и пока шел с друидами. Известие о том, что его родители, возможно, живы, потрясло его больше всех фантастических событий, случившихся с ним в последние дни.

- Посмотри, Ян, вон Лисовин знаки подает! - кивнул в сторону деревни Травник.

В самом деле, в крайнем доме раздвинулись ставни, и из окна высунулась рука, качающаяся из стороны в сторону. Почему-то друид не вышел сам, и Травник быстро побежал к дому, низко пригибаясь к земле. Остальные дождались, когда он достиг дома и влез в открытое окно, и тогда друиды по одному перебежали поле и оказались в большом и старом доме, по-видимому, бесхозном и заброшенном. У окна, выходящего на деревенскую улицу, уселись на лавке Травник и Лисовин. Они тут же принялись тихо беседовать. Двери сторожил Март: он искусно привязал входную ручку к большому гвоздю, вбитому сбоку в стену, тонким сыромятным ремешком, неожиданно появившимся в его руке. Теперь проникнуть в дом снаружи было невозможно.

Окончив разговаривать, Травник жестом пригласил всех к массивному дощатому столу, приколоченному к полу в центре захламленной комнаты, в которой они сидели. Лисовин коротко поведал о том, что он видел в деревне.

- В деревне что-то произошло, день или два назад. Они там все пляшут, сплошные игрища от мала до велика. Я ходил по деревне целый час, никого в домах нет, все на площади перед избой старосты. Лица у всех напряженные, все в поту, кое-кто уже лежит в изнеможении на земле, но все равно у всех ноги сгибаются и разгибаются, как в судорогах.

- Тебе удалось с кем-нибудь поговорить? - спросил посерьезневший Снегирь.

- Нет, - покачал головой бородач. - Это или сумасшествие, или чары. Кто-то искусный наложил, уже вторые сутки идут. Они просто ничего не слышат вокруг, пляшут как заведенные, хороводы водят да ручейки разные.

- Живы-то все? - сурово спросил Травник, и Ян вздрогнул.

- Живы пока... - угрюмо пробормотал Лисовин.

Тут Яна осенило.

- А музыка откуда?

Потухший было взгляд Травника ожил, вспыхнул живейшим интересом.

- И верно, Лисовин, кто у них играет-то?

Бородач отхлебнул из фляги ключевой воды, тыльной стороной ладони вытер губы, протянул руку и неожиданно звонко щелкнул Коростеля по лбу.

- А вот такие, как ты, дудари там и дудят в рожки да сопилки разные. - И, вздохнув, добавил: - Кто обессилел, валятся с ног, отлежатся - и обратно, менять напарников. На иных скрипках уж и струны полопались, визжат ровно коты. А вокруг все пляшут, разрядились фу-ты ну-ты, даже мужики. Повынесли из домов забавы разные, игрушек горы понасыпали. Во дворах столы с закусками, питье всякое, кувшины с бутылками.

- Что ж таки мы сидим тут, - всплеснул руками Снегирь в таком неподдельном расстройстве, что даже Травник усмехнулся, с любовью глядя на разволновавшегося румяного толстячка, на тридцать шагов загоняющего нож в нож.

- Обязательно пойдем, дружище, только сначала повидаемся кое с кем.

Ян и Збышек с одинаковым выражением лиц удивленно воззрились на друида. Травник спокойно сидел за столом, поигрывая шнурком капюшона, и рассматривал свои руки, словно в них он видел нечто, недоступное другим его спутникам. Затем он поднял глаза и сухо щелкнул пальцами.

- Кто-то в доме. Он здесь был еще до того, как мы сюда зашли. Во-он там! И друид указал взглядом поверх головы рыжего бородача на лестницу, ведущую к чердаку, полузасыпанному прошлогодним сеном и трухой.

Молчун подошел к ветхим жердинам, редко сбитым поперечными досками, изъеденными жучком, и поставил ногу на ступеньку. В это время за его спиной друид Книгочей вынул из кармана клочок бумаги, быстро скатал его в комочек и резко зашвырнул маленький шарик наверх, на сеновал. Дальнейшие события произошли с головокружительной быстротой.

Наверху раздался негромкий хлопок, и чердак тут же заволокло едким белым дымом. Тут же сверху донеслось фырканье и отчаянное чихание, что-то кубарем слетело по лестнице вниз, сшибло с ног завопившего от неожиданности и страха Молчуна и врезалось в стол. В мгновение ока Ян вскочил на скамейку и вцепился в плечо невозмутимому Травнику. Существо - а иначе неизвестного визитера назвать было нельзя - встало на короткие толстые ноги, обвело всех присутствующих яростным, сердитым взглядом красных глаз и тут же вновь разразилось душераздирающим чиханием и фырканьем. Пока оно таким образом прочищало свою носоглотку, Ян успел разглядеть его во всех подробностях. Необычайный вид существа поразил даже видавших виды друидов, а Коростель даже разинул рот от удивления и неожиданности.

Перед ними стояла большая, до пояса Коростелю, кукла, круглая, как сглаженный бочонок черного цвета с белым животом. Она, несомненно, изображала птицу, потому что обладала парой коротеньких не то крыльев, не то ластов, а между глаз у нее красовался внушительных размеров горбатый клюв, снабженный парой отверстий; из них при каждом чихе вырывались маленькие облачка белесого воздуха, которым этот странный попугай, очевидно, основательно надышался. Наконец существо отфыркалось и обалдело уставилось на друидов. Несмотря на неожиданность и экстравагантность своего появления, оно имело настолько комический вид, что Збышек не удержался - протянул руку ухватить куклу за большущий нос. Та мгновенно развернулась и сделала стремительный выпад, щелкнув клювом в каких-нибудь двух сантиметрах от пальцев юноши. Март отдернул руку, и Лисовин оглушительно расхохотался, а за ним и остальные друиды, включая Травника.

Существо с видом крайнего неудовольствия мрачно глянуло на рыжего бородача, а затем, внезапно изменив курс, высоко подпрыгнуло и с размаху врезалось Яну в живот. Очевидно, кукла сочла его наиболее слабым звеном в обороне противника, ибо Ян, подавившись немым криком, так и бухнулся на спину, высоко задрав ноги. Существо же, отскочив назад, вновь заняло оборонительную позицию, при этом оно устрашающе грозно щелкало массивным клювом и принимало, на его взгляд, не менее грозные устрашающие позы. Травнику стоило немалых трудов привести в порядок свое хохочущее воинство и успокоить возмущенного Яна, павшего жертвой коварства безмозглой образины, хладнокровно отнесшейся к его оскорбительным выкрикам. Затем друид протянул к существу открытые пустые ладони, давая понять, что у него мирные намерения.

- Ты вообще-то кто такой? - поинтересовался Травник, и Ян явственно услышал в его голосе оттенок иронии.

- А ты сам кто такой? - сварливо ответствовало существо, настороженно поблескивая маленькими глазками. Голос у него был надтреснутый, с хрипотцой, а крылья оно умудрилось заложить за спину и до комизма напоминало маленького и упитанного судейского чиновника, которого только что уличили в том, что он принял неправедное подношение.

- Интерес справедлив, - признал Травник. - Мы друиды, идем по своим надобностям. Сам я - Травник, а это - Лисовин, Снегирь, Книгочей, Молчун и Збышек Март. С нами проводник из местных, именем Януарий Дудка, Коростелем кличут. Нас тоже всяко называют, но тебе, думаю, и этого пока достаточно.

- Вполне достаточно, господа друиды, - сказала кукла. Она шмыгнула клювом-носом и скорчила уморительную гримасу, безуспешно пытаясь придать себе выражение важности и многозначительности. - Я сам Гвиннеус Пинкус, а Создатель для удобства называл меня Гвинпин. Я не возражал, да и кому может прийти в голову спорить с Создателем.

И он обвел друидов подозрительным взором, словно пытаясь обнаружить среди них безумцев, способных пойти на такой отчаянный риск.

- О каком Создателе ты упомянул, Гвинпин? - спросил Март, и Травник обменялся с Книгочеем быстрыми взглядами. - Разве говорящие куклы созданы не людьми или магами?

Кукла презрительно фыркнула и что-то невнятно пробормотала себе под нос.

- Тело - это всего лишь бренная оболочка. - Гвинпин похлопал ластом по своей довольно дородной оболочке. - Главное во мне - душа.

При этих словах куклы Снегирь уморительно крутнул носом, и друиды дружно расхохотались, не удержался от улыбки даже Травник.

- Можете смеяться сколько угодно, - с чувством морального превосходства заявила кукла. - У нас тоже есть свой Создатель, это касается также и игрушек, и других забав. Между прочим, наш Создатель кое в чем вполне мог бы дать вашему сто очков вперед. Мастер только изготовляет тело куклы, это просто футляр. А вот душа делается на небесах, и у вас, людей, по-моему, так же.

- А что значит твое имя, любезный Гвиннеус? - спросил улыбающийся Март.

- Честно говоря, я и сам не знаю. Когда Создатель делал души, я сидел у него за спиной и советовал, как назвать ту или иную куклу. Справедливости ради надо упомянуть, что иногда он прислушивался к моим рекомендациям. - Гвинпин горделиво оглядел друидов и неожиданно горестно шмыгнул носом. - Когда же дошла очередь до меня, я оказался последним. Создатель уже собрался уходить, и тут я дернул его за ногу. Он обернулся и с крайне раздраженным видом ухватил меня двумя пальцами поперек тела. <А ты, Гвинпин, - промолвил он, - если б ты только знал, как ты меня утомил>. И он дал мне пребольного щелчка, так что я стремительно полетел вверх тормашками, но вниз, на землю. Мне показалось, что Создатель даже перегнулся через край своего облака и проводил меня долгим взглядом. А я летел, кувыркаясь, и молил судьбу, чтоб она подложила хотя бы маленький стожок сена или, на худой конец, соломы. Тут я увидел перед собой что-то черное и закричал от ужаса, но в тот же миг влетел прямо в круглый деревянный бочонок и на мгновение лишился всех чувств. Придя в себя, я обнаружил, что уже нахожусь в своем новом теле, о чем так долго мечтал. Но даже сильнее этого внезапного обретения телесности я был поражен до глубины души неким обстоятельством, разумного объяснения которому я до сих пор не могу придумать. Оказывается, не то от раздражения, не то от забывчивости, чем он прежде никогда не страдал раньше, Создатель не произвел того, чему он неизменно подвергал всех кукол и игрушек, прежде чем отправить их в свои тела. Он забыл лишить меня Чувств и Умения выражать свои мысли! И я решил, что никогда не скажу Кукольнику об этом, потому что он сразу сломал бы меня или как-нибудь переделал.

- Это мастер, который вырезал твое тело? - спросил Книгочей. Все это время он строго смотрел на куклу, словно на расшалившегося ребенка, застигнутого за очередной проказой.

- Это мой хозяин и еще хозяин над другими куклами.

- Какими другими? - быстро спросил доселе хранивший молчание Травник.

Гвинпин в недоумении воззрился на друида и громко шмыгнул клювом-носом.

- Теми самыми, которые всегда разыгрывали представление. Он их носит в заплечном мешке, а на ночь выкладывает просушиться. Они все разные: перчаточные, резиновые, тростевые, а есть и на ниточках, но я их боюсь, честно говоря.

- Как зовут твоего хозяина? - прищурился Книгочей.

- Его зовут Кукольник, - ответил Гвинпин, недоверчиво разглядывая друидов.

- Я спросил о его настоящем имени, - пояснил Книгочей. - Род занятий и его ремесло нам понятны.

Наверно, кукла пожала бы плечами, если б могла. Чувствовалось, что хозяин был для нее непререкаемым авторитетом, и она вряд ли задумывалась о том, кто он и откуда взялся.

- Кукольник и есть его настоящее имя. Так его всегда зовут приятели, так его называет Птицелов, а тот знает, что говорит.