При этих словах Лисовин мысленно закатил вверх глаза и усмехнулся, даром что усмешка получилась кривой. Мастер, однако, видимо, что-то уловил, потому что он наклонился вперед и долго разглядывал друида, который тут же добросовестно засопел.
- Сейчас он спит, чары его замутили, - горячо молвил Гвинпин, - а завтра, может быть, его ждут пытки и мучения, и это ты обрекаешь его на них, Мастер, ты со своими рассуждениями о равновесии и предопределенности. Может быть, за это люди когда-нибудь проклянут кукол.
- В любом случае без нас они не обойдутся, - твердо сказал Мастер, однако проницательный Лисовин почувствовал, что уверенность старшины кукол уже поколеблена.
- Конечно, - скорчил язвительную гримасу Гвин. - Уже сейчас в людском мире считается, что куклы необходимы только для детей, для их фантазий и развлечений. Люди стали делать кукол по своему образу и подобию, и они же сами и пугают друг друга своими искривленными обликами. Даже ты, Мастер, дай Создатель тебе долгой и счастливой будущности, даже ты, которого куклы здесь избрали своим старшиной, сделан как Кукольник.
- Я не его подобие, я просто в его облике, - тихо промолвил Мастер, и Лисовин навострил уши. - Кроме того, Кукольник - не человек в привычном для тебя понятии этого слова.
- А кто же он тогда? - недоверчиво пробормотал Гвинпин.
- Он наш Хозяин, кто бы он ни был, - отрезал деревянный аристократ. Разве тебе не все равно, ведь это другой, чужой нам народ? Кукол не интересует судьба других народов. У них свой путь.
В иные времена Лисовин давно бы расхохотался, во всяком случае, поставил бы заносчивого кукольного королька, каким ему виделся собеседник Гвина, на подобающее ему место. Но вместе с тем бородач не мог себе представить Мастера, висящего на гвозде в грязной каморке старого комедианта. Он, безусловно, был сильной личностью, и место его было среди сильных людей или других существ. Сейчас от него, видимо, как-то зависела свобода Лисовина, и Гвинпин, похоже, твердо решил ее добиться. Где в это время находились зорзы, Лисовин не знал, да и не очень печалился о них.
- В свою очередь я хочу спросить тебя, почтенный Гвиннеус. Почему тебя отпустил Хозяин и зачем тебе свобода этого пленника? Стоит ли она нашего благополучия, ведь Закон кукольного народа говорит о том, что нет зла превыше вреда Хозяину. Что ты на это скажешь?
Мастер все так же молча смотрел прямо перед собой немигающими стеклянными глазами, и его ноги слегка покачивались над лежащим друидом.
- Твой Хозяин - слуга Птицелова, он для них царь и бог, поэтому и отпустил меня, - страшным шепотом заговорил Гвинпин. - Кукольник даже не знал об этом, и он, наверное, даже не заметил моего отсутствия. Птицелов дал мне поручение к этим людям, потому что они - друиды, жрецы лесов. После этого я мог идти на все четыре стороны, никому я уже не был нужен.
- Ты ведь мог и вернуться обратно, - одними губами прошептал Мастер. Он словно беседовал сам с собой, почти не глядя на Гвинпина. Лисовин окончательно открыл глаза и теперь мучительно соображал, для чего зорзы дали свободу Гвинпину, свободно разгуливающему в их лагере.
- Насколько я знаю мир людей, - с присущей ему самоуверенностью заявил Гвинпин, - даже их собаки не возвращаются, когда хозяин их не ценит. Пусть бьет, пусть колотит, держит в голоде и холоде, но пусть берет на охоту, пусть хвалится ею при гостях. Птицелов тут же забыл обо мне, как только убедился, что я выполнил его поручение, а Кукольник имеет свое мнение только когда Птицелова нет рядом. Оказывается, среди людей ходят разные слухи о них, а называют их зорзами. Я был в деревне, где они учинили странные и страшные вещи, совсем не подумав, что обрекают сотню жителей на смерть от истощения. Все это я понял только потом, когда этих селян спасли друиды, в том числе и этот рыжий бородач. Зорзы - враги людей, но они вредят не сознательно, а походя, как человек раздавливает зазевавшегося муравья, может быть, даже не желая ему зла, просто не заметив, что ли...
- У них могут быть свои счеты, а куклы не вмешиваются в дела людей, бесстрастно ответствовал Мастер.
- Это так заведено было раньше, - упрямо заявил Гвинпин. - Я знаю Закон кукольного народа, тот, который ты упоминал. Но есть еще обычай, который не нарушила ни одна кукла с минуты своего Сотворения. В решении спорного вопроса между куклой и человеком или каким-нибудь другим существом кукла-судья всегда встанет на сторону сородича. Нет высшей справедливости, чем голос и закон крови.
Лисовину показалось забавным, что о крови говорит деревянное существо, покрашенное дешевой краской. Вообще в эти минуты в голове друида роились самые разные навязчивые мысли, и он никак не мог их отбросить, чтобы сконцентрироваться на главном - спасении и последующей за ним мести.
- Я избран старшиной и всегда руководствовался справедливостью, кто бы ни испрашивал ее у меня, - сказал Мастер громче обычного, и в его голосе проскользнули нотки возмущения.
- Зорзы никогда не обратятся к тебе за советом, ты для них - низшее существо, - отрезал Гвинпин и возбужденно прищелкнул клювом. - Люди для них тоже не много значат, так только, как ступеньки на лестнице.
Лисовин улыбнулся в бороду. Гвинпин начинал ему нравиться. Друид не обладал какой-то особенной проницательностью, но очень уважал и ценил это свойство в других. Гвинпин меж тем уверенно сел на своего любимого конька.
- Мы, куклы, - маленький народ, - торжественно провозгласил Гвин. - Раньше я думал, что нас ожидает великое будущее, что когда-нибудь мы выйдем из тени на главную сцену и о нас все заговорят. Пожив несколько дней на свободе, я понял, что кое-кому так и суждено просидеть весь спектакль в зрительном зале на самом последнем ряду. Сцена уже занята, причем там играют свои роли настоящие актеры, не то что мы - куклы. - Он театрально вздохнул и развел крыльями. - Поэтому каждому из нас нужно рано или поздно делать свой выбор. Если ты принадлежишь зорзам и душой и телом, значит ли это, что ты, Мастер, полностью разделяешь их планы? Эти земли принадлежат людям, и всегда здесь жили люди. Может быть, пора начинать жить своим умом, старшина? Что тебе до зорзов, они ведь даже не сделали ни одной куклы! Они только владеют нами...
- Ты всерьез думаешь, что я, Мастер кукол, могу предать своих хозяев? Кукла по-прежнему смотрела прямо перед собой, словно была загипнотизирована собственными размышлениями. - Они даже тебя не пленили, ведь ты волен в своих поступках!
- Я им еще пока не враг, - тихо молвил Гвинпин, - во всяком случае, им не был, пока они не причинили вреда моим друзьям.
- За три дня ты приобрел друзей, да еще среди людей?
Впервые Мастер позволил себе такую слабость, как сарказм.
- Представь себе, да, нашел. - Гвинпин смущенно поерзал на заду. - Только они еще об этом не знают. Зорзы обманом захватили моего товарища в плен. Я не могу его освободить сам, поэтому пришел к тебе.
<Интересно, почему это?> - полюбопытствовал Лисовин - разумеется, про себя.
- Это делает честь твоему благородству, почтенный Гвиннеус, - сказал старшина кукол. - А ведь возможно, что зорзы, как ты их теперь называешь, специально оставили тебя на свободе, чтобы ты подставил под удар наш народ. Чем же я могу тебе помочь?
- Мне нужно, чтобы ты, Мастер, сам освободил этого человека по имени Лисовин. Я обращаюсь к тебе со Словом куклы!
Наступила тишина. Обе куклы молчали. Лисовин, естественно, тоже, но он размышлял и усиленно шевелил пальцами. Возможно, в эти минуты бородач дал себе зарок при случае разузнать побольше об этом народе, который он прежде никогда и народом-то не считал. Наконец Мастер встал и оказался чуть ниже Гвинпина, только его голова в колпаке была непропорционально большой.
- Ты все обдумал? - спросил старшина кукол.
Гвинпин молча кивнул, а для этого ему пришлось наклониться всем телом, и он едва не грохнулся вниз, еле удержавшись крылышками за край стола.
- Думаешь, это и есть тот исключительный случай, когда можно сказать Слово?
- У маленького народа своя правда, и зачастую она поважнее правды Больших, - сказал Гвинпин и вздохнул.
- Эта правда может оказаться такой же маленькой, как и сам народ, взыскующий ее, - заметил мастер. - Но если только ты все обдумал, я выполню твое требование. Смотри же только, не пожалей потом, что употребил свое Слово в пользу человека, а не сородича.
Кукла почтительно склонилась перед Мастером, балансируя своими ластами.
- Нужен острый нож, с такими путами голыми руками нам не справиться. Он лежит в соседней избе на столе, если мне память не изменяет. Сможешь взять?
- Смогу, - хрипло ответил Гвинпин. Он осторожно слез со стола и, перешагнув через лежащего без движения Лисовина, боком протиснулся в полузакрытую дверь и плотно притворил ее за собой. Лисовин лежал смирно, сознавая, что в наступившей тишине опытное ухо может даже по дыханию определить, что человек не спит.
С минуту Мастер молчал, словно пребывал в глубокой задумчивости. Затем взял лежащую на столе выщербленную деревянную ложку и тихо, но требовательно постучал по краю столешницы.
- Вставай, друид, можешь больше не притворяться. Я давно тебя слышу.
Смущенный и удивленный, Лисовин поднялся и, разминая затекшие ноги, несколько раз жестко провел по ним ладонями вниз и вверх.
- Приветствую тебя, Мастер, - пробормотал он, озадаченно оглядывая комнату. Дверь была закрыта, щель в окне не просвечивала - уже наступила ночь. Лисовин стряхнул с себя обрывки веревок и вопросительно взглянул на куклу.
- Веревки состоят из волокон, волокно на разрыве всегда трещит, даже когда перетирается. Не услышит только глухой, - сухо пояснила кукла.
- Зачем ты тогда отправил этого соню за ножом? - с интересом разглядывая куклу, поинтересовался бородач.
- Я хотел сказать тебе два слова наедине, друид, - ответил Мастер. - Во мне воплощена в какой-то степени внешность моего хозяина, Кукольника. Между обликом и сущностью всегда есть связь, связь внутренняя и не всегда объяснимая. Так обстоит дело у нас, кукол. Насколько мне известно, то же самое существует между вами и вашими потомками, детьми. Я же, учитывая небольшие внешние различия с Хозяином, - он ощупал голову, словно проверяя, на месте ли она, - не ощущаю с ним внутренней связи. То есть совсем.
Он помолчал.
- Я не могу понять мотивы его поступков, не могу предугадать его действия, даже не знаю, зачем ему мы, народ кукол. У нас так не бывает, ведь мы все внутренне едины и всегда находим общий язык друг с другом.
- Может быть, твой Хозяин наглухо закрыл свою душу, как ты говоришь, внутреннюю сущность? - предположил Лисовин.
- Внутреннюю сущность или душу, как вы, люди, ее называете, невозможно закрыть наглухо, рано или поздно она будет находить выходы, как-то проявляться, - скрипуче ответил старшина кукол. - И прежде всего это почувствует кукла внешний двойник, которая для этого и создана. Раньше я ломал голову, не в силах понять, что это за люди и люди ли это вообще. Теперь я знаю точно - нет, не люди. Кто - не знаю. Кто угодно, но они не такие, как вы. Мне, Мастеру кукол, это не нравится. Столько лет я кочую с ними, но никак не могу их понять. Дело даже не в том, что ты освободился сам и не стал ждать Гвиннеуса. Мне понятно ваше противостояние, я немало наслышан о жрецах леса. Но вот в нем не все доступно моему пониманию, хотя многое и видится порой со стороны.
- Кого ты имеешь в виду, Мастер? - поднял брови Лисовин.