Скилур затаился на сопке, не зная, что делать дальше. Скоро рассветёт, а при свете дня ему отсюда не выбраться. Он уже хотел спускаться, как вдруг увидел, что к подножию сопки подходят четыре персидских воина. Они громко переговаривались, смеялись и к ужасу Скилура достали седельные сумки. Двое воинов разожгли костёр. Ещё двое куда-то ненадолго отлучились, но вскоре вернулись. Скилур лежал, затаив дыхание, наблюдая за тем, как персы готовят еду. Вскоре до него донёсся запах похлёбки. Скилур судорожно сглотнул и отвернулся.
Чтобы не думать о запахах, доносившихся снизу, он стал гадать о том, как получше выполнить поручение царицы. За этими думами Скилур и не заметил, как понемногу стало светать. Очертания предметов проступали более отчётливо. Скилур стал опасаться, что его могут заметить. На верху сопки трава была почти в половину человеческого роста, и только благодаря этому Скилур оставался ещё незамеченным. Он поглубже вжался в землю и продолжал наблюдать. Страха не было, а одно любопытство.
Над рекой, вспененной тысячью вёсел, висел туман. Постепенно рассвело совсем. Только при свете дня Скилур, наконец понял, насколько огромна персидская армия. Половина войска уже смогла переправиться на этот берег, а половина ещё стояла на противоположном, ожидая своей очереди. С рассветом переправа возобновилась вновь. Оба берега связывали понтонные мосты. Большие корабли, с башнями стояли на середине реки. Скилур заметил на верхних площадках лучников. Лучники стояли также по всему берегу, на ровном расстоянии друг от друга, настороженно поводя луками в разные стороны.
К берегу причалили очередные плоты. На землю съехали колесницы, погоняемые возницами, одетыми в доспехи. Кони тоже были закованы в латы, напоминая собой каких-то мифических животных. Их было много, каждый плот нёс на себе по две колесницы. Скилур заметил острые серпы, приделанные к колёсам.
Внимание Скилура привлекли плоты, причалившие выше по течению, неподалёку от того места, где съезжали на берег колесницы. Присмотревшись, Скилур заметил, как на берег сводят каких-то диковинных зверей. Они упирались и мотали головами, и при этом рёвели на всю округу. Внезапно Скилур вспомнил, где раньше мог видеть этих зверей. Два года назад он, вместе с обозом, ездил в Ольвию, город на берегу моря. Вот там он и видел этих диковинных, двугорбых животных. Он не знал, как они называются, но поразился тому, что о них рассказывают погонщики. Зачем они понадобились в войске царя Кира – было непонятно.
Целый день пролежал Скилур, наблюдая за персидским войском. И целый день мимо него текли вражеские воины. Казалось, что им не будет конца. Но во всём этом хаосе и беспорядке угадывался порядок и подчинение единой воле. Вдобавок ко всему, не по-весеннему жаркое солнце, стало ощутимо пригревать. Скилур лежал, обливаясь потом.
Незаметно опустился вечер. Всё тело, от долгого лежания, затекло, но Скилур продолжал неподвижно лежать. В животе от голода бурлило так, что его, казалось, могут услышать вражеские воины. Персы у подножия сопки, где притаился Скилур, ушли. Скилур молил Табити, чтобы больше никто не облюбовал это место для очередного ночлега. Вторых суток на этой сопке он больше не выдержит.
Ближе к вечеру Скилуру пришла в голову мысль. То, что он расскажет царице это хорошо. Она даже может быть, как и обещала, наградит его. Было бы лучше, если бы он доставил с собой вражеского воина. Это сложно, очень сложно. Но выполнимо и скиф стал обдумывать, как эту затею превратить в жизнь. К тому времени, когда ночь полностью накрыла своим покрывалом всю округу, план в голове у Скилура более-менее сложился.
Он дождался, когда окончательно стемнеет и осторожно, по пологому склону сполз на землю. Полежал, прислушиваясь. Вокруг кипела обычная, войсковая жизнь. По тому же маршруту, по которому приполз, Скилур пополз обратно. Достигнув балки, где он оставил коней, скиф там никого не нашёл. Скорее всего, коней обнаружил кто-то из персидских воинов и изрядно порадовался находке. Скиф залез под валежник и затих, размышляя, что делать дальше. Теперь, кроме вражеского воина, надо добыть ещё и коня, а это усложняло задачу.
Скиф выглянул из оврага, но тут же спрятался обратно. Мимо прошли два перса, ведя в поводу коней. Удача как будто улыбалась ему, и боги посылали свой знак. Мысленно поблагодарив Арея, Скилур заскользил вслед за воинами. Он достал из ножен кинжал и взял себе в зубы. Персы прошли мимо горящих костров и, негромко переговариваясь, углубились в степь.
Скилур не задавал себе вопроса, почему они туда пошли. Идут, значит надо, и он неслышно крался следом. Навстречу им попалось ещё два перса, шедшие со стороны степи. Остановились, о чём-то коротко поговорили и разошлись. Скилур подождал, пока вторая пара исчезнет, и поспешил за первой, боясь потерять её из вида.
Он уже хотел двинуться дальше, как вдруг почувствовал сбоку шевеление. В следующее мгновение какой-то лохматый зверь молча вылетел из-за кустов и кинулся на Скилура. Скифа спасла только молниеносная реакция. Он чуть отклонился в сторону, но всё равно клыки собаки сомкнулись на руке скифа. Скилур схватил кинжал и также молча полоснул по тому месту, где должна была находиться глотка зверя. Он попал, клыки разжались, и собака свалилась на землю. Скилур навалился на неё сверху, зажимая пасть, чтобы собака не завизжала. Всё произошло настолько быстро, что идущие впереди персы успели сделать только два шага. Вскоре зверь затих, и скиф смог рассмотреть его. Это оказалась собака огромных размеров, из той породы, которую специально выводили для охоты на беглых рабов. Именно такой же зверь чуть не разорвал Тавра, в ту ночь, когда он бежал из лагеря персов.
Скилур ощупал рану. Кость была не задета. Он наскоро, превозмогая боль, перевязал руку тряпицей и тут же забыл о ней. Он боялся, что из-за этой мимолётной стычки потеряет персов. Скилур осторожно пополз дальше, пытаясь хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте.
Страхи его оказались напрасными. Вражеские воины расположились рядом, в неглубокой балке, где до этого находились их товарищи. Это был передовой персидский дозор, выставленный так далеко в степь на случай нападения скифов. Два грека, с ионийского побережья, уже третий год воевали в войске царя персов, Кира. Они были наслышаны про варваров, против которых затеял свой поход персидский владыка. Знали, как они поступают со своими пленными и поэтому, устраиваясь на ночлег, тревожно поглядывали в ночную степь. Персидские военачальники специально рассказывали им разные страхи про скифские племена, живущие в великой степи. Что там было правдой, а что вымыслом – понять было трудно. Делалось это для того, чтобы нагнать страху на воинов. Чтобы они не спали на посту и не проворонили врага.
Персидские воины разделили ночь на две половины и начали нести дежурство.
Скилур подобрался совсем близко и затаился, выжидая. Горел костёр, освещая воинов по обоим сторонам. Один спал, завернувшись в баранью шкуру. Второй, сжимая меч, отчаянно боролся со сном и с завистью поглядывал на своего товарища. Он с наслаждением думал о той минуте, когда вот также сможет завалиться спать, и забудет обо всём. Перс на секунду смежил веки, а когда открыл их, то увидел как из темноты, прямо на него, летит тёмный предмет. Запоздалая опасность коснулась сознания дозорного. Он начал разворачиваться, но в этот момент, получив мечом удар плашмя по голове, погрузился во мрак. Тень метнулась ко второму дозорному. В свете костра блеснул кинжал, раздался короткий вскрик, и опять наступила тишина.
Скилур прислушался. Опасности его настороженный слух не уловил. Потрескивал почти догоревший костёр, выкидывая в ночное небо, снопы искр. Всё произошло настолько быстро, что ни кто ничего не успел сообразить. Только персидские кони, стоявшие рядом с балкой, почувствовав своим звериным чутьём опасность, всхрапнули и попытались встать на дыбы. Но крепкие путы, которыми они были стреножены, удержали их на месте.
Оглушённый перс всё ещё находился без сознания. Скилур достал из мешка, припасённую на всякий случай, верёвку, сотканную из конского волоса и надёжно связал пленного. Когда он его переворачивал, тот не издавал не звука. Скилур забеспокоился, что может, переусердствовал и отправил перса в загробный мир. Он ощутимо ткнул перса мечом в бок. Тот застонал. Губы Скилура раздвинулись в улыбке. Значит, не зря он провёл на солнцепёке целый день, на виду у всего персидского войска. В награду за его страдания, боги послали ему удачу. Теперь ему есть чем порадовать свою повелительницу.
Скилур выбрался из балки, подошёл к косившимся на него коням. При его приближении они шарахнулись в стороны, напуганные незнакомыми запахами, которые шли от скифа. Скилур подошёл, провёл ладонью по крупу, вначале одной, затем другой. Под его властной рукой они успокоились, только шкура продолжала нервно подрагивать.
Он взвалил, обездвиженного перса на лошадь, на другую вскочил сам. Повернув коней, он исчез в темноте, направляясь в родные кочевья. Он сразу пустил коней в галоп, стараясь пока темно, отъехать как можно дальше от персидского войска.
Через некоторое время, на то место, где находился дозор, пришла очередная смена. Увидев, что один лежит мёртвый, а второй пропал, дозорные подняли шум. Прибежал начальник ночной стражи. Узнав, в чём дело, он наградил двух воинов, обнаруживших пропажу, зуботычинами. Как будто они были в чём-то виноваты? Начальник стражи был молодым, настырным. Он недавно выдвинулся из простых сотников и ночное происшествие могло стоить ему головы. Поэтому он быстро организовал погоню и сам её возглавил.
Скилур скакал, не останавливаясь, всю ночь. В тот момент, когда он думал, что опасность уже миновала – за спиной послышались гортанные выкрики персидских воинов. Скилур оглянулся и увидел цепочку воинов, преследовавших его. Их было чуть больше десятка, и с каждым мгновением они становились всё ближе. Он знал, что вскоре они сблизятся на полёт стрелы, и тогда ему не уйти. Скиф сжал покрепче зубы и хлестнул нагайкой коня, и тот, из последних сил, рванулся вперёд. Скилур оглядывал степь, ища выхода. Она была ровной и голой, и ни одного укрытия не попадалось на пути. А погоня становилась всё ближе.
Начальник стражи скакал первым, надолго опередив своих подчинённых. Он видел, что кочевник уже почти в их руках и ему не уйти. Ещё немного и они его настигнут. Тогда он по капле будет сдирать с него кожу, наслаждаясь страданиями проклятого варвара. Он заметил, что кочевник начал метаться из стороны в сторону, ища укрытия. Расстояние между ними ещё сократилось. Теперь его вполне можно было достать стрелой. Перс оглянулся на воинов. Некоторые уже достали луки и прилаживали стрелы. Он поднял руку с раздвинутыми пальцами. Этот жест был хорошо знаком его подчинённым. Он запрещал убивать степняка, а приказывал его брать живым.
Местность постепенно стала меняться. Потянулись места, знакомые Скилуру с детства. Здесь он первый раз в своей жизни был на охоте. Ещё тогда, когда был жив его отец, погибший пять лет назад. Он знал, что вскоре, по правую руку, потянется русло высохшей реки. Вода уже давно ушла из этих мест, и дно бывшего русла поросло мелким кустарником. Если успеть до него дотянуть, то возможно, удастся уйти живым. Скилур, в галопе немного сдвинулся. Он старался держаться так, чтобы между им и преследователями находился конь с пленником. Он недоумевал, почему персы не стреляют. Сейчас его вполне можно было достать стрелой из лука. Скилур догадался - его хотят взять живым.
Наконец показалась высохшее русло. Он резко, так что конь встал на дыбы, свернул туда. Мелкая поросль на время скрыла его от глаз преследователей. Скилур соскочил с коня, выхватил из седельных сумок горит с луком и стрелами, перекинул себе через плечо. Ударил ладонью заводную лошадь с пленником, и она умчалась дальше, вниз по руслу. Скилуру едва хватило времени, чтобы приготовиться, как послышался приближающийся цокот копыт.
Едва показались первые всадники, он стал посылать стрелу за стрелой, стараясь поразить как можно больше врагов. Среди персов началась паника. Один за другим они стали падать с коней. Русло было узким и в этом и состояло главное преимущество Скилура. Персы не могли растянуться цепью, чтобы охватить его со всех сторон. Скиф посылал стелу за стрелой и уже пять персов корчились у копыт своих коней.
Начальник стражи вовремя заметил опасность. Он успел поднырнуть под брюхо своего коня, прежде чем выпущенная первой стрела, нашла свою цель. Он отступил назад, спрятавшись за спины своих воинов. Он понял, что так скифа не взять. В узком пространстве численное превосходство не играет ни какой роли. Если они и дальше будут штурмовать его в лоб, то в скором времени все будут корчиться на земле. Он выбрался из балки, сделал большой крюк и зашёл Скилуру за спину.
Скиф знал, что рано или поздно его попытаются обойти. Поэтому, стреляя, он, шаг за шагом, отступал назад. К тому времени, когда его колчан почти опустел, большинство из персов валялись на земле мёртвыми. Двое оставшихся в живых, решили больше не искушать судьбу. Они выскочили из балки и понеслись обратно, отчаянно нахлёстывая коней. Стараясь уйти подальше от этого страшного степняка, который расстрелял весь их десяток.
Перс спешился и, выхватив меч, с высокой насыпи прыгнул на Скилура. В последний момент скиф сумел увернуться. Он перекувырнулся через голову, отбросил в сторону ненужный теперь лук, и выхватил меч. Перс был на голову выше Скилура, и всё его тело прикрывала металлическая броня. На тело степняка была накинута только кожаная безрукавка, и он мог надеяться разве что на быстроту своих рук, на реакцию, да на волю богов, которые до сих пор были благосклонны к нему.
Бой закончился, так и не начавшись. Перс понадеялся на свою броню, да на длинные руки и проиграл. Он первым кинулся в атаку, но скиф ушёл с линии удара. Он поднырнул под руку и снизу вверх вонзил меч в пах персу. Именно туда, где заканчивалась броня, и было самое уязвимое место. Перс захрипел и умер, так до конца ничего и не поняв.
Скилур сел, вытер пот со лба. Всмотрелся в лицо поверженного врага. По возрасту тот был едва ли старше его самого. Он обрезал тесёмки и снял с него блеснувший на солнце панцирь, перевязь с мечом. Скилур догадался, что перс происходил из богатого и знатного рода. Рукоятка меча и ножны были украшены драгоценными камнями. Скилур полюбовался игрой света на гранях. Потом достал кинжал и хотел взять у перса ещё один, свой законный трофей. Чтобы было чем похвалиться в городище перед друзьями-побратимами, но понял, что не успеет. Надо было как можно скорее уносить ноги, а то за этим отрядом мог появиться другой. Он с сожалением поцокал языком и убрал кинжал. Взвалив на себя все трофеи, он пошёл искать коней. Под конец, чтобы не прогневить богов, Скилур поднял руки к небу и проговорил:
-Благодарю тебя, великая Табити. Ты дала мне силу и ловкость и умение. С твоей помощью я одолел врагов и остался жив. В твою честь я зарежу самого жирного барана и самого быстроногого коня принесу тебе в жертву. Ты останешься довольна.
Коней он нашёл быстро. Они стояли за очередным изгибом русла, испуганно прижавшись, друг к дружке. Тут его ждало разочарование. Пленник был мертв, и его голова безжизненно болталась из стороны в сторону. Он не выдержал бешеной скачки и испустил дух. Скилур с досады сплюнул, стащил с лошади теперь уже мёртвого пленника. Вскочив в седло, он взял поводья другой лошади в руку, и поскакал в родные кочевья.
Остальной его путь прошёл без приключений и к вечеру третьего дня он достиг городища. Завернул к родным кибиткам. Там он оставил запасного коня и трофеи. Жене, выскочившей навстречу, устало улыбнулся. Ни одной слезинки не пролилось из её глаз. Жив и слава богам. Не мешкая, она принялась сразу за перевязку. Промыла рану чистой водой, наложила каких-то пахучих трав и накрепко перевязала чистой тряпицей. Подала мужу переодеться. В это время сын увидел у отца на перевязи меч, сверкающий драгоценными каменьями и потянулся ручонками. Скилур мягко отвёл руку, поцеловал Скрева в тёплую макушку.
-Потом. Меня царица ждёт. Ждите, вскоре возвернусь.
Увидев Скилура, царица выпрямилась, вперив в него немигающий взгляд. Сквозь белила, уложенные на лице, проступал румянец.
-Ну?
-Войско персов огромно, - начал без предисловия Скилур, не забыв поклониться. – Через пять дней оно будет здесь.
-Оно уже переправилось на этот берег?
-Когда я был там, большая часть войска уже переправилась на правый берег Аракса. Ещё день и оно всё переправится. Большая часть у персов конные. Есть и колесницы и страшные такие звери, с двумя горбами… Не знаю, как они прозываются… Я видел таких, два лета назад, в Ольвии. Оба берега Аракса покрыты горящими кострами и нет им числа.
-Значит, не пугали меня персидские послы, - задумчиво проговорила Томирис. – Огромную армию собрал царь Кир... Огромную.
Она добавила ещё что-то, но Скилур не расслышал. В царском шатре повисло молчание. Наконец царица тихо произнесла:
-Ступай... И готовься, скоро в поход, - Скилур кивнул головой и уже направился к выходу, как царица его остановила: - Передай страже, чтобы нашли моего сына и немедленно послали ко мне. Ты слышишь, не мешкая.
Выйдя из шатра, Скилур передал повеление Томирис страже, а сам поспешил к своей жене и сыну.
Спаргапис явился быстро, как будто специально дожидался приглашения матери. В отличие от Томирис или от отца, сын не любил драгоценности и был одет как простой воин. Он презирал всё греческое или персидское и признавал только то, что добывал в бою или снимал с убитых врагов.
Остановившись у входа, сын снял шлем и длинные, волнистые волосы, наследство от отца, свободно рассыпались по плечам. Мать давно не видела своего сына, поэтому соскучилась по нему и с любовью смотрела на воина, стоявшего перед ней.
Спаргапис был на голову выше матери, и широк в плечах. Слегка раскосые глаза внимательно следили за матерью. А тяжёлый, квадратный подбородок говорил о строптивом характере молодого царевича.
Последний год он гостил у своих сестёр, в дальних кочевьях. Только опасность, надвинувшаяся на всё племя скифов-массагетов, да призыв матери, заставил его вернуться назад. Теперь он стоял перед ней молодой и неугомонный и переминался с ноги на ногу. За время разлуки они отвыкли друг от друга и не знали как себя вести. Нужных слов не находилось и они стояли и молчали.
Неожиданно Томирис вспомнила, как маленький Спаргапис притащил домой волчонка. Она тогда страшно перепугалась, но отец, Спаргапит, велел ей не трогать внука. Он вырастил, выпестовал волчонка, а когда тот вырос в матёрого зверя, сам отпустил его в степь. Не было у внука царя в тот момент в глазах слёз. Когда сын возмужал, то всё свое время стал проводить среди воинов, разделяя все трудности походов. В ответ за это, они полюбили молодого царевича. Когда он убил своего первого врага, то и приняли в своё сообщество. Спаргапит очень пристально следил за ростом популярности внука среди воинов. Понимая, что когда-нибудь это пригодится.