Тут же, в повозки, полетели зажженные стрелы, и они мгновенно вспыхнули, предусмотрительно начинённые сухим хворостом. Скифы заметались среди огня, дико вереща и сгорая заживо.
Гарпаг из середины осаждённого лагеря наблюдал за тем, как происходит битва. Увидев, как запылали повозки, он хмуро улыбнулся. Он знал - бог Вархран соберёт сегодня богатую жатву. Гарпаг понимал, что горящие повозки только на миг смогут остановить скифов, и оказался прав. Скифы быстро оправились от неожиданного препятствия и, растащив в стороны догоравшие повозки, ринулись дальше. Ликуя и визжа от бешенства, они ворвались внутрь лагеря, где их уже поджидали пешие воины.
Закипела рукопашная сеча. Скифы с ходу вламывались в ряды персов и с коней прыгали на копья. Они гибли десятками, но за ними шли следующие, и неудержим был этот людской поток. Ненависть кочевников к персам не имела границ. Уже умирая, скифы пытались дотянуться до глотки врага. Они кусали, рвали на части поверженных врагов и по трупам ползли дальше. Всё смешалось в кровавом месиве. Уже невозможно было понять, где свои, а где чужие.
Персы недолго смогли сдерживать этот бешеный натиск. Постепенно, шаг за шагом, они откатывались назад. А скифы лезли вперёд по своим и чужим трупам. Персы сопротивлялись как могли, но силы были слишком не равными. Всё меньше оставалось их в строю и всё туже сжималось кольцо вокруг уцелевших.
Вождь скифских племён и царский сын Спаргапис стоял на пригорке и наблюдал за битвой. Ноздри его хищно раздувались, и он хотел ринуться туда, в гущу сражения. Спаргапис и все, кто стоял рядом с ним, понимали - персы обречены. И как настоящие воины, отдавали дань уважения тому, с какой отвагой сражались и умирали враги. Спаргапис нервничал из-за того, что скифы несут огромные потери. Кто знал, что персы так искусно выстроят свою оборону? Чувствовалась рука настоящего воина. На миг сердца сына царицы коснулась тень сомнения. Ведя в бой скифов, он думал, что врагов будет значительно больше. И они не будут отсиживаться за повозками как крысы, а выйдут в поле. Но сомнения растаяли, уступив место ликованию. Разгром персов будет полным, и они надолго забудут дорогу в скифские кочевья. Он ещё раз оглядел поле, где скифы окружили оставшихся в живых врагов. Неожиданная мысль коснулась его сознания. Он подозвал вестового, проговорил ему на ухо несколько слов и послал вперёд.
Гарпаг остался всего с сотней воинов из его личной гвардии. Это было всё, что осталось от двадцати пяти тысяч оставленных здесь царём Киром. Все в крови, своей и чужой, они сомкнулись вокруг своего военачальника. От усталости и от ран воины еле стояли на ногах, но в глазах продолжал гореть огонь. Скифы на миг схлынули, набираясь сил перед последним, решающим штурмом.
Гарпаг переложил меч из одной руки в другую, вытер пот, устало вздохнул. Посмотрел на небо. День уже перевалил за вторую половину, тучи низко нависли над землёй, скрыв солнечный диск. Гарпаг прикинул расстояние, которое нужно пройти воинам царя Кира, чтобы оказаться здесь. И понял, что пора. Он толкнул молоденького воина, стоявшего рядом, проговорил:
-Как только варвары полезут, выпустишь в небо горящую стрелу, - сжал окровавленными пальцами плечо отрока. – Сможешь?
Юноша, а это был именно тот молодой грек, которого ночью видел Хасдай, молча кивнул. Все его товарищи, которые спорили над тем, откуда взялось племя персов, лежали порубленные на этом поле. И только он ещё стоял, сжимая в дрожащих руках лук. Для него это было первое сражение. Первое и последнее. Но страха у молодого отрока не было, а только ненависть к варварам.
Гарпаг увидел, как вперёд выехал не молодой скиф. Подъехав ближе, он крикнул на наречии, которое понимают в пограничных со Скифией районах.
-Бросайте оружие и убирайтесь в свои вонючие земли, - каждое слово его было пропитано ядом ненависти. – Сын царицы, благородный Спаргапис, признал в вас храбрых воинов и дарует вам свободу. Мы скифы, всегда уважаем силу и храбрость, пусть даже у наших злейших врагов... Поэтому можете убираться, и передайте всем, что соваться в скифские степи не следует. Но перед этим, выдайте нам того, кто вас привёл в эти степи. Выдайте и можете уходить... Мы ждём.
Проговорив это, скиф скрылся среди воинов. Гарпаг замер. Это был соблазн, и многие могли на него клюнуть. Не то, чтобы он боялся смерти: страшной, лютой. Нет. Просто это могло поставить под удар весь план. И жертвы, которые они возложили на кровавый алтарь бога Вархрана, могли оказаться напрасными. Он оглядел воинов. Ни кто не тронулся с места. Только один вроде хотел сделать шаг вперёд, но тут же упал, проткнутый кинжалами своих товарищей. Его тело подняли на пиках и кинули в ноги скифам.
-Вот он хотел уйти, - крикнули из передних рядов. – Можете забирать его с собой.
Гарпаг вздохнул с облегчением. Не зря он знал почти всех воинов по именам и делил с ними тяготы походной жизни. Но раздумывать дальше некогда. Скифы ринулись вперёд. И тотчас одинокая стрела взвилась в небо, оставляя за собой огненный след...
...Самый глазастый из воинов царя Кира, увидев след на небе, прыгнул в седло и, нахлестывая коня, помчался к повелителю. Выслушав вестового, Кир пробормотал себе под нос:
-Прощай, Гарпаг. Ты был настоящим воином. И погиб так, как нам завещано предками. Прощай.
Войско персов сдвинулось и медленно поползло туда, где уже затихала битва...
...На Гарпага насело сразу три степняка. Несмотря на старость, он крутился на одном месте, не давая врагам подобраться ближе. Одного он сразил колющим ударом снизу, поразив в пах. У второго, изловчившись, отрубил руку прямо с мечом. Скиф упал, дико вереща и орошая всё вокруг кровью из предплечья. Но третий всё-таки достал военачальника. Усталость сковала движения Гарпага, он стал уже не так быстр, как в молодости и пропустил боковой удар. Меч скифа воткнулся между пластинами кольчуги и сумел достать до тела. У Гарпага поплыло перед глазами. Вместе с кровью из его тела уходила жизнь. Он вздохнул в последний раз и за мгновение до того, как меч скифа нанёс последний удар, прошептал:
-Ну, вот и всё.
Битва закончилась. Персы полегли все, а кто ещё дышал, того добивали озверевшие скифы. Они не думали, что эта победа достанется им так тяжело. Много славных воинов сложило здесь головы.
Молодой скиф, раскрашенный с ног до головы, склонился над Гарпагом и примеривался, как поудобнее отхватить тому голову. Он уже занёс меч, но вдруг волосяной аркан обвился вокруг его запястья и дёрнул назад, чуть не сломав руку. Скиф вскочил, дико вращая глазами, готовый рвать и рубить любого. Но, увидев, кто над ним возвышается, сник.
-Не трогай его, - проговорил с коня Спаргапис. – Он сражался как настоящий мужчина и умер как истинный воин. Поэтому из его головы не будет изготовлена чаша.
-Но это мой трофей, - попробовал возразить скиф. – Древний закон гла…
-Я здесь закон, - Спаргапис повернул к нему гневное лицо. Немного помолчав, распорядился: – Пусть его отнесут в сторону и похоронят со всеми почестями. Ты же в награду, что одолел такого славного воина, получишь лучшего коня из моего табуна.
Сказав это, он тронул коня. За ним, не спеша, проехала мимо ошарашенного скифа и свита сына царицы. Среди них был и Кадуй, у седла которого появились новые скальпы. Чуть дальше ехали Камасарий и Аргота. Они понимали, что бой ещё не окончен и царь Кир готовит им ловушку. Только какую, догадаться не могли.
По равнине, где ещё недавно слышался звон мечей, ходили воины, даря последнюю милость смертельно раненным, собирая оружие и доспехи, вытаскивая тех, кто нынче удостоится погребального костра. Над полем, расправив кожистые черные крылья, парили грифы, недовольно крича всякий раз, когда новая жертва исчезала в пламени.
К возвышению, где Спаргапис оборудовал себе временную ставку, подскакал молодой скиф. Спрыгнув с коня, он припал на одно колено перед сыном царицы.
-Великий царь, - в глазах его сквозило ликование. Он весь ещё был там, в пылу битвы. На его шее висели, так чтобы видели все окружающие, вражеские скальпы. Они были свежими, и местами на них запеклась кровь. Спаргапис понимал этого молодого воина. Он вёл себя также, когда сам был молод и давал выход своим чувствам. – Мы обнаружили столы с едой и с вином. Там, - воин махнул рукой себе за спину. – Их много, очень много... Воины ждут твоего распоряжения. Что нам делать?
-Столы с едой? – Спаргапис удивился. – Неужели персы оказались столь неблагоразумны, что надеялись победить в этой битве? А потом отпраздновать свою победу греческим вином? Веди!
Он легко вскочил на коня и поскакал туда, где обнаружились столы с едой. Подскакав ближе, Спаргапис удивился ещё больше. Столов было много, очень много и они просто ломились от всевозможных яств. Какой еды здесь только не стояло. Скифы всегда привыкшие довольствоваться малым, даже не подозревали что в одном месте, сразу, может находиться столько еды. Запах, исходивший от столов, кружил им голову не хуже хмельного кумыса.
В молодости, после размолвки с матерью, Спаргапис провёл около полугода в греческих приграничных городах. Хотя среди скифов это и не приветствовалось, но он вкусил другой, эллинской культуры. И его сложно чем, можно было удивить. Но даже он не представлял о существовании блюд, которые видел перед собой. Ещё больше чем еды, на столе было вина. Высокие греческие амфоры стояли среди блюд и притягивали взгляды воинов.
Все ждали решения царя. Спаргапис понял, что после победы над персами он стал для них настоящим вождём. Он вспомнил, как назвал его молодой скиф: Великий царь. Эти слова молодой воин произнёс от всего сердца, и они не были продиктованы подобострастием.
Он взял кубок, наполнил его красным тягучим вином, поднял над головой.
-Воины, - крикнул он. – Мы сегодня одержали достойную победу над грозным и сильным врагом. Мы стали продолжателями славных дел наших великих предков и в награду получили эти столы с вином и едой. Боги благосклонны к нам и послали нам, сей дар. Они смотрят на нас и радуются вместе с нами. Так возрадуемся же и мы вместе с ними. Хуррра-а!!! – С этими словами Спаргапис осушил кубок.
Его клич подхватили тысячи воинов и тут же накинулись на еду и питьё.
Спаргапис отъехал подальше и с улыбкой наблюдал, как его воины расправляются с едой, оставленной персами. Местами завязывались стычки за обладание очередной амфорой. Воины, не привыкшие к вину, быстро пьянели. Все военачальники были уже там, рядом с пиршественными столами. С царём остался только Кадуй. Спаргапис повернул к нему голову, спросил:
-Ты не хочешь разделить радость победы со своими воинами? Иди, выпей вина, ты этого заслужил. Я видел, как ты сражался и скольких врагов поразил.
-Нет. Я равнодушен к вину и к еде. И привык довольствоваться малым. Что касаемо веселья, то для меня уже давно минуло то время, когда я радовался как неразумный ребёнок, забыв об осторожности.
-О какой осторожности ты говоришь? Враг разгромлен, и поле сражения осталось за нами. Разве ты не сам был свидетелем этому? Почему тогда хмурен твой лик?
-Не знаю, - Кадуй тревожно оглянулся вокруг. Шрам на его лице набух и стал виден больше обычного. – Ты царь и тебе решать. Твоей матери я обещал, что буду во всём слушаться тебя и не изменю своему слову... Но что-то мне не нравится во всём этом. Как будто специально здесь поставили эти столы, чтобы завлечь нас... Я осмелюсь дать тебе совет. Выставь дополнительные посты и выдвини их как можно дальше в степь. Только так мы заранее узнаем о приближении врага.
Молодость и безрассудность сыграла со Спаргаписом злую шутку. А может быть, всему виной был выпитый кубок хмельного греческого вина? Но он в раздражении отвернулся от Кадуя и пробормотал себе под нос:
-Старый дурак, совсем из ума выжил. Нужны мне его советы. Чтоб его утащили демоны ночи, - а вслух сказал, сдерживая бешенство: - Отдыхай, благородный Кадуй. А о безопасности нашего войска я сам побеспокоюсь.
И отъехал прочь. Бросив взгляд на столы, которые уже заметно опустели, он увидел, что саков-тиграхаудов среди них нет. От этого раздражение его ещё возросло. Он увидел молодого воина, назвавшего его великим царём. Поманил его к себе пальцем. Тот подошёл, держа в одной руке кубок с вином, в другой кусок мяса. Он уже заметно охмелел и хотел поклониться, но не смог, а так и остался стоять, нелепо переводя взгляд с одной своей руки на другую – не зная с чего начать.
-Тебя как зовут?
-Лик, великий царь, - ответил скиф и громко икнул.
-Скольких врагов ты поразил?
-Я не считал, но многих. А мой друг Палак ещё больше. Но проклятые персы зарубили его, и теперь он пирует с богами, - Лик пьяно всхлипнул. – Я сам отнёс его на погребальный костёр.
-Достойному воину, достойная смерть, - проговорил вполголоса Спаргапис. – Иди, пируй дальше.
Хотя воины веселились, празднуя победу, сын царицы оставался хмурым. Разговор с Кадуем всё-таки вселил в его сердце тревогу. И когда он увидел, как к нему на бешеном скаку несётся всадник, тревога его усилилась и он замер в ожидании чего-то неизбежного. Подскакав, скиф крикнул прямо с седла: