Скилур рассказал то, что Томирис и так уже знала со слов вернувшихся тиграхаудов. Рассказ вестового заставил её ещё раз пережить поражение войска, которым командовал её сын. Но он знал и видел то, чего не знали вернувшиеся до него воины. Он поведал Томирис, как они остались вдвоём с её сыном и отражали натиск обезумевших персов. Как враги падали вокруг них, а они стояли незыблемые, словно степные курганы. Но затем мрак окутал его и очнулся он только тогда и затем, чтобы увидеть смерть её сына. Скилур был уверен, что это боги вернули ему сознание и прояснили разум, дабы он мог рассказать об увиденном своей царице. Он лежал неподалёку под мёртвыми воинами и всё прекрасно видел и слышал.
Скилур видел как ненавистный персидский царь, в окружении многочисленной охраны, остановился напротив Спаргаписа. О чём они говорили, Скилур не разобрал, но догадался, что сын царицы требует освободить его. Персидский царь дал знак, и Спаргаписа избавили от пут, но сын степного народа выхватил у рядом стоящего воина кинжал и ударил себя прямо в сердце. При этих словах Томирис вздрогнула, как будто стояла рядом со своим сыном. Так умер Спаргапис, и Скилур видел, что даже персы были потрясены его смертью.
Рассказав всё это, Скилур остановился передохнуть. Выпил воды, из заботливо поднесённой, чаши. Томирис не произнесла ни слова, а смотрела куда-то вдаль, на звёзды.
-Молодец, воин, - наконец сказала она. Губы её были плотно сжаты, каждое слово давалось с трудом. – Ты выполнил всё с честью, и теперь я знаю, что мой сын умер как настоящий воин и вождь. Он предпочёл смерть позорному плену. Этим можно только гордиться. Ступай и залечивай свои раны. Вскоре мне понадобится много воинов.
-Я хочу ещё кое-что тебе сказать, царица, - проговорил Скилур в спину Томирис.
-Говори, - она остановилась.
-Я хотел говорить с тобой наедине. Это не для ушей посторонних.
-Проводите его в мой шатёр и оставьте нас, - распорядилась она.
Когда они остались вдвоём, Томирис вопросительно посмотрела на Скилура:
-Ну?
-Когда наше войско было на привале, я случайно подслушал разговор двух вождей. Камасария и Арготы. Так вот они...
-Говори быстрее, - поторопила царица. – Что приходится из тебя вытаскивать каждое слово, словно суслика из норы.
-Они сговаривались между собой как переметнуться к Киру. И предать тебя.
-Ты сам это слышал? - Томирис сжала руку в кулак так, что побелели костяшки пальцев.
-Да, повелительница, - Скилур наклонил голову.
-Рассказывай дальше!
-До этого они уже имели сношение с персидским царём и посылали туда своего человека. Он и принёс им весть, что Кир готов их принять под свою руку. Только ждали условного сигнала со стороны персов. Это и случилось, когда перс навалился на нас всей своей силой. Твой сын неоднократно посылал к ним вестового. Но они, так и не вступив в сражение, покинули поле брани. Тем самым, предав твоего сына и тебя.
-Трусливые шакалы! - Томирис ударила кулаком о раскрытую ладонь, заходила по шатру. Пламя свечей заметалось, рисуя на стенах причудливые узоры. – Проклятые вожди, всё им мало. Забыли уже, как мой отец рубил им головы и украшал их черепами свой шатёр? Ничего, я им вмиг напомню. Этих двух побратимов я давно подозревала в сговоре. Всё ждала, когда они нанесут удар, да недоглядела. Нанесли удар в спину. Тогда, когда это было наиболее больнее... Где они? – повернулась она к притихшему Скилуру.
-Я не знаю, повелительница. Если их нет здесь, рядом с тобой, то значит, они ушли подальше в степь и ждут, чем окончится наша битва с персами.
-Враги, кругом одни враги. Великая Табити, за что ты посылаешь на меня свой гнев? Чем я прогневила твой божественный лик? – Томирис опять заметалась по шатру, но внезапно остановилась в самом центре и погрозила рукой: - Недолго вам осталось осквернять нашу матушку землю своим присутствием. Берегитесь, месть моя будет ужасна. Я прикажу содрать с вас кожу и натянуть на бубны. А из голов велю изготовить чаши, из которых будут пить мои рабы.
Скилур, отступил немного назад и в молчании наблюдал за разгневанной женщиной. После перенесённых ран у него всё ещё кружилась голова, но он старался держаться и не показывать слабости. А так хотелось провалиться в спасительное забытьё. Но негоже показывать свою слабость перед женщиной и царицей. Для воина нет ничего позорнее.
Томирис остановилась напротив Скилура, положила руку на плечо, заглянула в глаза.
-Ты уже который раз мне приносишь благие вести и оберегаешь меня и моё царство. Помни воин, я не забываю добрых поступков. Мне нужны крепкие и надёжные воины. Те, кому я смогу доверять. Отныне ты будешь неразлучно при мне. Я дозволяю тебе входить в мой шатёр в любое время и докладывать обо всём, что покажется тебе важным. Ты будешь моими глазами и ушами. А пока, в награду, прими вот этот меч.
С этими словами она подала Скилуру меч в золотых ножнах. Рукоять меча была обсыпана драгоценными камнями и выделана в форме мифического зверя. На ножнах неизвестный мастер изобразил фантастических животных грифонов, и замершего в прыжке оленя. Только пояс был из простой кожи, но красиво инкрустирован золотыми аппликациями. От такого богатства Скилур немного ошалел и даже, на время, забыл о своих ранах.
Когда он брал клинок из рук царицы, пальцы его подрагивали. Он вытащил меч из ножен. Сталь блеснула, отражая огонь свечей, а на стенах заиграли зайчики.
-Служи, воин, - Томирис оторвала Скилура от созерцания меча. – Будь мне верен, и я тебя не забуду.
Он вложил клинок в ножны, посмотрел в глаза царице.
-У меня есть ещё новости.
-Ты ими набит как бочонок золотом, - Томирис улыбнулась. – Говори, не бойся. После всего, что я услышала, меня сложно чем можно удивить.
Скилур не знал с чего начать. Он откашлялся и, сразу почему-то севшим голосом, проговорил:
-Ещё я слышал, что в заговоре участвует воин Атей, - Томирис вздрогнула. – И он специально приставлен к тебе вождями, чтобы наблюдать за тобой и тут же сообщать, если ты что-либо заподозришь... Вот что я слышал своими ушами из уст Камасария, когда стал случайным свидетелем их разговора.
Томирис окаменела. Она застыла точно греческое изваяние и никак не отреагировала на слова Скилура. Он уже было подумал, что она не расслышала, но вдруг царица очнулась. Она подскочила к Скилуру, схватила его за ворот куртки и притянула к себе. Хватка её оказалась на удивление сильной, чего Скилур не ожидал от этой, с виду такой хрупкой, женщины.
-Ты врёшь, раб, - прошипела она ему в лицо. – Врёшь и хочешь оклеветать единственного дорогого мне человека! Говори, кто тебя послал? Вожди? Или ещё кто? Отвечай!!! Иначе крикну воинов, и тогда жизнь твоя закончится в моём шатре.
-Я не вру, повелительница, - Скилур задыхался.
Но Томирис уже отпустила его. Она упала на устланный коврами пол и забилась в истерике. Сейчас Скилур испугался по-настоящему. На шум вбежали многочисленные слуги и рабы. Они подняли с пола тело царицы, перенесли на топчан. Успокоившись, она выгнала всех, велев остаться только Скилуру. Он замер, не в силах подойти к застывшей на троне Томирис.
Перед её глазами проходила вся жизнь с того самого момента, когда она, ещё молоденькой девушкой, встретила Атея. Почему-то сейчас, хотя она и любила всем сердцем Атея, находя в нём единственное утешение, она сразу поверила Скилуру. Сознание её ещё противилось этому, но где-то в глубине билась одна мысль, заглушая всё остальное:
«Прав! Прав! Прав!»
Теперь ей стали понятны и его постоянные отлучки и косые взгляды, которыми он время от времени перекидывался с вождями. Она не придавала этому внимания, а оказывается, всё было просто. Он был приставлен к ней. Всё правильно – вожди не могли позволить, чтобы она находилась без постоянного контроля, и подсунули ей молодого и красивого воина. Со временем она привыкла к нему и уже не могла обходиться без его крепких объятий.
Скилур по-прежнему сидел невдалеке, не зная, что делать дальше. Удалиться ему не позволила царица, а сидеть и просто ждать было невыносимо. Подарок царицы он всё ещё держал в руках. Скилур встал, снял вместе с потёртыми ножнами свой старый кинжал. Вместо него нацепил блестящий золотом акинак и сразу стал как будто даже выше ростом. И тут услышал, как царица зовёт его.
-Эй, воин. Ты ещё здесь?
Скилур подошел, встал так, чтобы она его видела. Томирис открыла глаза. Мгновение изучала лицо верного оруженосца, потом перевела взгляд на акинак, едва заметно улыбнулась.
-Вот что, воин. Вели усилить охрану, и вызови Атея. Сам же затаись где-нибудь в шатре. Но так, чтобы в любую минуту мог явиться на мой зов.
Воины стражи удивились, когда Скилур вышел к ним и от имени царицы стал отдавать распоряжения. Но противиться не стали, обратив внимание на богатый меч. Простые воины догадались, что бог Арей возвеличил недавнего вестового и с завистью посматривали на него. Прихрамывая, рана на ноге давала о себе знать, Скилур проверил все посты вокруг шатра и велел звать Атея. Сам же опять предстал перед царицей.
Взгляд Томирис ни чем не напоминал о недавней трагедии.
-Я всё исполнил, как ты велела, - ответил Скилур на немой вопрос. – Он вскоре будет здесь... Я спрячусь неподалёку и явлюсь по первому твоему зову.
Стоило Скилуру затаиться, как полог раздвинулся и вошёл Атей. Из-за своего укрытия Скилур видел, как изменник подошёл к царице и хотел обнять её. Томирис отстранилась, чем очень удивила Атея. Скилур заметил, как на краткий миг его лицо исказила маска недовольства.
Томирис изучала знакомые черты. Она ждала, что он первый начнёт разговор, но Атей, ни о чём не догадываясь, молчал.
-Я хочу услышать от тебя, - наконец сказала Томирис, - как ты решил предать свою царицу и всё племя массагетов, сыном которого являешься. Что тебе пообещали вожди объединённых племён, когда ты решился на измену? Табуны коней, золото, стать вождём одного из дальних племён? Что!? – Томирис ударила Атея по лицу. Он не шелохнулся и молча смотрел, как беснуется Томирис. - Как ты мог так поступить со мной, ведь я так верила тебе? Верила и любила. А ты меня предал!
Ненависть на миг мелькнула на лице Атея. Промелькнула и погасла. Скилур отчётливо это видел и крепче сжал меч