- Спасибо, что ты хоть что-то оставил и для нас, - ядовито заметила Сенедра.
- Ты за что-то сердишься на меня? - спросил ее Гарион.
- Нет, Гарион. Просто я немного раздражена.
- Почему?
- Меня клюнула курица. - Сенедра указала на остатки жареной курицы, лежащие на большой тарелке. - Вот эта. - Протянув руку, она схватила куриную ножку и свирепо впилась в нее маленькими белыми зубами. - Вот тебе! мстительно произнесла Сенедра.
Хорошо зная свою жену, Гарион счел за благо удержаться от смеха.
После ужина они сидели за столом, прислушиваясь к шуму затихающей снаружи бури.
Внезапно раздался негромкий почтительный стук в дверь. Гарион вскочил и схватился за меч.
- Я не собирался вас беспокоить, - послышался за дверью старческий голос, - а просто хотел убедиться, что у вас есть все необходимое.
Бельгарат поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее.
- Святой Бельгарат, - с низким поклоном произнес стоявший на пороге человек. Это был глубокий старик с седыми волосами и худым, морщинистым лицом.
К тому же это был гролим.
Бельгарат настороженно смотрел на него.
- Вы знаете меня? - осведомился он.
- Конечно. Я знаю всех вас. Могу я войти?
Бельгарат молча шагнул в сторону, и старый гролим проковылял в комнату, опираясь на кривую палку.
- Госпожа Польгара, - пробормотал он, кланяясь ей. Потом повернулся к Гариону. - Ваше величество, могу я молить вас о прощении?
- Почему? - отозвался Гарион. - Вы не сделали мне ничего плохого.
- Сделал, ваше величество. Когда я услышал о том, что произошло в Городе Ночи, я возненавидел вас. Можете вы простить мне это?
- Тут нечего прощать. Ваши чувства были вполне естественны. В вашем сердце произошла перемена, не так ли?
- Его изменили, король Бельгарион. Новый бог Ангарака будет добрее, чем Торак. Я живу лишь для того, чтобы служить ему, и молюсь о дне его пришествия.
- Садитесь, друг мой, - пригласил Бельгарат. - Очевидно, вы перенесли какое-то сильное религиозное переживание?
Старый гролим опустился на стул с просветленной улыбкой на сморщенном лице.
- Мое сердце было тронуто, святой Бельгарат, - просто сказал он. - Я посвятил всю жизнь служению Тораку в храме этой деревни. Я горько оплакивал его смерть. Но теперь я удалил его изображения со стен храма и украшаю алтарь цветами вместо крови жертв. Я горько сожалею о том, что держал нож во время обрядов жертвоприношения.
- И что же вас так изменило? - спросила Польгара.
- Голос, который говорил с моей душой, госпожа Польгара, и наполнил меня такой радостью, что мне казалось, будто весь мир купается в ярком свете.
- Что же сказал вам этот голос? Старый жрец пошарил под черной мантией и извлек лист пергамента.
- Я в точности записал его слова, - ответил он, - ибо таковыми были данные мне указания. Человек может не правильно их понять или изменить в свою пользу. - Старик улыбнулся. - Впрочем, я записал это на благо другим, ибо эти слова запечатлелись в моем сердце надежнее, чем на бумаге. - Он начал читать надтреснутым голосом:
- "В дни, которые последуют за встречей Дитя Света и Дитя Тьмы в Городе Ночи, великое отчаяние снизойдет на жрецов бога Тьмы, ибо он падет и более не появится среди своего народа. Но изгони печаль из своего сердца, ибо твое отчаяние всего лишь ночь, которую сменит восход солнца. Говорю тебе: Ангарак возродится с приходом истинного 6oга, которому предназначалось вести его к свету со времен зарождения жизни. Ибо бог Тьмы был рожден из ничего, в момент того события, которое разделило все сущее, и не ему было предназначено вести и защищать Ангарак. Во время последней встречи Дитя Тьмы и Дитя Света откроется истинный бог Ангарака, и ты обратишь на него свою любовь и преданность.
Путь, которым последует Ангарак, будет определен ВЫБОРОМ, и этот ВЫБОР останется навечно. Ибо внемли: двое появятся в Месте, которого больше нет, но лишь один будет избран. Дитя Света и Дитя Тьмы каждый несет свое бремя, которое приведет их к двоим, стоящим в ожидании ВЫБОРА. И если ВЫБОР падет на одну руку, то мир погрузится во тьму, но если он падет на другую, мир будет, купаться в свете, как и было предопределено в начале отсчета времени.
Посему надейся и относись к ближним своим с добротой и любовью, ибо это угодно истинному богу, который, будучи избранным, благословит тебя, и ноша твоя будет легка". - Старый гролим опустил пергамент и благоговейно склонил голову.
- Так говорил голос, наполнивший мое сердце радостью и изгнавший из него отчаяние.
- Мы благодарны вам за то, что вы поделились этим с нами, - сказал Бельгарат. - Не откажетесь ли вы разделить с нами трапезу?
Гролим покачал головой.
- Я больше не ем мяса, - промолвил он. - Я не должен оскорблять моего бога. Я выбросил мой нож и больше не буду проливать кровь до конца дней. Старик поднялся. - Теперь я покину вас. Я пришел, чтобы передать слова, которые говорил мне голос, и заверить вас, что, по крайней мере, один человек во всем Ангараке будет молиться за ваш успех.
- Мы благодарим вас, - искренне произнес Бельгарат. Подойдя к двери, он раскрыл ее перед стариком.
- Любопытно, не так ли? - заметил Бельдин, когда гролим удалился. Впервые я услышал пророчество, в котором все говорится прямо.
- Ты хочешь сказать, что он действительно пророк? - спросил Шелк.
- Конечно. Это почти классический случай. У него есть все симптомы экстаз, коренное изменение сущности и тому подобное.
- И все же тут что-то не так, - нахмурился Бельгарат. - Я провел целые эпохи, читая пророчества, но то, что он говорил, не походит ни на одно из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. - Он посмотрел на Гариона. - Ты мог бы связаться со своим другом? Мне нужно потолковать с ним.
- Я могу попытаться, - ответил Гарион. - Он не всегда отвечает на вызов.
- Все-таки попробуй. Скажи ему, что это очень важно.
- Сделаю все, что смогу, дедушка. Гарион сел и закрыл глаза.
- Ты здесь? - спросил он.
- Пожалуйста, не кричи, - отозвался недовольный голос. - Это терзает мой слух.
- Прости, - извинился Гарион. - Я не сознавал, что говорю слишком громко.
Дедушка хочет побеседовать с тобой.
- Хорошо. Открой глаза, Гарион. Я не вижу, когда они закрыты.
Как и прежде, Гарион почувствовал себя загнанным в какой-то темный угол своего мозга. Сухо звучащий голос произнес его устами: