- Тринадцать с ребенком, - ответил сержант, дважды растопырив пятерню и добавив три пальца, дублируя свое сообщение.
- Вроде бы так?
Потом он нахмурился и уточнил:
- Четырнадцать с матерью.
- Да, нужно прихватить для идентификации, - сказал Ковач таким же лишенным всякого выражения голосом, как статическое шипение его радио. Но положим в грузовой отсек, ладно?
Вихрь от работающих двигателей грузовика превратил горящую лачугу в огненный гриб, потом в сноп искр, которые, кружась, полетели на крыши соседних домов.
- Бета, Дельта, - приказал Ковач по командному каналу. - Грузитесь и давайте сваливать, прежде чем выяснится, что есть тайные склады взрывчатки, которые датчики пропустили, но огонь наверняка найдет.
- Давай, давай! - торопил Бредли. - По трое пленных в грузовик. И не забудьте их пристегнуть. Им еще есть, что нам порассказать.
Командир Ситтерсон чихнул раз, другой. Выхлопы двигателя гнали к нему дым, пыль и запах мертвечины.
Ковач и в самом деле хотел поскорее убраться отсюда, хотя не было никаких объективных причин для возникшего вдруг напряжения. Единственная проблема состояла в том, что когда они вернутся в Форберри, допросы должны возобновиться.
И если Милиус, за которой охотится шеф службы безопасности, окажется той самой женщиной из рассказа Тоби Инглиша, это тоже совсем не обрадовало бы Ковача.
Пока длилось прохождение через автоматические системы защиты, и грузовики парили над периметром базы в ожидании команды офицера охраны, командор Ситтерсон сказал:
- Итак, Ковач. Раз вы теперь под моей командой, я хочу, чтобы вы не испытывали неудобств. Что я могу для вас сделать? Ваши бараки достаточно удобны?
- Что? - рассеянно переспросил Ковач. Он разглядывал пленных, привязанных к передней переборке - обожженный мальчишка в середине, две старухи по бокам от него. - Бараки? Все вроде нормально. Протекают немного.
Как и резиденция губернатора.
- Но, знаете, наверное, вы действительно можете кое-что сделать...
- Говорите, - подался к нему Ситтерсон.
Колонна получила разрешение продвигаться, и, накренившись, устремилась к базе. Одна из женщин, назвав мальчика Энди, спросила, как он себя чувствует.
Энди посоветовал ей закрыть рот и больше не открывать его.
- Да, вот эти грузовики, - пояснил Ковач. - Мы не могли провести надлежащую дезактивацию, после того, как утром обследовали космопорт, просто промыли их из шлангов. Если у вас есть блат в парке обслуживания, может, пробьете для нас время в сухом доке, чтобы...
- Грузовики? - задохнулся шеф. Он полупривстал со скамьи, прежде чем сообразил, как высоко они над дорогой, отчего замер на полпути. - Этот грузовик не был дезактивирован?
- Сэр, - сержант Бредли вмешался в разговор с интонациями Папы, объявляющего о пришествии Христа. - Они прошли все полевые процедуры и абсолютно безопасны. Но вполне возможно, что нам в следующем месяце придется проводить в них по двенадцать часов в день, так что хотелось бы иметь двойную гарантию.
- Да, хорошо, - промямлил Ситтерсон, опускаясь на скамейку с выражением крайней неуверенности на лице. - Я все понял. Разумеется, я позабочусь.
Ситтерсон хотел разместить пленных в своем штабе, а не в лагере. Грузовики с их вооруженными до зубов пассажирами с трудом продвигались в потоке транспорта к парадному плацу, встречая взгляды, полные отвращения или любопытства ребят из тылового эшелона.
Средства передвижения Охотников за Головами были достаточно мощными, чтобы нести полную нагрузку без контакта с Землей. Они могли бы пролететь над потоком, если бы надземный полет не был запрещен уставом Базы, и сама База Томаса Форберри не находилась под контролем Военно-Морских сил, а не правительства округа. Береговая полиция была бы безмерно счастлива приземлить командора Ситтерсона вместе с Ковачом и всеми четырьмя его водителями.
Когда грузовики остановились перед штабом службы безопасности, сминая пластиковое покрытие, люди Ковача принялись отвязывать пленных, а Ситтерсон тем временем громовым голосом отдал приказ:
- Глиэр, откройте камеры содержания. Пока разместим там всех пленных.
Ковач не слышал ответа, но когда дверь строения открылась, Ситтерсон спохватился:
- А, у нас ведь еще есть тело. Попросите кого-нибудь из санитарной службы провести идентификацию, а потом позаботьтесь о нем!
- Это неправильно! - прокричал мальчик Энди, пока два десантника волочили его быстрее, чем хотели ступать его обожженные ноги. - Вы должны были нам помогать! Вы должны были нам помогать!
- Пройдемте со мной, - приказал Ковачу Ситтерсон. - Я хочу, чтобы вы присутствовали на допросах. Они знают, что с вами шутки плохи.
- Хорошо, - сказал Ковач в командный канал. - Даниэло, ты за главного, пока меня не будет. Пусть все остаются в бараках.
Он направился следом за Ситтерсоном и Хезиком. Капрал, похоже, немного оправился, но не произнес ни слова с тех пор, как неблагоразумно кинулась за оружием.
Или за ребенком. Так или иначе, то была не слишком удачная мысль. Ковач обернулся через плечо - взглянул вверх и сказал:
- Разве я просил сопровождать меня, капрал?
- Так точно, - ответила Сенкевич. Увешанная патронташами и гранатами, с тяжелым метровым плазменным ружьем, болтавшимся сзади она выглядела, как ходячий бронепоезд.
Черт побери, действительно, она не помешает.
Открытые камеры были пусты. Охранник и трое следователей-сержантов отдали честь своему, когда тот прошествовал мимо, затем грубо забрали пленных и распихали их по камерам - мужчин поодиночке, женщин по двое. Одна из женщин взяла ребенка. Когда камеры наполнились, двери с клацаньем закрылись.
В приемной Ситтерсон сказал:
- Можете подождать здесь. - Не грубо, но достаточно веско. Его свита. Ковач, громадная Сенкевич и тощий, казавшийся загнанным, Хезик, посмотрели друг на друга и на сержанта за столом. На кушетке имелось место только для двоих.
- Глиэр, - сказал шеф службы безопасности, словно бы спохватившись в последний момент, - возьмите номер со шлема Ковача и проследите, чтобы все соответствующие записи перекинули в файл тринадцать. Со всей роты. Вы знаете, как это сделать.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Глиэр. - Один момент, я только позабочусь о камерах.
Унтер-офицер не отрывал глаз от небольшого контрольного экрана. Он коснулся переключателя на столе. Еще одна камера захлопнулась с громким лязгом.
Ситтерсон вернулся через пять минут. Он переоделся во все светлое, кожа лица и рук была красной от старания, с которым он себя оттирал.
Ковач надеялся, что шеф службы безопасности никогда не узнает, насколько горячими в действительности были грузовики. Без всякого сомнения, он потребовал бы тогда военного суда. Легко запамятовать, насколько переживают о своем здоровье тыловые крысы.
- Хорошо, - коротко бросил шеф СБ. - Приступим к делу, не так ли? Глиэр, мы возьмем парня из крайней камеры. Энди.
- Думает, он крутой, - добавил Ситтерсон со смешком.
Хезик засмеялся в ответ.
Ковач промолчал. Он протянул свое ружье Сенкевич, жестом приказав ей оставаться на месте. Гримаса на лице капрала могла означать все что угодно.