- Конечно, - ответил он негромко. - Можете положиться на меня, фрей.
Бет закрыла глаза. Она вдыхала запах горящих фонарей, сухих кедровых поленьев в очаге и молочный новорожденный запах младенца у себя на руках.
Снаружи завыл зверь.
* * *
Шэнноу опустил руку в карман, и его скрюченные артритом пальцы сомкнулись на золотом камушке. "Я не хочу жить вечно, - подумал он. - Я не хочу снова стать молодым". Боль в груди нарастала, сливаясь с мучительным нытьем сломанных ребер. "У тебя нет выбора", - сказал он себе. Крепко сжав камушек, он пожелал, чтобы боль в его сердце исчезла, и ощутил прилив новых сил, жизненной энергии. Злоупотребил он возможностями камешка, чтобы срастить ребра.
Разжав пальцы, Шэнноу посмотрел на золотой кругляшок. Только тончайшая черная прожилка свидетельствовала о том, что его использовали. Поднявшись на ноги, он подошел к окну. Привычная ноющая боль в плечах и коленях исчезла, его походка обрела упругость. Поглядев в щель ставень, он увидел, что Пожиратели сгрудились у фургона Иеремии, взбираются на него. Вокруг сарая не было заметно никакого движения, но он различил серые тени, припавшие к утрамбованной земле двора, скорчившиеся возле изгороди.
Попятившись, он осмотрел ставни. Толщина менее дюйма... Нет, они не выдержат удара когтистых лап Пожирателей. Из кармана куртки он вытащил коробку с патронами и высыпал их на стол. Двадцать три да еще двенадцать в пистолетах.
- Раненый спит, - сказал вернувшийся Мередит. - Цвет лица хороший и пульс ровный. - Он крепче, чем сам думал, - сказал Шэнноу.
- Откуда взялись эти твари? - спросил Мередит. - Я ни о чем подобном никогда не слышал. - Это волчецы, - ответил Шэнноу, - но их изменили с помощью... Ну, если хотите, колдовства. - Он оборвал фразу, заметив, что молодой человек смотрит на него, словно не в силах поверить. - Я знаю, это трудно понять, - сказал он. - Просто положись на мое слово, сынок. Существует чудовище...
- Бет назвала вас Диаконом, - перебил Мередит, и Шэнноу понял, что молодой человек пропустил его объяснение мимо ушей.
- Да, - сказал он усталым голосом. - Я Диакон.
- Я вас всегда ненавидел, - отрезал Мередит. - Вы были источником великих зол. Шэнноу кивнул:
- Не стану отрицать, сынок. Бойня в землях исчадий не имеет оправдания.
- В таком случае почему вы ее допустили?
- Потому что он убийца и варвар, - сказала Бет глухим от гнева голосом. - Некоторые родятся такими, доктор. Он захватил власть обманом и сохранял ее страхом. Все противившиеся ему убивались. Ни о чем другом он не думал.
- Так оно и было? - Мередит пристально посмотрел на Шэнноу.
Шэнноу не ответил. Он вышел из комнаты и направился в каморку, где лежал Джозия Брум.
Так оно и было?
Брум зашевелился и открыл глаза.
- А, Джейк! - сказал он сонно. Шэнноу сел на край кровати.
- Как ты себя чувствуешь?
- Получше.
- Вот и хорошо. А теперь поспи еще.
Брум закрыл глаза.
Шэнноу продолжал сидеть рядом с ним, вспоминая, как два войска двинулись на земли исчадий, вспоминая, в какую ярость его привело предательство исчадий, какой страх он испытывал перед грядущим появлением Кровь-Камня. Многие из его воинов лишились семьи, друзей, перебитых исчадиями, и в их душах бушевала ненависть. "Как и в моей", - скорбно подумал он.
Пэдлок Уилер и другие военачальники пришли к нему в то роковое утро у стен Вавилона, когда вожди исчадий молили принять их капитуляцию.
"Какие будут приказания, Диакон?"
В ту минуту он мог бы сказать многое о природе зла и мудрости прощения. Но глядя на них, он был способен думать только о надвигающемся ужасе и о том, как в его, прежнем мире Кровь-Камень использовал исчадий, чтобы обречь этот мир на разрушение и смерть. И между двумя биениями сердца он вынес приговор, который все еще свинцовой тяжестью тяготел над ним. "Так что же, Диакон?"
"Перебейте их всех".
* * *
Зера проснулась перед рассветом и застонала. Ей в бедро впивался острый камешек, а плечи нестерпимо ныли. Она попыталась встать, снова застонала и сердито выругалась.
- Такие слова плохие, - сказала Эстер.
- Как и ревматизм, - буркнула Зера. - Ты давно не спишь, деточка?
- Как только они завыли, - ответила Эстер, садясь на одеяле и протирая глаза. - Тут очень много волков.
Но Зера никакого воя не слышала. Заставив себя подняться на ноги, она потянулась, потом подошла к пегашке и отцепила от седла флягу с водой. Напившись, она вернулась к детям и погасшему костру.
- Волки на нас не нападут, - сказала она. - А теперь попробуй отыскать в золе тлеющий уголек, и я состряпаю нам завтрак.
Позевывая, она вышла из пещеры. Воздух был свежим, прохладным. Ее ноздри защекотало дыхание росы на листьях, пряное благоухание леса. Небо на востоке светлело, и когда она вошла под сень деревьев, ее приветствовали первые птичьи трели. Вопреки ревматическим болям в спине и плечах, она чувствовала себя прекрасно и радовалась тому, что жива.
Все ребятишки, подумалось ей. Они придают новизну и интерес всему. Зера не сознавала, насколько она истосковалась от одиночества, пока в ее двор не въехал тот незнакомец. Ей было жаль, что он не вернулся. Йон оказался хорошим человеком и приятным собеседником. Но ребятишки стали неиссякаемым источником радости, даже когда ссорились. Ей вспоминались ее собственные дети, когда она сама была еще молодой, и небо было голубее, и будущее представлялось золотой тайной, которую еще предстояло открыть.
Зеб был красив, не лез за словом в карман и завоевывал все сердца. А еще он был добрым и любящим. Зеб нравился всем, потому что Зебу нравились все.
- Никогда не встречала человека, который видел бы в людях столько хорошего! - сказала она вслух.
Когда он умер, вспомнилось ей, на ферму приехал Пэдлок. Он крепко ее обнял и сказал: "Знаешь, мам, в мире нет такого человека, у которого ему надо попросить прощения".
Такая хорошая эпитафия для доброго человека.
На похороны люди съехались отовсюду, и Зере это было приятно. Но после его смерти гости больше на ферме не появлялись. "Я-то никогда общей любимицей не была, - подумала она. - Старуха Зера - на язык ей лучше не попадайся, а уж под руку и тем более".
Она посмотрела на небо.
- Иногда я не могу понять, что ты увидел во мне, Зеб, - сказала она.
Повернувшись к пещере, она увидела в рыхлой земле отпечаток лапы, опустилась на колени и растопырила пальцы, измеряя его. Такой огромный след! Но не медвежий, хотя по размеру и подошел бы. И не львиный. Она выпрямилась. Во рту у нее пересохло. След был волчий, но куда больше, чем самого крупного волка.
Зера побежала к пещере.
- А что на завтрак? - спросил Ос. - Эстер развела костер.
- Лучше подождем, пока не доберемся до города, - ответила Зера. По-моему, нам лучше тут не задерживаться.