В сказках, когда герои проходят все испытания, побеждают зло, обычно в конце всех ждет счастливый конец. И, хотя я живу не в сказке, реальность преподнесла мне столько сюрпризов, что ожидать счастья логично с моей стороны.
Главный злодей, Легато, побежден. Прекрасный принц, то есть Ксим, — расколдован. Жизнь в Академии идет своим чередом. Только вот неугомонной женской душе чего-то не хватало. Какой-то завершенности что ли. Нет, обычно такие истории заканчиваются свадьбой и рождением пары детишек, только вот в нашем случае… Короче говоря, Ксим не торопился узаконивать наши отношения. Да и отношениями то, что между нами происходит, сложно было назвать.
Нет, он проявлял все признаки влюбленного человека. Целовал, дарил милые презенты, вроде цветов и конфет, но вот о любви не говорил и настойчивость, как в тот день в медпункте, не проявлял. Как-будто вернулся тот Ксим, который был до слияния со своей темной стороной.
Из-за этого у меня начала прогрессировать паранойя. А что если все его чувства были так сильно выражены только из-за опасной ситуации? Ведь бывает такое: люди вместе переживают опасные приключения, из-за чего пылают друг к другу страстью. Но это не надолго. В следующем фильме главный герой уже окучивает другую красотку.
Понимаю, что Джеймс Бонд не лучший пример, но моего волнения это не отменяет.
— Тебя что-то беспокоит? — спросила меня Вика за завтраком.
— С чего ты взяла? — удивилась я ее вопросу. Обычно холодная девушка редко могла понять, что кто-то рядом нервничает, а уже определить беспокойство о чем-то, так и подавно.
— Ну, ты собираешься положить в чай соль, вот я и подумала, что что-то случилось.
Глянув на ложку, которую собиралась опустить в чашку, я поняла, что Вика права. Вернув соль в предназначенную ей емкость, я отодвинула от себя чай. Что-то мне уже ничего не хочется.
— Так что случилось? — снова спросила меня подруга, откусывая от эклера. Вот у кого с аппетитом все в полном порядке. У них с Яном-то все в полном порядке. Любовь-морковь и все такое. Даже завидно.
— Думаю о том, что человеческие отношения не постоянны.
— Слишком философский вопрос. Как он применим к твои отношениям с Ксимом?
— А я разве что-то рассказывала про него?
— Нет, поэтому мне слегка обидно, что ты решила утаить от меня такую новость. Мы же подруги. И я, как твоя подруга, знаю ровно столько же, сколько вся Академия. Несправедливо.
От такой новости я на секунду зависла. Что значит, вся Академия знает?
— Вся Академия? И что вы все знаете?
— Что вы с Ксимом встречаетесь.
Ну, не то чтобы мы прям встречались. Мне, по крайней мере, такого предложения не поступало.
— Это сложно назвать словом «встречаться». Вслух мне никто этого не предлагал.
— Ну, то, что заместитель ректора Штольман таскает тебе презенты, не заметил только ленивый. Думаю, в его понимании, вы уже встречаетесь.
— Да он меня даже на свидание ни разу не пригласил.
— Пригласи ты его.
Вот от кого, от кого, а от Вики я такого совета не ожидала.
— С каких это пор ты за такие смелые действия?
— С тех пор, как поняла, что бездействие может причинить очень много боли.
Ну да, если вспомнить их историю с Яном, то логично, что Вика теперь против любого бездействия. Только вот у меня несколько иная ситуация. О чем я ей и сказала.
— Ситуация другая, а выход один и тот же. Спроси его обо всем прямо. Расскажи о своих сомнениях. Уверена, вы придете к взаимному удовлетворению.
Все время до обеда Викины слова не давали мне покоя. С одной стороны, она права и разговор всегда был лучшим способом выяснения отношений. А с другой… страх того, что подозрения оправдаются. Что если презенты и поцелуи — это лишь благодарность? Какой бы ни была абсурдной эта мысль.
«Твои сомнения проедают мне плешь» — недовольным тоном подала голос полудница.
После того, как Легато пытал меня, чего я практически не помню, она спряталась и не подавала признаков присутствия. Если бы не чувствовала ее где-то на задворках сознания, подумала бы, что она пропала. И вот сейчас решила появиться.
— Рада тебя снова слышать.
«Вот только не надо. Мы с тобой не подружки, чтобы любезностями обмениваться. Ты лучше скажи, какого лешего наш скелетик все еще не опробован?»
Сначала я не поняла, какого скелета она имеет ввиду, да и что значит это ее «опробован». А потом дошло. И дошедшее возмутило до глубины души.
— Я не такая…
«Я не такая, я жду трамвая» — противным голосом продекламировала полудница. — «Смотри, уведут мужика, локти кусать будешь».
— Что значит уведут?
Но на этот вопрос мне никто не ответил, полудница опять ушла в себя.
И это меня разозлило. Если еще кто-нибудь сегодня скажет, что мне пора действовать…
— Лиля, ты на обед не идешь? — перебил мои кровожадные мысли Ксим, который так беззвучно вышел из кабинета, что я аж подпрыгнула в своем кресле.
На ловца и зверь бежит, как говорится. Может, действительно, все выяснить и не мучиться?
— Можно с тобой пообедать в кабинете?
Ксим такого вопроса не ожидал, но, если я не перепутала эмоции, предложению обрадовался.
— Конечно, Самобран мигом стол накроет.
— Тогда я сейчас подойду, только приемную закрою.
Если Ксим и удивился моему желанию закрыться на обед, то виду не подал. Обычно у нас никто ни от кого не закрывался, но сегодня я решила, что разговор будет серьезный, поэтому стоит обезопасить себя от неучтенных визитеров, которые могут его прервать.
Когда я зашла в кабинет Ксима, обнаружила, что Самобран, видимо, очень ждал моего визита. Стол был накрыт таким количеством блюд, что можно было бы целую роту солдат накормить, и еще осталось бы.
— Лилечка, как я рад тебя видеть! — подтвердил мою догадку хозяин скатерти, подпрыгивая и маша руками где-то между жареной курицей и салатом из овощей.
— Давно не виделись, — улыбнулась я в ответ.
— Конечно! Ты ведь ко мне не заходишь. Только вот он кофе свой требует все время.
«Вот он» нахмурился, но говорить ничего не стал. Видимо, эта претензия звучит из уст Самобрана не впервые.
— Присаживайся, Лиля. Самобран немного перестарался, но зато у нас есть обширный выбор. Некоторые из этих блюд в нашей столовой не увидишь.
Воспользовавшись предложение Ксима, я присела на диван рядом с ним и, оглядев стол, вдруг поняла, что ужасно голодна. Решив, что серьезный разговор, ради которого я собственно все и затевала, подождет, я принялась за угощение.
Утолив первый голод, я обратила внимание, что Ксим особо не ест, а только посматривает на меня со странно улыбкой на губах. Раньше он так не улыбался, поэтому мне было сложно определить, о чем он думает. Эта мысль заставила меня отвлечься от чревоугодия, и все же вернуться к цели своего визита.
— Ксим…
— А?
— А что будет дальше?
Вот блин! Я ведь репетировала наш разговор, и первый вопрос был совершенно о другом.
— В каком смысле? — ожидаемо не понял меня мужчина.
— Что будет с нами дальше? — внесла я конкретики.
— С нами в глобальном смысле? Ты всю Академию имеешь ввиду? Или же менее масштабно?
— Я про тебя и меня говорю. Что ты планируешь в отношении меня? Нет, не спорю, мне нравятся твои знаки внимания. Их даже ленивый не заметил. Но знаки внимания без слов и более серьезных действий мне ни о чем не говорят.
Этот недолгий монолог даже мне показался сумбурным и непонятным, так что я даже не знала, как еще донести до него свою мысль. Но помощь пришла откуда не ждали.
— Девушка имеет ввиду, что ты не обозначил своих намерений в отношении нее, — встрял в наш разговор Самобран. — Ксимилан, я не ожидал, что ты такой мямля.
— Я не мямля, — тут же прорычал Ксим. — Оставь нас наедине, пожалуйста.
Самобран спорить не стал. Пожал плечами и скрылся в недрах скатерти.
— Лиля, я не думал, что тебя это так сильно беспокоит, — начал мужчина, подсаживаясь ко мне и беря за руки. — Ты выглядела счастливой, так что казалось, что в словах нет смысла. Я думал, что ты знаешь, что наши отношения серьезнее некуда.
— Типичная мужская отмазка, — хмыкнула я, — «я думал, что ты и так знаешь». Нет, дорогой мой, рот тебе нужен для того, чтобы слова выговаривать и объяснять такой непонятливой мне «очевидные» с твоей точки зрения вещи.
— Возьму на вооружение, — с улыбкой ответил Ксим. — И, для непонятливых, сообщаю: мы с тобой официально встречаемся, со всеми вытекающими последствиями.
Ну, с вытекающими он это маханул. Но от прояснения моего статуса стало намного легче. Кстати, о последствиях.
— А что же ты тогда ко мне не пристаешь? Кажется в медпункте тебе этого очень хотелось.
Говоря это, я ожидаемо покраснела, но не спросить не могла. Отношения в горизонтальной плоскости играли немаловажную роль в подстегивании моих сомнений, и раз уж я решилась на откровенный разговор, стоит выяснить все до конца.
В ответ Ксим так широко улыбнулся, что я испугалась, как бы у него лицо не треснуло. Потом он медленно склонился к моему уху и прошептал:
— Я очень сильно сдерживался. Ты не представляешь, каких усилий мне это стоило… Но, раз уж ты не против…
В следующий миг я почувствовала, как он прикусил мне мочку уха. В тот момент я не знала, против ли я, но потом Ксим поцеловал меня за ухом, прошелся по шее и, приобняв за талию, упал вместе со мной на диван. Вот тут я перестала быть против окончательно. Это какое-то необыкновенное чувство предвкушения, лежать сверху на мужчине, целовать его в губы, пока он гладит тебя по бокам и спине сквозь одежду. А потом одежда начинает мешать, и я первая тянусь к пуговицам на его рубашке, робко целую его шею и кадык, который дергается под моими губами.
— Ты сводишь меня с ума, знаешь? — хрипло шепчет он.
— Нет, я ведь ничего еще не сделала, — невинно хлопаю я ресницами, понимая, что Ксим действительно все это время сдерживался. Слишком уж бурная у него реакция всего лишь от пары поцелуев.
— И не надо ничего делать, я все беру на себя, — с этими словами мужчина ловко перевернулся, укладывая меня на мягкое сидение дивана, который щелчком пальцев превратился в кровать.
И Ксим действительно все дальнейшее взял на себя. Поцелуи, ласки, шепот разных глупостей на ушко — все это лишь часть того, что я испытала на себе. Любая моя попытка что-либо сделать пресекалась на корню, так что только и оставалось, что получать удовольствие. И в какой-то момент я с этим смирилась, пообещав себе, что возьму реванш в следующий раз.
И, хотя в разгаре был рабочий день, стыда я не чувствовала. Счастье оно такое, вообще не любит соседства такого понятия, как «стыд». Именно поэтому мне разрешили поспать, когда меня сморило прямо на кровати.
И, засыпая, я кажется почувствовала руки Ксима, обнимающие меня за талию и тихий шепот на ухо:
— Любимая моя.