Он неожиданно для себя рассмеялся. У нее было хорошее, твердое лицо, скорее цветуще привлекательное, чем классически прекрасное, и такую прямоту он редко замечал у знакомых женщин. От ответа его избавил сдержанный стук в дверь, следом за которым появился Хэмфри с чаем на подносе.
Он не был уверен, входит ли обращение с серебряной чайной посудой в стандартное обучение калифорнийских врачей, хотел дать Хэмфри знак разлить чай, но Ксимена грациозно приблизилась к столу из розового дерева, всем своим видом показывая, что точно знает, что делает.
- Люблю, когда антикварными вещами по-настоящему пользуются, - сказала она, придвигая ближе севрские чашки и блюдца. - Молока и сахару?
- Пожалуйста. Два кусочка.
- Мужчина говорит два - и два для дамы. Вы, конечно, понимаете, что мы оба превращаемся в диабетиков. - Наливая чай, она смотрела на обводы чайника. - Да, прекрасная работа. Полагаю, Регентство или вскоре после него, возможно, самое начало викторианской эпохи. Хотя в нем есть что-то отдаленно шотландское.
Он благодарно кивнул, когда она подала ему чашку с блюдцем. У нее верный глаз, под стать юмору и явному уму... да и все прочее очень неплохо.
- Георг IV, 1817, - сказал он. - Его сделали для свадебного подарка прапрабабушке. Это ее герб выгравирован рядом с гербом Синклеров. - Он указал на щиты, когда она подняла сливочник, чтобы посмотреть поближе. - Где вы научились обращаться с серебряной чайной посудой?
- У бабушки-австрийки, - сказала она, поставив сливочник на поднос. Не все янки варвары, знаете ли.
- Моей матушке ваши слова доставили бы удовольствие, - хмыкнул он. Она американка и истинная янки - из хорошей семьи из Новой Англии. Тоже психиатр, кстати говоря.
- Да, вы говорили, что она врач. Она практикует здесь?
- Нет-нет, просто приехала на праздники. После смерти отца она вернулась в Штаты. У нее клиника в Нью-Гемпшире. Я немного учился в Штатах.
- Правда? Где?
За чаем разговор шел в основном о медицинском образовании, но Адама все больше интриговала прямодушная доктор Ксимена Локхарт. Когда через час она посмотрела на часы и объявила, что ей пора ехать, он был неподдельно огорчен, хотя боль в теле говорила ему, что пора отдохнуть.
- Это действительно было чудесно, доктор Синклер, приятная передышка от хаоса, в который превращается травматология в это время года.
- Тогда вам придется приехать снова, - сказал он, вставая. - И зовите меня Адам... пожалуйста.
Она насмешливо посмотрела на него, потом улыбнулась.
- С удовольствием - по обоим пунктам, - сказала она напрямик. - И хотя вы удрали от меня в самоволку, я с удовольствием останусь вашим лечащим врачом, по крайней мере до снятия швов. - Она указала на повязку у него на голове. - И кстати, я хотела заглянуть под повязку и посмотреть, как там заживает. Можно?
- Вы - доктор, - сказал он, садясь по ее знаку. Она осторожно приподняла бинт, чтобы заглянуть под повязку, и ему было приятно сознавать ее близость.
- Да, действительно, все хорошо заживает, - сказала она, снимая повязку. - Мама заботилась о вас?
Он усмехнулся, ибо хотя Филиппа осмотрела рану вскоре после его возвращения домой, ежедневная смена повязки была работой незаменимого Хэмфри.
- Удобно, когда в доме живет врач, - просто сказал он. Она сложила бинт и, улыбнувшись, бросила его на чайный поднос.
- Ну, между ее и моей работой, вам следовало быть готовым к тому, что швы отпадут еще через несколько дней. Теперь вы можете оставить это непокрытым. Почему бы мне не заскочить к вам за пару дней до Рождества и исполнить свои обязанности? Не можете же вы выглядеть на праздники, как доктор Франкенштейн.
- Я так плохо выгляжу? - поддразнил он.
- Ну, маленьких детей вы не напугаете, - лукаво сказала она, - но эстетически черный шелк больше подходит для нижнего белья, чем для швов. Она снова мягко прикоснулась к ранам. - Но я неплохо поработала. Болит?
- Не очень, - смущенно сказал он. - Меня в основном тормозит плечо. Я все еще довольно неуклюжий.
- Что ж, продолжайте принимать мефенамовую кислоту. Вы еще принимаете ее, не так ли? Вы ведь не взяли рецепты, когда так быстро слиняли из больницы.
Он хмыкнул.
- Не беспокойтесь. Мамочка выписала мне новые, и я принимаю лекарства, как хороший мальчик.
- О-очень хороший. - Она словно удивилась, услышав это. - Мне надо встретиться с этой вашей матушкой, которая может заставить вас выполнять предписания врача. Но теперь мне действительно пора бежать. Спасибо за чай.
Когда она взяла пальто, он встал и помог ей одеться, хоть и одной рукой.
- Я был очень рад. И спасибо вам, что заглянули. Я признателен за визит.
- Очень приятно, - ответила она. - Врачи-травматологи не часто выезжают на дом - да еще в такие изумительные дома. И приеду на неделе, чтобы снять эти швы... если вы не решите сделать это сами.
- Нет, думаю, я предоставлю это моему лечащему врачу, - улыбнулся он, провожая ее к выходу. - Это даст ей еще один предлог для посещения.
- В следующий раз покажете, мне ваши "драндулеты"? - съязвила она.
- О да. И гравюры тоже, - ответил он.
Она радостно засмеялась и помахала рукой, спускаясь по лестнице к машине. Адам не провожал ее, потому что ступеньки обледенели, и в тапочках было скользко, но он стоял у открытой двери, пока желто-черный "морган" не исчез из виду.
После этого он наконец отправился спать и проснулся около четырех, снова проголодавшийся. Маклеод позвонил, когда он заканчивал есть, но с новостями было негусто.
- Похоже, наша птичка улетела из клетки, - сказал он, стараясь перекричать шум дорожного движения. - Мы поговорили с его мальчишкой-слугой, но Ребурн якобы уехал в город по делам - странным делам, по моему мнению. Во всяком случае, мы с Дональдом собираемся еще поработать, когда вернемся в управление: посмотрим, что еще можно узнать об этом типе.
- А что у вас уже есть? - спросил Адам.
- Наскребли кое-что из "Кто есть кто" и тому подобного. Он числится предпринимателем - очень растяжимое понятие. Все его нынешние знакомые высоко ценят его как истинного шотландца, родившегося и выросшего в Шотландии. Собираюсь еще покопаться. Завтра, наверное, у меня будет что-то посерьезнее.
Маклеод позвонил снова только после полудня следующего дня. Но, услышав голос инспектора, Адам сразу понял, что тот чем-то возбужден.
- Ну, вписывайте в счет еще одно наитие, - сказал инспектор. - Я знал, что есть в нем что-то странное, что это не просто неприятный тип. У меня есть знакомый в Доме святой Екатерины в Лондоне для поисков записей о рождениях и браках. Наш мистер Ребурн не родился в Шотландии, и только один из его родителей был шотландцем. Он родился в Лондоне и впоследствии воспитывался родителями матери у них дома под Стерлингом, где теперь и живет. И Ребурн на самом деле фамилия его матери.
- Значит, она не была замужем за его отцом? - спросил Адам."
- О, она была замужем за ним, как положено. Рождение было законным.
- Ну, выкладывайте же, - сказал Адам. - Кто был его отец?
- Как насчет некоего валлийца по имени Дэвид Тюдор-Джонс?
Множество оставшихся кусочков головоломки внезапно с треском встали на места. Дэвид Тюдор-Джонс был Мастером Ложи Рыси во времена предшественника Адама; именно он был прямым виновником смерти сэра Майкла Броуди, мужа леди Джулиан.
- Господи Боже, - сказал Адам. - Вы понимаете, о ком мы сейчас говорим?
- Угу. Филиппа явно не единственная, кто передал отпрыску знания и профессию. Я думал, этот род прервался уже много лет назад.