Рано радовался. Вот прозвонили первую четверть, затем вторую, я задремал и проснулся лишь когда отбивали полночь. Еду никто не принес. Они что, меня голодом хотят уморить?
Вдобавок я пить захотел. И еще кое-чего, о чем при дамах не упоминают.
Наконец-то! Зашуршал отлично смазанный засов, тихо звякнула снаружи связка ключей. Но вдруг у меня заколотилось сердце - а если это убийцы? Задушат или зарежут, а может быть оттащат в пыточную, вызнавать, где находятся мои приятели-заговорщики... Не скажу, что я умею хорошо драться кулаками, но хотя бы пару синяков я им сумею поставить прежде чем умру! Или вцеплюсь зубами в шею...
Но нет, рано напугался. Дверь распахнулась, за ней стояли двое, виднелся деревянный столик на витых ножках и тележка со столовым прибором.
Ничего себе! Это что, специально для меня или так кормят всех заключенных? Безмолвные стражи Железной башни внесли стол в мою камеру, накрыли парчовой скатертью, поставили серебряные тарелки, два шандала со свечами, кувшины с символом пуантенских виноделов и несколько блюд, накрытых серебристыми начищенными крышками. Притащили два кресла. В камере сразу стало уютнее, а у меня аж слюни потекли.
Тюремные служки вышли, однако дверь почему-то не закрыли. В полутемном проеме виднелись стражники, остававшиеся в коридоре. Меня так и подмывало усесться за стол и начать долгожданную трапезу. Но постойте... Почему накрыто на двоих? У меня что, будут гости? Только бы не моя матушка! Тогда лучше сразу повесится, мучений меньше... Впрочем, разве могла она столь быстро приехать из поместья?
В коридоре раздались шаги. Твердые, уверенные. Но что самое интересное - эта походка мне была знакома.
- Прикройте дверь, - произнес низкий голос, обращенный к стражникам. И марш отсюда! Будете подслушивать - вздерну.
Я обессилено опустился в предложенное тюремщиками кресло. Руки почему-то дрожали.
* * *
- Привет, Хальк! Извини, пришлось задержаться...
Это он! Конан! Самый настоящий! Его речь, которую не спутаешь ни с чьей другой, его руки со шрамом на тыльной стороне правой ладони, прищур его глаз, его манера отбрасывать пальцами волосы со лба и кривить угол рта в усмешке... Даже серьга в ухе - его любимая, простое тонкое золотое колечко с единственным синим камешком.
Только откуда он тут взялся?
Сказать, что я был поражен - значит, ничего не сказать. Конан, не обращая внимания на то что я превратился в сидячую статую, прошелся по камере своей чуточку тяжеловесной, но одновременно очень упругой походкой, потрогал влажные стены и ругнулся по-киммерийски. Это словечко, "льюги", я слышал от него много раз и произносил он его всегда с одинаковой интонацией.
- Я, кажется, им приказал, чтобы посадили в нормальную камеру, ворчал Конан. - Уж прости, Хальк, что так вышло...
- Грозили в кандалы заковать, - слабым голосом наябедничал я. - Конан, я полагал, ты с остальными...
- В кандалы! - возмущенно воскликнул варвар. - Сетовы отродья! Ты что, буянил, бестолочь?
Он отодвинул свое кресло и уселся за стол напротив меня. Налил вина (разумеется, только себе - у него привычка такая) и неожиданно замолчал.
"Все боги мира и Бог Единый, что могло произойти за время, пока я отсутствовал в Обители Мудрости? Либо они пошли, взяли штурмом дворец и пришибли самозванца, либо... Ой, нет... Почему он сказал про то, что приказал выделить мне хорошую камеру? Мама дорогая, что происходит? Кто это?"
- Вина хлебни, - хмыкнул король. - Что-то ты бледный. Посидел полдня в Железной башне и сразу в уныние впал. Хальк, очнись!
- Здравствуй... Конан, - выдавил я. - Ты как сюда попал?
- Через дверь, - спокойно ответил киммериец. - Кстати, тебе привет от Эвисанды. И от графини Эрде.
- Что-о? - у меня отвисла челюсть и я едва сдержался от того, чтобы не шарахнуться в сторону от человека, которого неплохо знал и всегда считал одним из самых благоразумных и честных людей из многих встреченных в моей жизни. - От кого?
- От графини Эрде, Ринги, жены Мораддина, - не меняя уравновешенной интонации, повторил Конан. - Эй, эй, Хальк, насколько я тебя знаю, ты никогда в обморок не падал! Я тебе кажется, сказал - выпей вина.
Ничего не чувствующими губами я коснулся краешка кубка и сделал несколько глотков. Вкус не ощущался, будто это было не вино, а вода.
- Ты кто? - наконец проговорил я, осмелившись взглянуть в такие знакомые, чуть насмешливые синие глаза киммерийца. - Или ты мне морочишь голову, или... Я не знаю, что думать.
- Я? - хохотнул варвар. - Я король Аквилонии, Конан Киммериец, из Канахов. А что же до моей истинной сущности...
Он скорчил рожу и удивительно тоненьким голоском пропищал:
- Меня звать Тицо. Я маленький. Я долго спать, - Конан снова изменил голос на свой обычный и, едва сдерживая смех, добавил: - А сейчас я проснулся и хочу вам всем показать, что значит быть настоящим королем!
Вот тут я и потерял сознание.
...Здравствуйте, пожалуйста. Я лежу на жесткой тюремной кровати, с краешку примостился Конан и правой рукой треплет меня за щеку, левой сжимая кубок с вином. Ну и сон приснился! Хотя постойте, почему я остался в этом сне? Говорят, именно таким образом и сходят с ума...
- Поднимайся! - слегка раздраженным сказал варвар. Или это не варвар? - Еще раз прости, что я не объяснил все с самого начала. Нормально себя чувствуешь?
Я кивнул.
- Хорошо, встань, присядь за стол, покушай немного, и тогда поговорим.
На непослушных, едва гнущихся ногах я добрался до своего кресла, опростал полный кубок розового пуантенского, мигом согревшего мои холодные внутренности, и принялся за жаркое. Почему-то очень захотелось есть. Попутно я рассматривал Конана-не-Конана. Невероятно! Никаких внешних отличий! Невозможно так скопировать лицо, фигуру, манеру поведения, нельзя, наконец, освоить привычку короля изредка поглаживать себя по щеке указательным и средним пальцем. У двойника это смотрелось бы неестественно, а здесь...
- Ты чего перепугался как заяц? - обратился ко мне этот человек. Давай я лучше расскажу тебе эту историю от начала и до конца. Идет?
Слово "идет?" было произнесено именно так, как и обычно. Интонация вопросительная, немножко с ехидством. Правая бровь приподнята. Это Конан. Не может быть никаких сомнений. Тогда какую историю киммериец хочет рассказать и зачем так жестоко меня разыгрывает? И вообще, при чем здесь Тицо? Проклятая зверюга сбежала от нас в Пограничье...
- Ну? - я едва не поперхнулся сочным куском мяса. - Какая такая история?
- Хальк, - многозначительным и серьезным голосом начал Конан. - Ты, главное, слушай и не перебивай. И во имя Митры, не падай снова в обморок! Зачем мне такой нервный библиотекарь?
- Хорошо, - обреченно согласился я, уже готовый поверить в любую небывальщину.
- Ну, прежде всего, - проговорил король, - я вынужден тебя разочаровать. Тот, кто сидит перед тобой, не является Конаном Канах из Киммерии в истинном смысле этих понятий.
- Но... - простонал я.
- Не перебивай, я же просил! Мое настоящее имя тебе, Хальк, известно. Тицо. Конечно, это скорее не имя, а кличка, сокращенная от настоящего прозвания. Однако пусть будет так. Это проще. Удивляешься, почему перед тобой вовсе не маленькая белая зверюшка? Тот облик тоже был не настоящим. Просто мне было необходимо войти в доверие к людям. А кому вы больше всего доверяете? Правильно, небольшим безобидным животным приятного вида. Дальше рассказывать?
- Д-да, - заикнулся я, не зная, что и думать. Это Тицо? Зверек, похожий на домашнюю кошку или медвежонка с белой шерсткой и небесно-голубыми невинными глазами?
- Мне что, надо изменить лицо, чтобы ты поверил? - спросило существо в обличье Конана, чувствуя мое недоверие. - Скажи, в кого превращаться? Хочешь, в тебя? Сам с собой побеседуешь. Или в Мораддина? Или, например, в канцлера Публио?
- Только не в Публио, - по-дурацки ответил я. - У нас с ним разногласия... Если ты - Тицо, то наверняка знаешь, в каком именно поселке ты сбежал, прежде попытавшись убить графа Эрде.
- Пограничье, разрушенная деревня Райта у склонов Граскаальского хребта, - не задумываясь, ответил Тицо. - Граф в меня стрелял из арбалета, но не попал.
- Так, - только и проронил я. - И что теперь делать?
- Выслушать, - серьезно выговорил ямурлакский найденыш. - Понять, чего я добиваюсь. Не считать раньше времени меня врагом, нечистью, нежитью или чем-либо иным.