Манкировать своими проконсульскими обязанностями в Мавретании, Счастливчик не собирался, хотя обязательного присутствия на месте от проконсулов не требовалось. Очень многие управляли вверенными им провинциями не покидая Рима, это считалось порядком вещей, и этот порядок тоже следовало поменять, но для начала следовало показать личный пример.
Кроме того, нужно было пристроить хорошего человека, бывшего царя Юбу Второго, люди которого оказали действительно бесценную помощь. Без них бы не получилось взять под контроль воду в пустыне, а без этого гоняться там за кочевниками можно годами и даже десятилетиями. Графом, в сенатской Мавретании, Германик Август Феликс сделать друга Юбу не мог, а вот наделить его недвижимой собственностью имел полное право. Хоть всей Мавретанской собственностью. Да, теперь не Юбе будут платить налоги, а он будет платить Риму, но, во-первых, налоги платятся за защиту прав, в том числе и права собственности, а во-вторых, главное — это сальдо.
Что толку от царских понтов, если всех налогов едва хватает на не слишком-то роскошную жизнь? Простой римский гражданин Юба будет получать в сто раз больший доход, так почему бы не уплатить пятую часть Сенату за охрану? Оно и самому другу-Юбе так спокойнее будет, да и детям его открывается перспектива до самого верха — до сенатской тоги, а то и до консульства. А у Счастливчика появится ещё один верный сторонник. Люди здесь ещё не разучились быть благодарными, здесь они ещё боятся прогневать Богов своей неблагодарностью. Ведь все земные блага, по всеобщему пока мнению, получаются людьми только по воле Богов, через их ставленников, так что…
Январь 754 года от основания Города, просидели с Агриппой за планами перестройки исторического Рима. Наметили место для строительства Колизея (амфитеатра Марса Победоносного), место для главного храма Марсианства (опять таки, храма Марса Победоносного), места под строительства императорских дворцов-резиденций (если у кого-то будет желание их строить), новой курии Римского Сената (с залом на две тысячи заседателей, с хранилищем архива и казначейства Республики в подвале, отдельными приватными помещениями для каждого из отцов-сенаторов, с собственными санузлами с ватерклозетами и умывальниками).
Решили перестроить и огромный, но уродливый мавзолей Августа. Мавзолей папы-Друза в Германском Риме уже строился, строился в виде монумента, вроде «Родины-Матери» на Мамаевом кургане из той истории, проектные эскизы Агриппе очень понравились, вот подобный и решили построить для Октавиана. Не чужой ведь человек, да и особого зла он натворить здесь не успел. Помер в самом начале своего злодейского пути.
Красивый Рим получится. С широкими прямыми проспектами и тенистыми бульварами, вместо узких, кривых и вонючих улочек; с роскошными термами и форумами возле каждого въезда в историческую часть Вечного Города, для каждого из восьми прилегающих районов, тоже застраивающихся по генеральному плану; с парком аттракционов (типа Диснейленда) и так далее, и тому подобное. Исторической и культурной ценностью, в Риме признали всего тысяча двести пятьдесят семь владений — домусов и вилл, в которых проживало примерно двадцать тысяч граждан и сорок тысяч рабов. И это после более полумиллиона. Места теперь хватает на всё.
В конце января, бабушка-Октавия дописала свои мемуары и ознакомила с ними внука-заказчика. Литературный памятник Великой Эпохи, от первого лица, одной из ключевых фигур — сестры одного из триумвиров, Октавиана Августа, и жены другого — Марка Антония.
— Какими-то натуральными свинокозлами ты их выставила, — закончил читать бабулины рукописи Германик Август Феликс.
— Хи-хи, — прыснула Октавия-младшая, — тут ты в самую точку угодил. Они и были самыми натуральными свинокозлами, это я их ещё пожалела, особенно братика — «маленького извращенца». Жестокие до кровожадности, алчные, эгоистичные, подлые и неблагодарные свинокозлы. Перебили друг дружку — туда им всем и дорога. Без них, жить стало намного лучше. Агриппу я не тронула, если ты заметил.
— Заметил. И Мецената пожалела.
— Гай исправился. Заслужил. Он теперь мой муж. А так-то, тоже, тот ещё свинокозёл был… между нами говоря.
— Ну, что, издаём?
— Издавай, конечно. Не зря же я столько времени на это потратила. Не очень-то приятно мне было всё это вспоминать, знаешь ли…
Издаём как есть, без сглаживания углов. Октавии поверят. Пусть читают и ещё больше ценят Агриппу.
В итоге, в Мавретанию, Счастливчик отбыл уже в середине февраля. Три следующих года, три последних, из десяти лет военного ценза, совместились у него с проконсульским сроком. Эти три года нужно постараться сделать эталоном для оценки достижений следующих проконсулов и не только в Мавретании. Нужно всем показать — как надо. Как это угодно Богам.
***
Император Индии, Тиберий Клавдий Нерон, вёл философскую беседу с Шатругной Маурья, раджой индийского княжества Магатхи* (*современный Мумбаи), в новом городе Индийские Ворота, новом порте Империи Востока на правом (некогда Парфянском) берегу Инда* (*примерно Карачи).
Шатругна Маурья, последний представитель некогда могущественной императорской династии, латинский язык изучал уже целый год. Довольно простой язык, стоит отметить. Простой, для уровня обывателя, а Шатругна хоть и не получил в дар от Богов полководческого таланта, человеком был умным и очень целеустремлённым. На латыни он уже общался на уровне римского простолюдина, выросшего на улице и никогда не бравшего уроков риторики. Выражался он просто и понятно, не закладывая в свои фразы подтекстов и контекстов, как не слишком образованный, но надёжный римский легионер.
— Нет у нас ваших браминов, дружище. И наш Принцепс, мой тесть, Голос Марса Марк Випсаний Агриппа, не брамин, он великий полководец заслуживший триумф, морскую корону* (*Corona navalis — награда за подвиги на море) и вексиллум* (*vexillum личный — штандарт, знак исключительного отличия), и наш Верховный понтифик, мой племянник, Германик Август Феликс, тоже прославленный полководец, по праву заслуживший свой триумф — они воины, кшатрии в первую очередь. Видимо, нашим Богам, больше нравится разговаривать с воинами, чем со жрецами…
Времени на разговоры у них было достаточно, армия для Индийской кампании Тиберия ещё только собиралась. Собиралась отовсюду, По два боевых легиона шли из Русской и Германской Империй. Шли самые боевые, с самым большим числом эвокатов в личном составе, а потому самые дорогие в содержании и бесполезные в мирной жизни.
Тиберий собирал армию из восемнадцати легионов и двадцати шести тысяч ауксилиариев — тех арабов и армян, которые решили переселиться в Индию и стать там его подданными.
Индийская имперская армия собиралась в Бактрии и Белуджистане, под знамёна Марка Корнелия Цека и Юла Антония Випсаниана. Второй из армий, Тиберий намеревался командовать сам, но собирать её доверил Юлу. И ему не помешает ценз командующего армией в дальнейшей карьере, и Тиберию с муштрой при слаживании самому не мучиться. Хлопотное это дело, в Паннонии своё хлебнул — хватит этого, пусть теперь молодые стараются.
Цек молодой? На два года младше, значит молодой. Да и старается он для себя, за своё герцогство. Агриппа предлагал ему Бактрию, но что теперь та Бактрия, когда торговые пути запад-восток ушли на линию Восточные Ворота — Восточный Рим — Кесария Палестинская? Глухой тупик, без каких-либо перспектив. Теперь все товары, что туда, что обратно, большую часть пути идут по морю, зачищенному от пиратов. В Индии точно найдётся ему владение подоходнее. Да и не навоевался ещё Цек. Его командование Восточной кампанией оценили как посредственное. Общество оценило, сложилось в обществе такое мнение. Избаловано у нас теперь общество победами, делит их на красивые и посредственные. Дожили…
— …в общем, нет у нас чистых браминов, да и не было никогда, пожалуй. У нас всегда жрецами кшатрии командовали. Даже не представляю себе, как может быть наоборот, если честно…
К началу лета семьсот пятьдесят четвёртого года от основания Города, Римский императорский флот, под командованием Павла Фабия Максима, взял под контроль всё западное побережье Индии. Теперь все честные купцы, не желающие быть потопленными, должны были нести на мачте специальный вымпел. Хитрый вымпел, собираемый из полотнищ трёх разных форм: прямоугольного, треугольного и прямоугольного с треугольным вырезом, и трёх различных цветов: белого, красного и синего. На мачту поднимались три полотнища, по заданному в приложении к страховке наставлению. Каждый день — новая комбинация. Конечно, имелась возможность купить один страховой полис на десяток судов, но, пойманный на таком мошенничестве, и сам становился законной добычей флота, и все остальные суда такого хозяина, поэтому носителей даже правильных вымпелов, моряки проверяли постоянно и с удовольствием. А страховой сертификат попробуй подделай — он и водяные знаки имеет, и рисунок как у «Богов», и номера его как-то очень быстро проверяются на подлинность, по какой-то хитрой математической формуле* (*простейший буквенно-цифровой алгоритм, но Тиберию и такое сейчас кажется настоящим чудом).
Очень толковую систему придумал Меценат. Умён старый развратник, этого не отнять. Теперь и флот строится на деньги из моря, и морякам перепадает прилично. Конкурс новобранцев в императорский флот теперь почти такой-же, как в легионы. Надо бы предложить, чтобы морячков тоже через учебные когорты прогоняли. Умение ходить строем и им не помешает.
— Мечтаю с ними пообщаться.
Шатругна Маурья искал совершенства на пути кшатрия и, похоже, наконец-то встретил мудрых учителей. Он читал «Германскую войну», «Аннексию Месопотамии» и «Среднеазиатскую кампанию», читал и понимал — готовили эти войны и командовали войсками в них не обычные люди, а сами Боги в их обличии, хоть император Тиберий в это и не верит. Император Индии, всей Индии от Инда до какого-то Меконга, где-то далеко на востоке. Подумать только… Империя Маурьев, на пике своего могущества, расширилась едва до одной восьмой части империи Тиберия. Нет, римляне ещё не завоевали Индию, но обязательно это сделают, в этом сомнений нет. И дело даже не в пушках и «Марсовом зелье», дело в их целеустремлённости и организованности. И в вере, что их направляет сам Марс Победоносный, Бог воинов, войн и побед.
— Пообщаешься обязательно. Им с тобой тоже будет интересно поговорить…
Император Тиберий Клавдий Нерон сделал раджу Шатругну Маурья своим первым вассальным феодалом — графом. По воле Богов, это несомненно. Не случайно ведь они встретились. Такая цепь событий случайно возникнуть не может
— …вот закрепимся в твоём графстве и поедешь в Рим. Как раз, к тому времени, свою латынь поднимешь на достойный уровень.
В ожидании сбора армии, Тиберий и его новый друг-вассал не только беседовали, взаимно обогащаясь знаниями, пару раз они выходили в море, погонять пиратов, которые в этих водах размножались как мыши. Все они здесь пираты, купцами только прикидываются, оборотни, прав Меценат.
— Зачем нам ждать всю армию, мой император?
— Зачем? А ведь и правда… Зачем?
Новость о том, что раджа Магатхи теперь служит тем самым бледнолицым и длинноносым варварам с водянистыми глазами, которые нагло собирают дань со всей морской торговли, местную общественность очень возбудила. Шатругна Маурья пригласил этих проклятых варваров к себе. Немного, всего пять тысяч — эту заразу нужно выжигать срочно, пока она по всему телу не пошла.
***
Циньский «купец» Мао Ли, доверенный человек и дальний (очень дальний) родственник императора Поднебесной, до того, как переквалифицироваться в «купцы», служил чиновником для особых поручений. Адъютантом, если угодно. Адъютантом самого божественного Сяоай Ди, ещё до того, как божественный стал Императором, а был всего лишь одним из наместников провинций.
Одно время, Мао Ли пришлось руководить таможней. Именно этот опыт и вспомнил император Поднебесной, выбирая для него легенду. Таможенник обязан знать о торговле всё, лучше любого купца, а значит на деталях липовый торговец не проколется.
Так-то оно так, но что может предложить Поднебесная западным варварам, которые производят такие удивительные вещи? Вещи, которые даже лучшие циньские и ханьские мастера-ремесленники повторить не способны.
Шёлка и в Индии навалом* (*здесь Мао Ли считает Индией и Индокитай), да там он ещё и дешевле и к ромеям этим ближе, а ромеи с Индией очень активно торгуют, так что в шёлке они недостатка точно не испытывают. Хлопок, рис, соя — всё это тоже есть в Индии — ничего то этим ромеям из Поднебесной не нужно…
Так ничего толкового и не придумав, Мао Ли загрузил в устье Янцзы на три корабля всего понемногу, на пробу, и отправился в долгий путь на закат.
Он ещё не знал, что в Восточных Воротах, римском городе на берегу Персидского моря, «Банком Богов» уже неделю как выпускается ежедневный торговый бюллетень с ценами. Недавно там как раз получили новую разнарядку из центра — скупать медь… Эх, знал бы заранее, загрузился бы одной медью, но увы. Нанятый Мао Ли капитан уже посещал ромейский город, вернулся он оттуда совсем недавно, даже отдохнуть как следует не успел, но бюллетень этот не застал. Не повезло.
— Как только Индию обогнём, так ромеев сразу и встретим, они сами нас поймают, у нас ведь вымпелов нет. Так что сначала придётся нам в Индийские Ворота заходить, там они эти вымпелы продают.
Мао Ли был не против, так даже быстрее получится познакомиться с этими удивительными западными варварами.
***
Для укрепления позиций своего нового друга-вассала в Индии, Тиберий привлёк всего один легион — «Одиннадцатый Верный и Преданный» (Legio XI Pia Fidelis).
За что-то обиженные на Рим, глупые дикари, мелкие и чернявые, сбились в большую кучу и этой большой кучей полезли на штурм острова-княжества Магатхи.
Достоверно осталось неизвестным — сколько народу собрали дикари на том берегу Улхаса, флот тоже принял активное участие в общем веселье, расстреляв почти половину корыт дикарской орды вторжения, но на берег Магатхи их выбралось двадцать пять тысяч. Двадцать пять тысяч, против «Одиннадцатого Верного и Преданного» и четырёхтысячного войска раджи. Впрочем, поучаствовать в деле индийцам не довелось.
Когда двадцати пятитысячная орда вылезла на берег и начала готовиться к походу на столицу княжества, легион уже подошёл и выстроился в боевой порядок для атаки. Точнее прибежал, даже пушки не взяли, так торопились. Свисток. Столкновение, шаткое равновесие. Свисток, шаг, свисток, шаг, свисток, шаг. Нет, это не люди. Вне строя, на людей они похожи, но в строю они уже части механизма. Свисток, дикари дрогнули, началась резня. Император Тиберий Клавдий Нерон приказал пленных не брать. Он вовсе не был кровожадным зверем, просто обиделся такому явному неуважению — слишком мало народу прислали, и старался рассердить дикарей посильнее. «Одиннадцатый Верный и Преданный» приказ выполнил беспрекословно. Жаль, конечно. Жаль резать рабов, которые стоят денег, но раз надо — значит надо. А зачем — это уже не нашего ума дело.
Раджа Шатругна Маурья, чисто выбритый, коротко подстриженный, в доспехах трибуна-ангустиклавия, в шлеме с чёрным гребнем, стоял в луже крови, пьяный от счастья, и с восторгом глядел на своего обожаемого друга-императора. Император Тиберий мечтательно улыбался — «Одиннадцатый Верный и Преданный» потерял убитыми одного центуриона и сто семьдесят четыре легионера, а мелкие чернявые дикари больше двадцати пяти тысяч.
— Вот такие у нас кшатрии, дружище. Хорошо, что у вас, в Индии, народу так много, всем нашим кшатриям хватит. Порадуем Марса Победоносного!
Римский город на острове Магатхи, император Тиберий Клавдий Нерон назвал Квирином. Вернее, переименовал в Квирин один из городов раджи Шатругны Маурьи, с самой удобной гаванью и лагерем «Одиннадцатого Верного и Преданного» возле неё.
С континента варвары больше не лезли, поэтому Римский город Квирин строился очень быстро — друг Щатругна пригнал на строительство больше двадцати тысяч рабов, так что славным легионерам самим ворочать камни не пришлось, они руководили, тренировали войско раджи и улучшали местную породу людей. Индийцы сами приводили к легионерам своих жён.